Эдмонд Гамильтон - Дочь Тора

— Нелс, приди в себя! — хрипло вскричал он, ударяя по лицу бессознательного гиганта.

Только сейчас он заметил, что Хелверсон потерял много крови. Норвежец с усилием открыл синие глаза. Он, казалось, не видел Фаллона, глядя выше него.

— Послушай! Они прибывают! — воскликнул он хрипло. — Я слышу их над ветром, они едут к нам. — Его глаза вспыхнули с величием. — Валькирии прибывают! Мы мертвы и посланницы Одина едут, чтобы родить нас в Валгалле!

Фаллон поразился, как можно услышать гром стремительного движения, цокот копыт и понукающие серебряно-ясные крики над визгом ветра в столь дикой и жуткой среде.

Снег внезапно поднялся в ярде от американца, и прозвенел выстрел через шум бури. Он обернулся и посмотрел скептически.

Виктор Хейзинг прошел в ущелье к ним. Его черная фигура ясно отсвечивалась напротив освещенного Авророй снега. Нацист выстрелил из пистолета снова, и пуля просвистела мимо Фаллона.

Фаллон, возможно, восхитился бы нацистом в другое время за неустанную преданность своим обязанностям. Было ясно, что Хейзинг наблюдал за ними из самолета, и видел, что они, возможно, избежали гибели. Поэтому он самостоятельно сел внизу ущелья и пришел пешком, чтобы прикончить их, в то время как они лежат без сознания.

Слепой гнев взорвался в мозгу Фаллона. Он бросился в сумасшедшем приступе к немцу. Оружие Хейзинга выпалило дважды и жгучее пламя задело американца. Он оказался у нациста раньше, чем тот смог выстрелить снова. Фаллон бросился с одними руками на немца, его кулаки слабо обрушились на лицо Хейзинга.

— Ты хилый дурак! — зарычал высокомерно нацист, защищаясь от бессильных ударов.

Ужасно красивое молодое лицо блондина Хейзинга ничего не выражало.

Атлетически сложенный офицер обладал жесткой силой волка, и Фаллон знал это, поэтому атаковал быстро.

Это знание и яростное чувство ненависти сотрясало его тело для заключительного усилия. Он жестоко ударил обеими руками в подбородок Хейзинга.

Когда нацист изо всех сил пытался сохранить равновесие, Фаллон отчаянно схватился за его пистолет. И заполучил его. Но прежде чем он мог воспользоваться им, Хейзинг схватил его сзади с криком ярости. Его кепка отлетела и растрепанные светлые волосы, а также искаженное, красивое лицо отсвечивались в спектральном блеске. Руки Фаллона оказались свободными, и он ударил неуклюже рукояткой оружия. Пистолет попал по голове нациста, и тот упал в снег.

Фаллон вернулся к норвежцу, и когда он сделал так, то упал вперед на руки и колени. Он знал, что сознание покидает его, но пополз, вслепую перемещаясь через снег.

Но почему, над воплем и свистом ветров он все еще слышал гром приближающегося цокота копыт и орущего крика охотящегося животного? Почему неземная вспышка Авроры, кажется, блещет по всему ущелью?

Хелверсон оказался на коленях в снегу, его массивное лицо дико пылало, когда он указал на край ущелья.

— Девы-валькирии! — зашелся он в хриплом крике против ветра. — Они прибывают!

Фаллон попробовал повернуться, чтобы посмотреть позади себя, но, казалось, что теперь все повернулось вокруг него. Его мозг отказался воспринимать то, что видели глаза.

Отряд наездников дико загрохотал по ущелью в стремительном движении. Это были валькирии, девы-воины из древних легенд, вооруженные и в нагрудниках, с бледными золотыми волосами, развевающимися из-под крылатых шлемов. Их серебряный крик перекрывал беснующийся ветер.

— Эй хо! Эй хо!

Посыльные Одина, те, которые забирают убитых, ехали быстро к нему среди ночи, ветра и пылающего Северного сияния!

Фаллон понимал, что это бред, когда те невероятные всадники помчались на него. Во главе, на черном жеребце, скакала девушка, которая не носила шлема, и чьи золотые волосы колыхались позади на ветру, как пламя. И у ее колена, как охотничья собака, мчалась огромная белая рысь.

Этот лидер валькирий заметила небольшую группу — нациста без чувств, бредящего норвежца, пьяно шатающегося американца. Ее голос отдал командное распоряжение, когда она потянула узду возле Фаллона.

Сознание Фаллона уловило невероятно красивое белое лицо, смотрящее вниз через темные туманы. Это было лицо, бесстрашное и динамичное, чьей самой замечательной особенностью были бурлящие синие глаза, в которых, казалось, вспыхивали молнии.

Ее красные губы произнесли звонкий приказ. Белая рысь остановилась возле Фаллона и зарычала. Дева-валькирия подъехала к бессознательному Хейзингу, низко наклонилась и подтянула его, положив поперек седла. Следующим валькирия взяла подобным способом норвежца. Затем Фаллон почувствовал, как с невероятной силой девушка взяла его за плечо и перебросила на третий крюк своей лошади.

Дева-лидер без шлема прокричала следующую команду и поскакала вперед. И целый отряд загалопировал по снежному ущелью, с вихрями позади и серебряным криком под Северном сиянии.

— Эй хо!

Фаллон понял, что все это должно быть бред перед смертью, и все же он осознавал, как трясется на галопирующем коне. Он мог смутно слышать голос Хелверсона, бредящего около него.

— Я говорил Вам, что старые боги ожили! Мы мертвы и они несут нас к Валгалле!

Затуманенное сознание Фаллона задалось вопросом, а что если скандинав может быть прав. Это ведь могло оказаться в действительности — их тела мертвы.

Он открыл глаза в последний раз. Они скакали через ущелье к узкому, снежному проходу. За его гребнем лежала большая долина, которой придавали чашевидную форму, возвышающиеся ледяные пики.

Но он не мог видеть внизу эту долину. Было ли это его замутненное видение или в действительности волшебство, которое заставляло целую долину казаться невидимым мертвым местом?

И все же девушка-лидер бесстрашно ехала вперед, сопровождаемая другими валькириями. Фаллон внезапно почувствовал острый, мучительный удар, как если бы он упал с большой высоты. Теперь он оказался в долине мертвого места.

И теперь, он мог видеть ее интерьер. Она протягивалась на мили вдаль, перетекая в тусклую перспективу леса, а тот, в свою очередь, в каменные замки, на отдаленном утесе, напротив которого сморщилась масса самой большой каменной цитадели.

Больше этого сознание выдержать не могло. Когда он проваливался в темноту, его последний проблеск сознания услышал безумный, ликующий крик Хелверсона.

— Валгалла! Валгалла!

Фаллон проснулся от тяжелого сна с чувством экстраординарной легкости и благосостояния. Он изумленно заозирался. Фаллон лежал на кровати, сделанной из массивной деревянной структуры, чьи четыре угла были вырезаны в виде волчьих голов. Она занимала часть темноватой каменной комнаты, которая не имела никакой другой мебели, кроме нескольких скроенных стульев.