Игорь Николаев - Боги войны

«Пятого июля, а также в ночь с пятого на шестое противники проводили перегруппировку, сосредотачивая силы для генерального столкновения, которое обе стороны теперь считали неизбежным. Масштабные перемещения соединений и отдельных частей, а также разведка боем сопровождались многочисленными схватками, зачастую возникающими спонтанно, без приказа и санкции вышестоящего начальства. В силу понятных и объективных причин эти контакты крайне плохо задокументированы, поэтому даже сейчас, по прошествии четверти века, сложно составить общую картину боевого взаимодействия авангардов Первой Танковой, Черных Братьев и „атомных солдат“ Зимникова непосредственно перед сражением на Смертном Поле. В современной исторической науке бытует стойкое убеждение, что эти стихийно возникавшие локальные бои являлись лишь цепью рядовых эпизодов, незначительных в контексте общего противостояния и не оказавших сколь-нибудь существенного влияния на общий ход баталии».

Хирург докурил сигарету до самого фильтра, до слегка обожженных пальцев, наслаждаясь каждым вдохом ароматного дыма. Как врач он прекрасно понимал, что никотин, смолы и вообще горячий дым организму категорически не полезны. Но он также полагал, что общее расслабляющее действие никотина снимает хотя бы часть ежедневного и ежечасного умственного напряжения и тем нивелирует вред от собственно курения.

Баловаться табачным зельем Поволоцкий стал месяцев пять назад, после того как сменил кабинет императорского выдвиженца на походную палатку ведущего хирурга военно-полевого госпиталя. Вредная привычка курение, чего уж там, но иногда ему казалось, что только скудный запас тонких, еще довоенных сигарет с фильтром и экстрактом глубоководных ароматических водорослей удерживает его на тонкой грани между здравым рассудком и безумием. Слишком тяжелым оказалось возвращение к «рядовой» службе, слишком уж концентрированным было человеческое страдание на небольшой территории его госпиталя.

Четвертьчасовой перерыв подходил к концу, за тонкой брезентовой стеной кто-то немузыкально, но с душой, негромко напевал «Марш танкиста»:

Почему континентов было именно три, никто не знал, война шла только на одном, точнее, на его относительно небольшой части, но творческая условность прижилась, став неотъемлемой частью популярнейшего «марша». Песня напомнила хирургу об одной очень неприятной, но очень срочной надобности.

Танкисты…

Он снял трубку полевого телефона и набрал нужный код. Ответили почти сразу и именно тот, кто ему был нужен. Удача, однако.

— Здорово, — приветствовал собеседника Поволоцкий.

— И тебя тем же самым по тому же месту, — недружелюбно ответствовал человек на противоположном конце провода — коллега из соседнего госпиталя. Медики на дух не переносили друг друга и общались строго по необходимости в очень специфическом стиле.

— Нужна помощь, — также кратко продолжил Поволоцкий.

— Чего надо?

— Плазма, кровь, искусственная кожа, противошоковые жидкости, витадерм, карбоксиген. Все, в общем.

— Да ну! — то ли удивился, то ли восхитился собеседник. — А кожа пластырем или коллоид? Жидкость какая, Сельцовского, Попова, Асратяна? — заботливо уточнил он.

— Все, — сказал Поволоцкий.

— Борисыч, да ты, видать, совсем на государевой службе устал — заговариваться стал. Вот сейчас все брошу, да как начну тебе загружать грузовики товарами! У меня же изобилие.

Хирург тяжело вздохнул. Его собеседник до войны имел обширную практику и держал преуспевающую клинику. Гражданский медик, призванный на военную службу, с одной стороны, понимал необходимость и важность своей новой работы. Но с другой — никак не мог смириться с переходом от размеренной, зажиточной жизни цивильного медикуса к отвратной, грязной и неблагодарной службе «полкового лекаря» — с гнойно-полостными умирающими, тазами, полными ампутированных конечностей, чудовищной вонью гангренозных ран и прочим рядовым бытом медицины поля боя. Человеку свойственно искать персональных виновников своих несчастий, и призванный цивилист выбрал личным врагом Поволоцкого. В общем, не без оснований, поскольку Александр Борисович был непосредственно причастен к «единой доктрине лечения». Именно его знаменитый лозунг «много и дешево» в числе прочего способствовал превращению элиты медицинской науки в рядовые винтики огромного механизма военно-полевой хирургии.

— Виктор… У меня беда, — произнес Поволоцкий.

— У всех беда, — сварливо ответил оппонент, но уже с явной заинтересованностью.

— Очень скоро пойдет сшибка наших и «черных», — продолжил Поволоцкий, игнорируя укол. — Завтра утром — самое позднее. Может быть, уже сегодня. Моя «лечильня» ближе всего, значит, ко мне повезут танкистов. Много танкистов.

Виктор молчал. Долго, минуту, а может быть и две, мембрана доносила лишь шорох помех на линии. Затем послышался характерный стук — трубку положили на стол. Как сквозь вату Поволоцкий услышал отдаленный голос коллеги, отдающего кому-то резкие, четкие приказы.

— Кровь… новокаин… витадерм, пасту АД… перевязочных, сколько поместится…

Кто-то совсем тихо и неразборчиво возразил, дескать, самим не хватает. После короткой паузы невидимый Виктор рявкнул: