Анна Калинкина - Кошки-мышки

— Я уверен, что это жуткое недоразумение скоро разъяснится, и тебя отпустят, я так и говорю всем. Ты не можешь быть ни в чем замешана, ты сильная, храбрая, умная, самоотверженная…

Сергей отчего-то смутился и замолчал. Кошка хмыкнула. Похоже, он отправился на ее поиски в надежде, что она поможет ему, разберется во всем, справится со всеми проблемами, как справлялась во время экспедиции. А оказалось, что она сама нуждается в помощи. Знал бы он, как на самом деле все плохо. И тут спасительная мысль пришла ей в голову.

— Если хочешь мне помочь, иди на Улицу тысяча девятьсот пятого года и разыщи там Нюту, Победительницу Зверя. Если кто-то может что-то сделать, то только она.

— Ты ее знаешь?

— Да. Скажи, что ты от Кати, с которой она встретилась на Шаболовской. Она поймет. Скажи, что я в беде, что меня держат в тюрьме и подозревают неизвестно в чем. А еще постарайся узнать про детей. Когда меня забирали, я отдала их какой-то женщине. Такой темноволосой, темноглазой, на цыганку похожей.

Ученый нахмурился, видимо, соображая, почему нельзя было отдать детей в более надежные руки, и при чем тут какая-то цыганка.

— А как ее звали? — спросил он.

— Не помню! — с отчаянием сказала Кошка, внезапно осознав, что за эти дни имя женщины совершенно вылетело у нее из головы.

— И как я ее найду? — озадаченно спросил Сергей, но, увидев ее глаза, замахал руками. — Ладно, ладно, не волнуйся. Буду всех спрашивать. Кто-нибудь наверняка ее запомнил.

— Ну все, поговорили — и хватит, — буркнул сторож, входя в камеру. — Потом наговоритесь. Если успеете.

Уже вслед Сергею Кошка крикнула:

— Маша! Я вспомнила — ее звали Маша!!!

«Что-то тут не так, — думала она, сидя на грязном матрасе, обхватив голову руками. — Как это вышло, что бандиты так спокойно отпустили Сергея? Ведь мы — ну, пусть я, но мы же были все вместе — убили Лёху, увели женщину у этого… как его? Кольки, кажется. Да и потом в туннеле перестрелка была, вроде. Седой и Рохля вполне могли еще кого-нибудь из китайгородских ранить или даже убить… Но об этом можно подумать потом. Сейчас главное — чтоб он Нюту нашел. И тогда я узнаю, на самом деле мы встретились с ней на Шаболовке или мне и вправду все почудилось».

Наверное, она задремала и пропустила тот момент, когда в камере появилась Нюта. Но вот же она — так близко, что дотронуться можно. Только зачем она сидит на грязном полу босая, в выцветшей майке и драных джинсах и укачивает какой-то сверток, из которого доносится кряхтение? Ее что, тоже арестовали?

— Скажи, ведь это правда? Ведь ты же знаешь, что мутант был? И мы его убили? — теребит ее Кошка. Нюта печально улыбается:

— Конечно, правда. Просто у нас украли победу, принадлежавшую нам по праву. Так часто бывает, люди завистливы. Но я уже привыкла. И ты не сердись на них.

— А кто это у тебя? Павлик? — спрашивает Кошка.

— Т-с-с! Посмотри, только тихонько, — говорит Нюта и откидывает уголок одеяльца. Кошка видит симпатичную мордочку, заросшую рыжей шерстью, глазки-бусинки.

— Ой, какой милый зверек! — говорит она. — А зачем ты его запеленала?

— Это мой ребеночек, — тихонько отвечает Нюта. — Он будет расти вместе с твоими, они подружатся и будут играть вместе — правда, здорово?

И тут Кошка замечает, что у зверька белые острые клыки. Из свертка высовывается лапа с длинными кривыми когтями. Она кричит. Нюта осуждающе качает головой:

— Тише ты! Разбудишь мне малыша. Правда, он хорошенький?..

