Дэн Абнетт - Некрополь

— Звучит, словно все уже решено! — прорычал Нэш, и его тяжелый подбородок, покрытый серой щетиной, выдвинулся вперед.

— Так мы время теряем тут? В чем смысл этого осмотра, если они уже все решили? — спросил Гризмунд.

— Мне уже доводилось иметь дело с генералом вольпонцев, — заметил Гаунт кисло. — Вне всякого сомнения, он видит себя самым главным офицером Гвардии на всей этой арене, а старейшины улья превозносят его в этом качестве. Но он не склонен к открытой конфронтации. Он скорее займет нас чем-нибудь, пока сам будет принимать свои решения. Например, этим… осмотром достопримечательностей.

Гаунт резко развернулся, чтобы взглянуть на Тарриана.

— А ты знал, каковы его решения, не так ли, Тарриан?

— Я не в праве их сообщать, полковник-комиссар, — ровно сказал Тарриан.

— Держать Стену, оставить ворота закрытыми, сдавать без боя все, что снаружи, окопаться для долговременной осады, надеяться на Щит, Куртину и на то, что военные силы внутри улья Вервун будут сдерживать натиск врага вечно, ну, или пока нас не сломит зима.

Все оглянулись. Закончив реплику, капитан Даур пожал плечами, игнорируя убийственные взгляды, бросаемые командиром УКВГ.

— Планы были распространены этим утром, пурпурный уровень доступа. У меня нет оснований полагать, что такого доступа нет у высшего эшелона офицеров Гвардии.

— Благодарю, Даур, — сказал Гаунт. Он снова посмотрел на Тарриана. — Мы с генералами желаем увидеть Штурма и маршала. Немедленно.

Пятеро солдат в охряной форме тихо продвигались сквозь облака пыли по коридору разбомбленного магазина. Снаружи танк прогрохотал по морю обломков, некогда бывшему Наружной трущобной улицей 287/fd.

Солдаты носили охряную полевую форму, черные кожаные ремни, полированные новенькие лазганы. На головах у них были закрытые композитные шлемы, похожие на широкие ухмыляющиеся лица, словно размытые черепа, с плюмажем Феррозойки, прикрепленным сверху.

Группа проверила каждый проход в развалинах, в которые они зашли. Гол Коли слышал зловещий скрип приглушенных вокс-переговоров.

Он скользнул обратно в укрытие и подал рукой жест, понятный его спутникам. Они отступили в укрытие тени и пыли.

Гол позволил пятерым солдатам зайти достаточно далеко вглубь коридора, чтобы последний из них встал на фальшпол. Затем он подсоединил оголенный конец провода к терминалу.

Мина вырвала кусок коридора и уничтожила последнего солдата на месте, а того, что шел перед ним, убило осколками, шрапнелью и обломками костей взорванного товарища.

Еще трое упали, затем поднялись, стреляя вслепую в дым. Яркие иглы лазерного огня пронзили его, словно рыбки, скользящие в мутной воде.

Гол вышиб фальшстену и обрушился на одного, пробив острием кирки шлем и череп.

Сержант Халлер спрыгнул с балки под потолком, где прятался все это время, и вырубил еще одного, придавив весом собственного тела, а затем добил из автопистолета.

Оставшийся зойканский ублюдок переключил лазган на автообстрел и стал бешено им размахивать. Его короткие выстрелы пробили ширму у стены и выпустили кишки автокузнеца Видора, собиравшегося выскочить из укрытия.

Несса выскочила из-под мешков, под которыми пряталась, и всадила нож в затылок зойканца. Она не выпускала перемазанный кровью нож, с криком проворачивая его, пока солдат бился в конвульсиях. К моменту, когда он осел, голова была почти отпилена.

Гол поспешил вперед, поднял Нессу и оторвал ее от трупа. Она, дрожа, протянула ему нож.

— Оставь себе, — шепнул он. Она кивнула. Барабанные перепонки были повреждены близкой бомбардировкой на седьмой день, так что она никогда не будет больше слышать, если только ей не проведут дорогостоящие операции и не установят имплантаты — то есть, проще говоря, она больше никогда не будет слышать. Она была медиком-стажером в трущобах. Не низ из низов, но очень, очень низко в классовой пирамиде улья.

— Ты молодец, — показал знаками Гол. Она улыбнулась, но страх в глазах и кровь на лице сводили на нет улыбку и красоту девушки.

— Нелегко далось, — сигнализировала она в ответ. Она научилась показывать знаками свои комментарии уже давно. Капитан Фенсер, Император упокой его душу, хорошо учил ее и объяснил, что она не могла контролировать громкость голоса, оглохнув.

Гол огляделся. Халлер и члены второй команды Гола забрали у мертвецов четыре рабочих лазгана, два лазпистолета и несколько батарей к ним.

— Вперед! Пошли! — приказал Гол, сопроводив свои слова энергичной жестикуляцией для глухих. Из его девяти человек шестеро были лишены слуха. Он бросил прощальный взгляд на тело Видора и кивнул в знак уважения. Ему нравился Видор. Жаль, что отважному автокузнецу не дали шанса сразиться. Затем он вывел свой отряд из коридора.

Они вышли из магазина, вернулись кружным путем по боковому проходу к выжженной капелле Экклезиархии. Тела братьев Министорума лежали повсюду, и над ними роились мухи. Они не покинули свое святилище, даже когда начался обстрел.

Халлер прошел к алтарю, выровнял слегка покосившегося имперского орла и почтительно опустился на колени. По лицу потекли слезы, но он все же догадался выразить свои муки и молитву к Императору знаками, а не вслух. Гол заметил это и был тронут двойной верностью солдата — Императору и их безопасности.

Гол привел свой отряд в часовню, распределил ополченцев прикрывать входы и искать возможные пути для побега.

Земля затряслась, когда танк смял магазин, в котором они устроили свои ловушки.

Под прикрытием взрывов он осмелился говорить, одновременно показывая знаками.

— Давайте найдем, кого убить, — сказал он.

— Группа, шестеро, движется с запада, — прошипела швея Банда, готовя лазган и выглядывая в полуразбитое окно.

— Строимся «буром», как и прежде, — сигнализировал Гол Коли. — Строимся за мной. Устроим-ка еще одну западню.

Лорд Хеймлик Часс отослал сервиторов и телохранителей. Глава охраны, Рудрек, по инструкции носящий оружие зачехленным, пытался отказаться, но Часс был не в настроении спорить.

Один в прохладной, сумрачной капелле дома Часс, в верхних уровнях Главного хребта, лорд усердно молился душе бессмертного Императора. Призраки его предков высились вокруг него, увековеченные в статуях. Хеймлик Часс верил в призраков.

Они говорили с ним.

Геноключом, хранившимся в его семье многие поколения, он открыл шкатулку у верхнего алтаря между стазисными криптами семьи. Он поднял обитую бархатом крышку, слыша стон древних магнитных полей, и вытащил Амулет Иеронимо.

— Что ты делаешь, отец? — спросила Мерити Часс. Голос дочери испугал его, и он едва не уронил драгоценную вещь.

— Мерити! Тебе здесь не место! — пробормотал он.