Иван Константинов - Стальная бабочка, острые крылья

– Эти вот ребята тоже в Хокс направляются. Все туда едут, да что там такой толпе делать!..

– Прятаться. Стены там.

– От судьбы не спрячешься и не отвертишься. Лучше уж дом свой защищать, чем в толпе сидеть и чумы ждать. У Чака, вон, и сын приехал, в Детройте служил. Тоже говорит, что отбиться можно. У нас работников одних три человека, мы и все добро увезти не сможем.

– Так добро важнее жизни получается, – ни на кого не глядя, сказала Би.

– Ты, девочка, сначала дом наживи, мужа, да хозяйство в придачу, а потом рассуждай. А то по тебе вижу: смертью на жизнь зарабатываешь. Сама при оружии, машина военная. Оно и понятно, тебе легко с места на место скакать, у тебя ж ничего, считай, своего и нету, брать с собой нечего да и некого, видать.

– Тут вы угадали, – ответила Би, все так же не поднимая взгляда. – И нечего, и некого.

– Вот-вот. Ты, Мириам, с нами бы осталась. Хозяйка ты хорошая, вся в мать, помогать мне будешь. Мужа тебе нормального подыщем, свое хозяйство заведете.

– Тетя Клер, что вы такое говорите! – Мириам покачала головой, и слезы закапали еще сильнее. – Вы же не видели ничего. Вы же совсем не знаете, сколько их сюда едет и что это за люди.

– Мала еще, чтобы говорить мне, что я знаю, а что нет! Я за свою жизнь столько повидала, что тебе и не снилось! Бандиты эти придут и уйдут. Бывало уже такое не раз, и ничего, живы пока.

– Видели, это верно, – совсем тихо сказала Би. – А сын ваш, говорите, в Детройте служил?

В ее тоне было нечто такое, что слезы Мириам мгновенно высохли. Внутри стало пусто и тихо, словно на горизонте снова показались машины рейдеров.

Тетя Клер покачала головой:

– Не мой, а Чака сын, от первой жены еще. Давно служить ушел, вот вернулся. А тебе что?

– Да спросить его хочу про службу. Как зовут парня?

– Джек он.

Би перекинула ногу через скамью и развернулась к другому столу, за которым спиной к ним сидели Чак, Джек и еще несколько мужчин, видимо работники.

– Джек, подсядь к нам, – позвала она.

– Зачем? – спросил он с набитым ртом, и Чак тоже обернулся.

– Да не бойся, подсядь, поговорим.

Джек встал, дожевывая, поправил ремень игольника, висящего за спиной, и пересел на скамейку рядом с Би.

– О чем мне с тобой говорить?

– Руку покажи.

– Руку?

Би, все еще сидящая к нему лицом, ухватила его за правую кисть и дернула на себя, прижимая плечом к столу. Тарелка с супом высоко подскочила, расплескивая содержимое, Чак и мужчины за соседними столами вскочили.

– Видели, говорите. – Би дернула рукав холщовой рубахи Джека вверх, обнажая сложную татуировку. – И я видела. В Детройте служил, говоришь? Что смотрите? Подходите ближе, картинку интересную покажу.

– Ты это… пусти его, – как-то не очень уверенно сказал Чак.

Дети, прекратив есть, с интересом смотрели на них, люди за соседними столами начали вставать. Джек дернулся и застонал, потому что Би еще сильнее сжала его плечо.

– Вот эта картинка, большая, с пауком, самая интересная. Такие в бандах делают. Есть в Руке, что сюда идет, такая банда. Большая, тысяча с лишним человек. Они себя пауками величают. Вот эта татушка пониже, с крестом, значит, что человек может машину водить, причем хорошо. А вот эта, цветочек… такую делают, когда ты больше пяти человек в рейде убил. Один цветочек, значит. – Би отпустила Джека, оттолкнула его от себя и встала. – За одну такую татуировку в Чикаго рубят сначала руки, а потом голову. Он рейдер, сын ваш. Много видели таких, говорите?

Джек поднялся со скамьи и рванул на себя ремень игольника. Мириам положила руку на свой пистолет, но Би просто шагнула к парню так, что ствол уперся ей в грудь.

– Давай, – сказала она. – Стреляй, чтобы все увидели, кто ты. Только вот не думаю, что у тебя там бронебойные. Вы, твари, любите экспансивные. Стреляй!

– Джек!.. – Чак поднял ружье, целясь Би в голову. – Отойди от нее.

– Отец, это она…

– Да мне плевать! Отойди от нее!

Работники схватились за ружья. Мириам, совершенно не зная, что делать, взялась за свой игольник и убрала его под стол. Клер сидела, спрятав лицо в ладонях.

– Мне без разницы, – сказал Чак. – Он сын мой, а вот ты кто? Плевать я хотел на тебя и твои слова.

– Да я и не сомневаюсь, что сын. Вернулся, да еще так вовремя, сказал, что отсидитесь. Может, так оно и получится. Стариков и пожалеть могут, а остальных не грех им отдать, правда, Джек? Приезжих особенно. Они же чужие, да?

– Заткнись!

– Да он особо и не оправдывается, как я вижу. А отец твой знал, Джек?

Чак шагнул к ней, и дуло ружья теперь почти касалось ее виска.

– Убирайся!

– Значит, знал. А людей своих тебе не жалко? Хотя они же тоже вроде как чужие.

Би обернулась к Мириам:

– Собирай детей и в машину. Мы здесь не задержимся. И всем советую ехать отсюда подальше, пока к Джеку друзья не пожаловали.

– Тетя Клер… – прошептала Мириам, но та молча встала, отвернулась и ушла в дом, а девушка покрепче сжала игольник. – Таня, Рок, пошли.

Дети взялись за руки, и она потянула их из-за стола.

Би, стоящая в окружении вооруженных людей, чуть повернула голову, и мотор ее машины, оставшейся во дворе, взревел.

– У меня боевой кар. Опустите стволы или всех сожгу!

Воспользовавшись замешательством, она просто оттолкнула Чака, оказавшегося на пути, и пошла к машине. Мириам потащила детей следом. Таня, видимо, только сейчас испугалась: по пути к трейлеру все время спотыкалась и один раз чуть не упала.

– В трейлер, – сказала ей Мириам. – Прячьтесь, закрывайте дверь и сидите, пока не поедем.

– А вы?

– В трейлер!

Фермеры, обедавшие за соседними столами, тоже понемногу расходились по грузовикам, оглядываясь на Чака и его сына, стоявших в окружении работников у входа в дом. В сторону Би все еще смотрели ружья, но она демонстративно повернулась к ним спиной. Мириам видела, как дрожат ее губы и как отбивают едва заметную дробь пальцы, лежащие на колпаке кара. Би трясло от злости. Мотор уже не ревел, а просто свистел, прогреваясь.

«Только бы успеть до того, как…» – проскользнула мысль в голове Мириам.

Она уже подбежала к кабине грузовика и распахнула дверцу, когда Джек вышел вперед, поправляя на груди разорванную рубашку, и выкрикнул какую-то фразу в спину Би. Слова утонули в свисте мотора, можно было разобрать только что-то о Чикаго, о стенах, которые не спасли город.

Рука на броне сжалась в кулак. Мириам смотрела в лицо Би, с которым происходило что-то страшное. На долю секунды оно стало спокойным, словно спящим, а затем откуда-то из глубины всплыло нечто чужое, одевающее черты Би как маску. Миндалевидные глаза сузились еще больше, скулы заострились, Би улыбнулась, и Мириам поняла, что никогда еще этого не видела.

Новая, незнакомая Би сорвала игольник с бедра, коротким отработанным движением перебросила его под левую руку и, не оборачиваясь, выстрелила Джеку в голову.