Александр Шакилов - Земля ветеранов

Рукавом Асахара вытер кровь с подбородка.

Перед ним, пошатываясь, едва стояли двое послушников. Если бы Асахара умел удивляться, то обязательно так и сделал бы, увидев перед собой того самого голубоглазого светловолосого парня, с которого начался Всплеск. Рядом с парнем, чуть ли не теряя сознание, стояла девушка. Ее прыщавое лицо обрамляли засаленные волосы. Приведя послушников, слуга предусмотрительно удалился.

– Добро есть любовь. Любовь есть свет! А вместе – энергия! – провозгласил святой отец.

Одного мяса мало, чтобы восстановиться. Нужны доноры. И потому сознание Асахары атаковало девушку. Она сдалась безропотно, не оказав сопротивления – затряслась, лицо ее посерело, глаза закатились. На газон упало уже бездыханное тело. Тотчас, не вставая из-за стола, святой отец набросился на парня – ментально, не пошевелил даже пальцем.

Подчиняясь заданному импульсу, широкие плечи донора развернулись – куда только делась беспредельная усталость? Мускулистое тело затрепетало и… Ничего.

Святой отец удивленно нахмурил брови, сжал кулаки – вновь неудача. Тяжело дыша, он вскочил – и атаковал светловолосого юнца с утроенной силой.

Тотчас Асахару швырнуло обратно в кресло.

Воздух в груди стал вязким и горячим, он никак не желал вырваться из тела наружу, уступив место новой порции газовой смеси. Слабенькое от природы четырехкамерное сердце сбилось с ритма, вот-вот откажет…

Мальчишка не просто оказал сопротивление, но контратаковал. Святой отец ощутил потенциал, равного которого ему не доводилось впитывать. Созвездие энергии! Галактика! Вселенная!

Внезапно все кончилось.

Попытавшись устроиться в кресле поудобнее, – не получилось – Асахара шумно выдохнул, вдохнул и просипел:

– Уведи его в стойло. И другого… Нет, троих сразу ко мне.

Слуга поспешил исполнить приказ – дернул мальчишку за руку. Тот безучастно поплелся за ним – ментальный бой лишил подростка последних сил.

Святой отец проводил обоих задумчивым взглядом.

Определенно парню уготована роль куда значительнее, чем просто стать расходным топливом. Или же не рисковать – и велеть его убить? Но если этого сапиенса верно подключить, можно существенно приблизить Всеобщее Единение, а значит…

Асахара вцепился в часы на запястье, будто мог вытрясти из них единственно верный ответ.

И циферблат под его ладонью засветился.

Ворота вдруг распахнулись, и с воплем «Тебя заждались в аду!» на меня кинулся тот самый лысый в плаще, что гнался за мной на скутере. И хоть одежда его была в пыли, а на разбитой голове запеклась кровь, очки свои он умудрился сохранить в целости.

Как он здесь оказался?! Мне пришлось приложить столько усилий, чтобы попасть на Барабан, – угнать грузовик, переодеться в кукольную униформу, потом возня в сортире… А лысый как был в своем плаще… м-да… Ну да размышлять о тайне его явления было некогда. Да и не особо думается, когда тебя сшибают с ног. А за миг до того, как я рухнул на асфальт, запястье обожгло болью, пальцы непроизвольно разжались, выронив пулемет, – это потому, что очкарик сорвал с шеи нательный крест с цепью и весьма ловко метнул его в меня.

Стукнувшись затылком о горизонталь, я встретил падающего на меня врага кулаком в подбородок. Любого такой удар отправил бы в нокаут, но не очкарика. Голова у него, что ли, цельнолитая, а мозги в заднице? Схватив правой рукой меня за горло, – я понял, это его коронный прием – левой с зажатой в ней какой-то штуковиной он принялся лупить меня по роже.

Ба, да это же «Bregguett» у него в ладошке!

Определив марку часов, я настолько оторопел, что пропустил первые пару ударов. Опять «Bregguett»! Такое впечатление, что в этом городе только у меня нет хороших часов! Отличные куранты, противоударные – раз еще не разбились о челюсть Максимки Краевого.

Заметив мой интерес, лысый что-то там буркнул про гнев Господень и сунул часы в карман. Взамен он извлек увесистый кусок металлолома – Знак палача. Свои Знаки служивые частенько используют в качестве кастета.

Так он палач поганый?! А по внешности не скажешь. Все палачи, которых я знал, ходили в строгих серых костюмах, белых рубашках и черных галстуках. Ну, иногда в кожаных пиджачках. Смоченные гелем волосы зачесаны назад. На лице выражение вечного недовольства всем и вся… Этот не такой, этот странный, будто не карманы у трупа узаконенного хочет вывернуть, а млеет только от того, что задержал особо опасного преступника… Все это промелькнуло в моей черепушке за долю секунды. А в следующее мгновение я по-борцовски изогнулся, чуть ли не встав в «мостик», и подбросил оседлавшего меня палача на полметра от асфальта. Только поэтому кастет-Знак не сломал мне челюсть, а всего лишь мелькнул у подбородка. Извернувшись, я навалился на лысого. Увы, ублюдок оказался ловчее, чем предполагало его дистрофичное телосложение. Он вновь занял главенствующую высоту у меня на груди. Я же тотчас провел один хитрый бросок, которому меня еще в армии научил «любимый» сержант Петренко, а потом…

Так мы и катались по пыльному асфальту, нанося друг другу удары, пока лысый не подхватил свое метательное оружие – нательный крест – и не накинул мне цепь на шею, после чего потянул за распятье.

Это очень плохая примета, скажу я вам, если вас душат такой вот удавкой.

Перед глазами поплыли багровые пятна, потом белые…

Мои руки то тянулись к горлу палача, то я пытался отжать от кадыка звенья цепи, то беспорядочно уже шарил по телу, на меня навалившемуся… Я нащупал часы в кармане лысого. Вором Макс Край никогда не был, но хоть перед смертью можно побыть чуток счастливым обладателем швейцарского механизма?

Я сжал «Bregguett» в кулаке.

И вдруг почувствовал, что полон сил, что могу справиться с палачом. А еще на границе сознания мелькнула какая-то совсем уж дикая картинка, и я потянулся было за ней, чтобы рассмотреть внимательней… К черту! Надо сбросить с себя лысого очкарика, пока он не доконал меня.

Корпусом противоударных часов я врезал ему в висок.

Из-за борьбы я ослабел, поэтому не убил врага, а лишь слегка оглушил. Но и этого оказалось достаточно, чтобы сбросить его с меня. Упав на спину, очкарик больше не предпринимал попыток узаконить мой летальный исход – кажется, так называется на сленге палачей убийство.

Я же пополз к пулемету, до которого было метра три, не больше. Всего-то три метра!

Но в данной ситуации эти считанные шаги приравнивались чуть ли не к световым годам. Не преодолев и половины расстояния, я услышал: «Бросай оружие! И медленно подними руки!» Просьба показалась мне забавной потому, что: а) стволом завладеть я не успел, поэтому бросить его не мог; б) если я подниму руки из положения «на четырех костях», то непременно уткнусь лицом в асфальт, что травмоопасно. Ну да чего ожидать от местного спецназа, сумевшего пробраться в тупик через узенькую улочку, философских рассуждений или хотя бы отчетливых приказов?