Алексей Евтушенко - Отряд-3. Контрольное измерение

— Вы забыли, — улыбнулся Распорядитель. — Мне не нужен сон. Хотя иногда, поверьте, очень хочется уснуть.

— Подождите! — воскликнул Карл Хейниц. — Ещё один вопрос! Можно?

— Давайте.

— Вы сказали, что это новая Вселенная и создана она совсем недавно. Так?

— Да. По нашим с Координатором меркам буквально вчера.

— Но как же тогда быть с историей? Здесь, на этой Земле, практически, та же самая история, что и на нашей! И не только история, собственно, человечества. Я ещё не разбирался, как следует, но, думаю, что тут тоже были когда-то и мамонты, и динозавры, и… То есть, я хочу сказать, как это возможно? Вселенная создана, как вы говорите, вчера, а история её насчитывает миллиарды лет?

— А ведь и правда! — изумился Стихарь. — Неувязочка получается, товарищ Распорядитель. Потрудитесь объяснить.

— Да здесь и объяснять нечего, — снисходительно усмехнулся Распорядитель, набрасывая на голову капюшон плаща. — Просто в данном случае Вселенную создали уже сразу с историей. Той продолжительности, которая понадобилась. Ну, до встречи.

Махнув на прощанье рукой, Распорядитель шагнул из под навеса в ночь и через мгновение растворился в ней без следа.

— Во как, — сказал Валерка. — Пришёл, наговорил сто бочек арестантов и снова исчез. И что мы теперь должны предпринять в этой связи?

— А тебе обязательно надо что-то предпринимать? — спросила Аня. — Наслаждайся жизнью, пока время есть. Отдыхай. Потому что, как подсказывает мне сердце, нам опять скоро выступать в поход. И думаю, что поход этот будет последним.

— Типун тебе на язык, — пробормотал Вешняк. — Последний… Думай, что говоришь.

— Ты меня не так понял. Последний совместный. Кажется мне, что впереди нас ждут большие изменения в судьбе. Да и пора. Сколько можно уже шляться по чужим мирам? Время скитаний когда-то должно закончиться. Вот оно, по-моему, и заканчивается.

— Ладно, — сказал Валерка и с хрустом потянулся всем телом. — Будут изменения, встретим их достойно. А пока…Сколько там у нас времени уже? — он посмотрел на часы. — Ага. Двадцать три часа сорок две минуты. Очень хорошо. Раз больше ничего серьёзного предпринять нельзя, то прошу разрешения отлучиться.

— Ох, уж эти мне южане-ростовчане, — нарочито вздохнула Аня. — Нет, все-таки хорошо, что из вас всех я Мишеньку полюбила. Большой, надёжный и не бабник. Правда, Мишенька? — и она ласково прильнула к мощному плечу Малышеву.

— А чего сразу бабник? — возмутился Стихарь. — Уж и прогуляться солдату перед сном нельзя!

— Э, — сказал Шнайдер. — И я с тобой. Разрешите, господин обер-лейтенант?

— И я, пожалуй, — постарался не отстать от товарищей Майер.

— Три на три! — засмеялся Валерка. — Чтобы никому не было обидно.

Командиры переглянулись, и Дитц едва заметно наклонил голову.

— Да идите уже, гуляйте, — разрешил Велга. — И смотрите с Ханом там не задирайтесь. А то нам только войны тут не хватало. Троянской.

— Почему Троянской? — не удержался от вопроса Стихарь.

— Потому что из-за баб, — объяснил Хейниц.

— И чтобы в восемь утра здесь были. — железным голосом добавил Хельмут. — Мы все-таки пока ещё отряд.

— Есть, быть в восемь утра! — дружно гаркнула троица и по старой доброй солдатской привычке (вдруг начальство передумает?) поспешила удалиться.

Распорядитель отвёл в сторону мешающие ветви, шагнул на поляну и остановился.

По земным меркам он был здесь последний раз лет восемьсот с лишним назад. Вроде бы и не очень давно, но всё-таки достаточно для того, чтобы произошли хоть какие-то зримые изменения.

Изменений, однако, не наблюдалось.

Ни зримых, ни каких-либо иных.

Та же, поросшая невысокой жёсткой травой и прорезанная вдоль и поперёк звериными тропами, поляна; тот же дремучий и первобытный лес вокруг, тянущийся отсюда к югу на добрую сотню дней пешего пути — вплоть до океана; те же близкие, цепляющие вершинами облака, горы на севере…

Но самое главное — вот они, перед глазами! — те же четыре неохватных, тянущихся на две сотни метров ввысь и там, в небе, сцепленных между собой широкими кронами, дерева, между которыми, кажущийся по сравнению с ними игрушечным, уютно расположился двухэтажный, сложенный из неотесанных брёвен, дом с двускатной, покрытой гонтом, крышей и высокой трубой, из которой тянулся ввысь и пропадал в густых листьях объединённой кроны прозрачный синеватый дымок.

Значит, на месте, подумал Распорядитель и ступил на ведущую к дому тропинку. Это хорошо. Не надо искать по всей планете. Да и неблагодарное это дело — его искать. Почти то же самое, что будить. Хоть бы не спал, действительно… Впрочем, дымок идёт из трубы, значит, спать не должен. Но с другой стороны, это ещё ничего не значит. Он может и не спать, и дома сидеть, а всё равно не согласиться. Вот не захочет, и всё. Никогда не знаешь, какие аргументы на него подействуют, а какие он сочтёт совершенно несущественными. Удивительная личность все-таки. Весь в себе. А ведь мог бы… Э, ладно. Вон меня взять. Прижало, и к кому я иду? К нему. А он когда-нибудь к нам с Координатором обращался? Нет. То есть, один раз было, когда просил малую часть этого сектора закуклить, чтобы разумные Низшие случайно до планеты не добрались. И всё. Но это такая мелочь, что и просьбой-то назвать сложно. Он бы и сам легко мог это сделать, просто не захотел нарушать сложившееся положение дел. Ладно, что я в самом деле, ставлю заранее себя в какое-то невыигрышное положение? В конце концов, его это всё тоже касается, не меньше, чем нас с Координатором. Хотя бы потому, что он тут живёт.

Вокруг дома не было никакой огорожи, и тропинка привела Распорядителя точно к невысокому крыльцу, поднявшись на которое, он очутился перед крепкой, скроенной из цельного куска дерева, дверью. Здесь не было никаких приспособлений, с помощью которых гость обычно подаёт сигнал хозяину о своём появлении: ни шнура он колокольчика, ни специального молотка-киянки, ни — тем более — кнопки электрического звонка. Поэтому Распорядитель просто поднял руку и постучал.

— Входи, не заперто! — донёсся из-за дверей знакомый голос.

Хозяин встретил его в прихожей.

Он тоже, как и лес вокруг, и поляна, и горы, и само жилище, совершенно не изменился за прошедшие с их последней встречи столетия: длинные седые волосы, забранные на затылке в два одинаковых хвоста, высокая и чуть сутулая, облаченная в просторную рубаху и мешковатые штаны, фигура и длинное худое, без признаков возраста, лицо с круглыми тёмными глазами.

— Здравствуй, Древний, — сказал Распорядитель, закрывая за собой дверь. — Рад тебя видеть.

— Здравствуй, — ответил хозяин. — Я тоже рад. Проходи, садись. Ты, я так думаю, не голоден, но есть вино. Осталось ещё от прошлого урожая. Хочешь?