Кошка проснулась в испарине и с облегчением поняла, что это был сон. Правда, по ее понятиям, ничего хорошего такой сон не сулил.

Днем дверь ее каморки распахнулась. На пороге стоял тюремщик, а рядом — Нюта. Самая настоящая. Высокая, с этими ее огромными голубыми глазищами и с таким недовольным видом, будто ее только что разбудили. Кошка чуть не расплакалась от облегчения. Значит, все было на самом деле! Теперь, наконец, все должно уладиться. Сейчас Нюта узнает ее и вспомнит, что обещала ей на Шаболовке. Нюта поможет — потому что, кроме нее, надеяться больше не на кого.

— Ну и запах здесь! — сморщила нос Победительница Зверя, глядя на Кошку. Тюремщик посветил той в лицо фонарем.

— Узнаешь ее?

«Это же я!» — хотелось крикнуть Кошке, но она молчала. Нюта все сейчас скажет сама.

Победительница Зверя еще некоторое время равнодушно глядела на нее.

— Нет, это какая-то ошибка, — сказала она тюремщику. — Я впервые вижу эту женщину.

И прежде, чем Кошка успела что-либо ответить, дверь захлопнулась. Она вновь осталась одна.

«Вот теперь действительно конец, — подумала она, вспоминая брезгливый взгляд Нюты. — Так вот какой ты оказалась, Победительница Зверя? Тебя и осуждать нельзя — своя рубашка ближе к телу. Ты так горячо обещала мне свою помощь, но, видно, не подумала тогда, что эта помощь в самом деле может мне понадобиться. И не захотела иметь ничего общего с арестанткой в грязном тряпье, на которую, тут, похоже, хотят повесить всех собак.

Хотя, может, дело вовсе не в этом? Может, ты в самом деле видишь меня первый раз в жизни? Может, этот гад Роджер не врал, и мы не встречались с тобой на Шаболовке? Я могла увидеть где-нибудь твое изображение — их ведь немало висит в метро, особенно здесь, на Краснопресненской. А все остальное мне просто померещилось?

А может, тебе тоже внушили, что ничего не было? Что поход на Шаболовку привиделся тебе в страшном сне? Да, но я-то тебя узнала. И наверняка мое лицо тебе тоже показалось знакомым. Ты могла хотя бы сказать об этом. А ты просто не захотела связываться.

Если даже лучшие из женщин так себя ведут, то надеяться больше не на что. Видно, остается только умереть».

Кошка почувствовала, что еще немного — и она окончательно сойдет с ума. Она ждала, что придет Сергей и все объяснит, но его не было. Может быть, он тоже ей приснился? Зато ночью к ней снова явился Леха. Глядел на нее тусклыми глазами и хрипел:

— Не парься, Киса! Нам ли быть в печали? Давай умрем весело. Поиграем в кошки-мышки.

И он поманил к себе окровавленным пальцем.

— Так это ты меня пугал в туннеле? Твоя была считалочка?! — крикнула она.

— Кто ж еще, Киса? Я не такой, как другие, я порядочный, и мою девочку теперь никогда не брошу. Всегда буду рядом, — ухмыляясь, пообещал он.

— Эй ты, чего орешь, в натуре?! Отдыхать людям мешаешь! — завопил какой-то бомж из соседней клетки.

— Это тебе, что ли? Тоже мне, человек нашелся! — фыркнула она. В бомже и вправду человеческого осталось меньше, чем даже в ней самой. Но он, по крайней мере, был живой, и сейчас Кошка была рада поговорить даже с ним — только бы мертвец убрался хоть ненадолго, оставил ее в покое…

Еще примерно через два дня — Кошка не могла бы с уверенностью сказать, сколько времени прошло, — тюремщик, заглянув, приказал: