Александр Маркьянов - У кладезя бездны. Часть 3

— Вперед!

Пулеметчик — посветил в дыру — и тут же с криком открыл огонь. Несколько выстрелов сделал и боец, который был рядом.

— Что там?

— Свет туда! Свет!

Что-то мелькнуло внизу, а потом — метнулось вверх, атакуя скопившихся у ямы солдат с тем же самым лаем — воем. Но солдаты были начеку — град пуль опрокинул атакующее существо, отбросил назад, на камни.

— Твою мать…

Это были собаки. Лучи фонарей, свет которых можно было увидеть только через прибор ночного видения — пробивали темноту, скрестившись на двух изорванных пулями существах, лежавших на камнях. Взрыв пробил дыру в какой-то коридор, охраняемый этими существами — и они атаковали. Существа эти были похожи на доберманов, но при этом размеры их превосходили самого крупного добермана, какого когда-либо доводилось видеть кому-либо из русских. Господи… да они в холке выше метра! Похоже, они крупнее кавказской овчарки!

— Двое вниз — приказал Островский, сам с трудом сдерживая мысль о том, что они открыли дорогу в преисподнюю — остальные прикрывают. Потом я и еще двое.

Спуститься вниз на камни было не так сложно, можно было просто спрыгнуть. Вопрос был — удастся ли выбраться.

На всякий случай дострелили собак. Идти в таком узком коридоре можно было только колонной по одному — поэтому, в голову передали единственный группе пулемет, взятый на всякий случай. К поясу того, кто идет первым — привязали веревку, чтобы вытащить, если что. Хорошо, что взрыв был направленным — мог бы рухнуть весь коридор.

— Осторожно вперед — приказал Островский. На пулемете был не фонарь, а настоящий прожектор, света он давал более чем достаточно. Сам Островский шел третьим — самая безопасная позиция в группе.

Короткий коридор.

— Наклон вниз — предупредил пулеметчик — снижается.

Пахло дерьмом. Собачьим дерьмом так, что дышать было невозможно. Вадим понял, что собак держали тут постоянно, еду им скорее всего бросали с кухни, каким-то образом убирали и отходы… но не все. Вопрос — что они охраняли…

— Ступеньки — предупредил пулеметчик

— Винтом?

— Нет, нормальные. Вверх.

— Осторожнее.

Тоннель шел вверх. Никто не удивился бы, если бы, в конце концов, запахло серой.

— Решетка — предупредил пулеметчик — хода нет.

Что же тут такое?

— Сбивай.

Замок оказался сделанным на совесть, поддался с восьмого выстрела из пистолета.

— Иду вперед — комментировал пулеметчик — коридор, неосвещенный. Примерно один пятьдесят… кто его только строил. Двери. Вижу двери. Двери… кажется, сталь. Нет… дерево, обитое сталью.

— Вскрывай.

Первая же дверь принесла им удачу. Лучи фонарей высветили человека в монашеском капюшоне в небольшом, темном, но уютном помещении. На крики «лежать!» он не отреагировал.

— Qui sunt vobis amicos? [59] Кто вы, друзья мои? (лат.) — спокойно спросил он.

Когда Островский приблизился, осторожно отодвинул капюшон — он едва смог сдержать крик…

— Вниманию встречающих, самолет выполняющий рейс номер тридцать шесть, Рим- Мадрид совершил посадку, встречающих просим собраться у первого терминала. Вниманию встречающих, самолет выполняющий рейс номер тридцать шесть…

Голос диктора с трудом пробивался сквозь свист турбин — со звукоизоляцией здесь было совсем неладно.

