Эдмонд Гамильтон - Дочь Тора

Горечь появилась в ее голосе.

— Но гордыня и амбиции среди нас принесла трагедию, когда я была еще ребенком. Кузен моего собственного отца, лукавый и злой Локи, захотел стать правителем сонма богов. Произошло ужасное сражение, когда восстал Локи, в котором погиб не только он, но и встретили смерть Один и мой отец Тор.

Вождь сонма богов по имени Тиалфи сделал сердитый протест Бринхилд:

— Может, ты никогда не забудешь восстание моего отца? Все теперь давно мертво и поросло быльем.

Глаза девушки вспыхнули на мгновение, но затем она расслабилась.

— Да, все теперь — мертвое прошлое, — допустила она. — Все вы знаете, что я никогда не отождествляю злодеяния твоего отца с тобой, Тиалфи. Ты тогда был всего лишь ребенком, как и я.

Ее золотая голова гордо поднялась.

— Но как раз тогда, когда я была ребенком, я успела получить возможности сонма богов, и унаследовала способности Одина и моего отца Тора получить власть над естественными силами природы.

— И Вы управляли нами с мудростью, племянница Бринхилд, — лояльно объявил жестколицый Тир. — Это не ваша ошибка, что такая жизнь стала ручной и утомительной для нас в этой мирной долине.

— Этот простой, и невыразительный мир утомляет меня, — воскликнула почти в отчаянии Бринхилд. — Мы, сонм богов, были созданы для войны, а не для пустого проживания. Наши жизни ржавеют и гниют здесь, вдали, без радости сражения.

Она сделала презрительный жест.

— Но нам без пользы оставить нашу долину для Внешнего мира. До сих пор, ручной и позорный мир правит там, в Нортленде, сотни их лет.

Фаллон слушал в углубляющемся замешательстве и тревоге. Так это скрывалась невероятная действительность за старыми легендами о норвежских богах, их бессмертии и сверхчеловеческих полномочиях в природе?

Это было достаточно логично и его ошеломленное сознание это допускало.

Представить, что эта секретная долина в северной дикой местности была действительно ошибкой или слабым местом в пространственно-временном континууме, из чего в перспективе следовало, что время здесь могло видеться снаружи как сто дней, хотя было всего лишь одним днем здесь.

Из этого также следовало, что это место могло быть центром огромных естественных сил, чье власть была покорена правителями их сонма богов.

Но это было и тем, что встревожило Фаллона, так как если это было верно, то тогда часы, которые он уже провел в этой долине, составили недели или месяцы во Внешнем мире!

К этому времени, сражение за Нарвик уже давно состоялось. Его план предоставить жизненно-важную информацию командованию был теперь безнадежно устаревшим и бесполезным.

Фаллон услышал, как Виктор Хейзинг заговорил с принцессой сонма богов.

Молодой нацистский офицер казался охваченным волнением.

— Принцесса, не все отдаленные народы являются ручными и мягкими, — начал Хейзинг. — Мои собственные немецкие люди, которые являются вам кровными родственниками, норвежцам, отклоняют мягкие уговоры о мире в пользу строгих идеалов. — Голос нациста зазвенел с металлом фанатизма. — У нас есть лидер, самый великий во Внешнем мире. Он вернул миру войну, хотя трусливые южные и западные нации умоляли о мире. Он создал из нас расу воинов, которые шагают к завоеванию всего мира.

Хейзинг наклонился вперед, его глаза пылали.

— Вы, сонм богов, могли бы присоединиться к нам в этом могущественном сражении, принцесса. К сражению, которое завоюет весь мир, так как непосредственно вы, северная раса, такая же, как и мы. Если вы присоединитесь к нам, то ваши возможности над естественными силами природы склонят мягкие народы мира перед нами!

Фаллон был ошеломлен. Нацист, когда понял, что эта долина является центром космической естественной силы, решил, так или иначе, использовать в своих целях познания дочери Тора.

С характерным оппортунизмом, Хейзинг стремился завербовать необъяснимую власть этого оружия на сторону легионов Гитлера! Он предложил союз принцессе сонма богов, что означало, без сомнения, использование ее полномочий как инструмента для завоевания стран.

Глаза Бринхилд вспыхнули, когда она слушала.

— Приятно слышать, что один из расы Внешнего мира остался твердым и воинственным!

И вожди сонма богов стали внезапно напряженными, с жестоким волнением.

— Принцесса Бринхилд, я одобряю план этого человека! — воскликнул Тиалфи, дикий свет теперь заиграл на его угрюмом лице. — С тобой и твоими возможностями, ведущими нас и последовавшими ордами его немецкой расы, мы смогли бы захватить весь мир!

— По крайней мере, это означало бы сражение и снова действие, вместо того, чтобы гнить далеко в этой долине, — пробормотал высокий капитан сонма богов Хеймдалл.

Потрясенный Фаллон перебил их.

— Вы вообще понимаете, что этот немец предлагает вам? — закричал он, обращаясь к дочери Тора. — Он присоединит вас к лидеру, руки которого красны от крови вырезанных наций. Его раса без повода напала на безобидные народы.

Бринхилд посмотрела вниз на американца с выражением презрения.

— Я думала, что ты воин, чужеземец. Ты так говоришь, что как будто бы война ужасна.

— Она действительно ужасна, — объявил Фаллон от глубины чувств, его переполнявших. — Война должна закончиться навсегда, когда мои люди победят немецкую расу.

Дочь Тора и вожди сонма богов уставились на него с холодом и резким презрением, как если бы он сказал что-то позорное.

— Норны, немец говорил правду, когда сказал, что другие отдаленные расы выродились! — воскликнул презрительно Тиалфи. — Этот «товарищ» пригоден только быть рабом.

— Мои люди не придерживаются таких трусливых верований, — вставил Хейзинг гордо. — Мы возвеличиваем войну и воина превыше всего остального. — Он нетерпеливо переспросил у Бринхилд. — Вы присоединитесь к нам, принцесса?

Присоединитесь ли Вы с вашими возможностями к единственной истинной расе воинов Внешнего мира?

— Я скажу! Мы присоединимся к этим немцам, — объявил Тиалфи, и быстрый хор согласия донесся от многих вождей сонма богов.

— Я напоминаю тебе снова, что это я управляю сонмом богов, — попрекнула Бринхилд сына Локи.

Хелверсон, до сих пор просто стоявший возле Фаллона, изумлено слушал взволнованное обсуждение. Теперь, в первый раз, большой норвежец заговорил своим грохочущим голосом, обращаясь к девушке на мраморном кресле.

— Вы ведь не присоединитесь к немцам? — спросил он недоверчиво. — Ведь вы — сонм богов, древние герои-боги нашей норвежской расы. И немцы — наши враги.

Хейзинг торопливо вмешался:

— Мы не враги норвежским людям, — стал отрицать он. — Как я вам сказал, мы стоим только на их защите от трусливых западных наций, которые обманывают их в соответствии со своими эгоистичными целями. — Нацист быстро добавил Бринхилд, — однажды вы, сонм богов, появились бы и присоединились к нам, а все северные народы последовали бы за нами. Поскольку ваши имена имеют древнюю власть в сердцах севера.