Александр Шакилов - Ядерные ангелы

Да и с чего было надеяться? Пока что неведомые тюремщики контактировать со мной не спешили. Они вообще себя не засветили. Не знаю даже, какая у них униформа, шведы они или африканцы, китайские студентки или парагвайские геи. Фикус знает, кто вообще и зачем меня сунул в камеру. Может, путники заточили? В одном я уверен: дружки Заура и он сам ни при чем, они на спецэффекты с материализацией и исцелением не способны. И не то чтобы мне хотелось познакомиться с тюремщиками поближе, но темнота в коридоре за стеной-решеткой чуточку нервировала. Не знаю, есть ли приметы насчет темных коридоров, но если таки да, наверняка они плохие.

Но – меня покормили, скоро спать уложат. Жизнь налаживается.

Зевнув, я решил проверить чайник. Кружки или чашки поблизости не заметил, но это не беда, у меня же есть стакан. Который, кстати, можно разбить, а осколки использовать как оружие. Или для харакири. И как этот момент не учли?.. Хуже, что нет ничего похожего на высушенные чайные листья. Ладно, на первый раз и кипяток сгодится.

Я встал с кровати. Стакан – на столешницу. Откинул крышку чайника, вода из крана быстро наполнила пластиковое нутро. Теперь только воткнуть штекер…

Розетка оказалась занята.

Чайник выпал из руки, по полу потекло.

Я точно помню, что телевизор не был включен, а теперь плазменный экран рябил серым, то и дело на нем мелькали картинки – так быстро, что я не успевал их рассмотреть. Такое впечатление, что кто-то – не я точно – настраивал каналы.

А потом экран стал черным, как мгла по ту сторону стены-решетки. И все же что-то там было, в этом экранном мраке. Я прищурился, пытаясь высмотреть, кто же там прячется.

Телевизор только того и ждал – он вспыхнул так ярко, будто внутри него взорвалась водородная бомба. Мне выжгло роговицы, проткнули раскаленными добела спицами, я закрыл лицо ладонями, отвернулся.

К счастью, зрение быстро восстановилось.

Не убирая ладоней, я сквозь чуть растопыренные пальцы вновь взглянул на экран.

С него на меня смотрел мальчик лет десяти, от силы одиннадцати. Веснушки на его лице казались неестественными, слишком уж крупными они были, будто их нарисовал плохой визажист – Милена к такому спецу ни за что не подошла бы на гаубичный выстрел. Заодно мою благоверную не заинтересовал бы дизайнер той коллекции, из которой свитерок пацана. Это не одежка, а сплошная дыра с Микки Маусом на груди. Бейсболку, надетую козырьком назад, и упоминать не стоит. Бывшая супруга все равно не носит шляп, платков с начесом и прочих головных уборов, чтобы не стеснять пряди великолепных светлых волос. У мальца же мышиная поросль на голове явно нуждалась в тройной дозе шампуня, а потом – в стрижке под ноль.

Увидеть здесь – то есть непонятно где – ребенка, пусть даже такого неухоженного, я как-то не рассчитывал. Парочку кровожадных монстров-путников – да, я был готов к такой встрече. Но пацан, да еще без примечательных курантов на запястье…

– Привет, дружище! Как дела? – Улыбнувшись как ни в чем не бывало, я взял со столешницы стакан, которому не суждено было вновь стать полным. – Ты компот пробовал? Повар не доложил в него сахару, как по мне. Компот, ёлы, для диабетиков.

Пацан молчал.

Немой, что ли?

– Дружище, шоколадку хочешь? – сменил я тему и тут же развел руками: – А нету.

На откровенную подколку мальчишка тоже не отреагировал. Он просто смотрел на меня. Не моргая.

В поисках пульта я кинул взглядом по сторонам. Сеанс видеосвязи начал меня утомлять. Такое впечатление, что я под микроскопом у этого сопляка и он меня изучает. Главное, чтобы препарировать не надумал. Пульта нигде не было. Ничего, я не гордый, могу и на кнопочку нажать, чтобы вырубить телевизор.

– Ну что ж, раз ты не хочешь со мной разговаривать, то… – Я шагнул поближе к столу, над которым висела плазма, поднял руку и, стараясь не жмуриться, – ожидая в любой момент вспышку – ткнул пальцем в крайнюю правую пиктограмму на панели управления.

Удивительно, но изображение исчезло, экран погас, а ведь я был уверен, что без подвоха не обойдется.

Экран вновь ожил, и вновь на меня пялился все тот же мальчишка.

Я заскрипел зубами. Теперь, когда мне заменили резцы и моляры, надо бы их обновить.

Следующая попытка вырубить телевизор не удалась. Сначала при нажатии на сенсор с нужной пиктограммой ничего не происходило, а потом с панели управления пиктограмма и вовсе исчезла. Ну не мог же я стереть ее пальцем? Или мог?..

Все это время мальчик, не моргая, смотрел на меня. Препарировать меня хочет, решил я и дернул провод со штекером из розетки. Как бы не так. Штекер прирос к «маме», как родной, будто всегда был с ней одним целым.

– Твою!.. – выругался я.

В глазах мальца появился интерес. Или показалось? Он впервые моргнул – вспомнил, наверное, что радужки надо увлажнять.

– Ты ведь знаешь, сейчас с этим строго, – вдруг сказал он. – В военкоматах недобор. Деньги совать бесполезно, можно в тюрьму загреметь за взятку. Ничего, сынок, послужишь. Авось за пару лет о лярве своей драной забудешь.

Колени у меня так и подогнулись.

Если б не отступил чуток, рухнул бы на пол. А так – сел на нижнюю полку кровати.

Я отлично помнил кто, когда и при каких обстоятельствах говорил мне то же самое – слово в слово. Мама. Это сказала мне мама много лет назад, перед тем как меня поимели в своих рядах наши доблестные вооруженные силы. Я тогда еще спорить с ней стал, ведь меня должны были не просто призвать, но отправить на войну. Я взывал к ее материнскому инстинкту, говорил, что могу погибнуть.

Но мать была непреклонна.

– А если она залетит? – выдал следующую реплику дрянной мальчишка, наблюдающий за мной с экрана. – Ты представляешь, какие у вас будут дети?!.

Как живая у меня перед глазами встала мать. Лицо невозмутимо, вытерла руки о передник. Лицо слишком невозмутимо… Ночью у нее случился сердечный приступ. Отец вызвал «скорую». С того момента и до самой моей отправки за рубеж в составе миротворческого контингента в квартире резко пахло лекарствами.

Уже тогда мать была против моих отношений с Миленой. Как в воду глядела. Ничего у меня не вышло со Снежной Королевой, как я ласково называл Милену в молодости. Столько лет друг другу жизнь портим. А детей у нас вообще, как выяснилось, быть не могло. Вот только Патрик. Он один наша отрада… Интересно, что о моих отношениях с Миленой думал отец?

Словно ожидая от меня этого вопроса, пацан с экрана тут же выдал текст:

– Не пристало мужчине, словно павлину, распускать перед дамой хвост.

– А вот и не угадал! – выкрикнул я в его плоское плазменное лицо. – Отец так сказал, когда я чуть не проболтался матери о том, чему меня учил тренер по…

Я осекся.