В числе встречающих — был невысокий, сухощавый человек, скромно одетый в черное, монашеское одеяние, в руках он держал табличку «Ватикан — конференция», написанную на английском и на итальянском языках, причем на английском — с ошибкой. Встречи и проводы в итальянских аэропортах проходят бурно, этот же человек — не бросился со всех ног вслед за толпой, он пропустил всех и только потом пошел сам. Он ни с кем не разговаривал, не вызывал подозрений и постоянно смотрел в пол, себе под ноги. Он знал что так — будет почти невозможно запомнить его в лицо…

Аэропортовский шаттл — так на североамериканский манер теперь называли автобусы во всех аэропортах мира — причалил к переходнику и встречающие бросились на штурм…

— Глянь-ка…

Среднего роста человек, скромно одетый как одеваются небогатые туристы, отбывающие на отдых в южные страны — ткнул пальцем в висящий прямо в переходнике плакат. На плакате — была то ли так загорелая, то ли с примесью восточной крови девица с голой грудью, сидящая в кресле в весьма фривольной позе. Конечно же, Эммануэль, куда же без нее…

— Дама, ты когда закончишь со своим половым созреванием, а? — недовольно спросил капитан Питер Прайс, командир их патруля.

— Не раньше, чем перестанет ссаться в постель — поддал жару еще один член этой небольшой группы, лейтенант Джон Кьюсак

— Нет, я все понимаю, но кое-где этот фильм идет обрезанный по самое не хочу. А здесь — похоже нет. Самое время прошвырнуться по кинотеатрам парни.

— Обрезанный фильм для обрезанных парней — несколько неловко пошутил четвертый член группы, капрал — сверхсрочник Джон Ноланд. Впрочем — у него с чувством юмора всегда было плохо — оно было, но было каким-то тяжеловесным. Остальных же, особенно Даму — хоть сейчас на сцену…

— Так, заткнулись все — недобрым тоном сказал капитан — поберегите свои языки для другого раза.

Капитан волновался и волновался неспроста. Обстановка в Итальянском королевстве, куда они прибыли со специальной миссией — была крайне нездоровой. Здесь, как и в Британии — была конституционная монархия, правда количеством депутатов — Италия могла дать фору любой стране мира. Их было девятьсот сорок пять — совершенно безумная цифра для, в общем-то, небольшой страны: при том, что колонии в парламенте прямо представлены не были. Италия была лоскутным одеялом: на севере была относительно развитая промышленность, работавшая на Европу, на юге — сельское хозяйство и всепроникающая мафия. Сицилия — была вообще как отрезанный ломоть, по сути это было самостоятельное государство и оно оставалось им, даже юридически входя в состав Королевства. Там хозяйничала мафия — мафиозные боссы правили везде кроме разве что Палермо, чтобы задержать мелкого воришку приходилось отряжать целые отряды карабинеров, и они не всегда возвращались назад, следователи и судьи, расследующие дела мафии жили в армейских казармах, потому что иначе их бы немедленно убили. После разгрома немцами марсельского синдиката — тогда в один день расстреляли полторы тысячи человек — Сицилия стала входными воротами в Европу для азиатского героина, травы — муравы из Африки и Бог знает, чего еще. Но главной проблемой было не это — мафия состояла из деловых людей, с ними всегда можно было договориться, несмотря на их специфический товар и специфические методы ведения дел. Главной проблемой были левые. То ли от жары, то ли от бедности — в Италии сильны были леваки, троцкисты, анархисты и прочая мразь. Из-за этого — в стране был постоянный усиленный режим работы полиции и карабинеров, везде стояли люди с автоматами… в том же Лондоне это и представить было нельзя, несмотря на то, что угроза от ирландцев была не менее серьезна. Христианские демократы последние парламентские выборы проиграли, удержавшись у власти лишь создав разнородную, почти ничем общим не связанную коалицию с мелкими партиями и поделившись портфелями в коалиционном правительстве. Левые партии объявили обструкцию, от этого — что правительство, что парламент не могли нормально работать вот уже три месяца — и Его Величество не мог их распустить и назначить новые выборы, потому что и предыдущий парламент был распущен точно так же. Нагнеталась нервозность, ничего не удавалось сделать с безработицей, цены за последние месяцы подросли процентов на двадцать — и можно было ждать всего, чего угодно от военного переворота — до уличной левой революции, после которой должно было немедленно последовать германское вторжение с целью наведения порядка. Священной Римской Империи — иметь под боком левачащую страну, да еще ту, которая владеет огромными запасами нефти в Триполитании — совершенно не улыбалось.