Дмитрий Старицкий - Две свадьбы и одни похороны

Катя, держа Билла за руку, смотря ему в глаза и сияя запредельным счастьем, чуть сбивчиво произнесла ответную формулу брачного обета:

— Я буду любить тебя и почитать тебя во все дни жизни моей. Я, Екатерина, беру тебя, Вильям, как своего законного мужа, чтобы быть с тобой и хранить тебя, начиная с этого дня. Я обещаю быть верной тебе и в хорошие времена и в плохие, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, в горе и радости, пока смерть не разлучит нас, — и сама лучилась просто ангельским светом.

Было заметно, что говорила она не на своем языке. Заучила наизусть, скорее всего. Я же помню, что Катя довольно посредственно знала английский.

Потом они взяли с алтаря кольца и обменялись ими.

Методистский священник, прижав к груди Библию, бросил в толпу слова, словно пригрозил:

— Что Бог соединил, никакой человек да не разделит.

Потом, обратившись к молодоженам, произнес:

— Супружество, вами заключенное, я авторитетом Матери нашей Методистской церкви Новой Земли подтверждаю и благословляю. Отныне вы муж и жена пред Богом и людьми. Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Аминь.

Он перекрестил новобрачных книгой.

— А теперь скрепите свой союз поцелуем.

Тут же раздался шквал аплодисментов, и на радиоточке снова врубили Мендельсона. А Зоран стал усерднее тратить пленку под вспышку.

Итак, первая часть Марлезонского балета [84] Марлезонский балет («Балет об охоте на дроздов») в 16 частях, поставленный королем Франции Людовиком XIII силами своих придворных. завершена благополучно, а чуйка гадская все ноет про возможную подлянку и сдаваться не собирается.

Теперь осталось найти вторую невесту для продолжения банкета, пока первая целуется с законным мужем. Я же и второй невесте тоже посаженый отец.

Душа стремилась завершить наконец-то действо, которое снимает с меня ответственность за двух юных дев.

А кто спас хоть одну душу — спас весь род человеческий, говорит Писание.

Воздастся тому.

Надеюсь.

Вот Дюлекан стоит чуть в сторонке в своем подвенечном платье. Вижу. Одна стоит.

А где Доннерман?

Нет Доннермана.

Чуйка заныла просто бормашиной.

Пробежался глазами по толпе гостей.

Потом по периферии — и краем глаза зацепил знакомую фигуру, заворачивающую за угол оружейного магазина.

Я немедленно бросился туда, как самонаводящаяся ракета по тепловому следу.

Выскочив за угол, увидел, как Борис в свадебном костюме садится в служебный «хамви», с которого он уже оборвал все цветы, и они убитыми трупиками валялись на гравии.

— Стой! Ты куда? — крикнул я ему, подбегая к машине.

— Домой! — огрызнулся сержант, садясь на водительское место. — Обломись, Жора, не выйдет меня на проститутке женить. Думаешь, нашел лоха педального? — Он торжествующе показал мне комбинацию из трех пальцев, покрутив этой фигой у меня под носом.

— Кто тебе сказал, что она проститутка? — спросил я как можно спокойнее.

— Какая тебе разница? Главное — сказали.

— А ты не подумал, что тебе могли неправду сказать?

— А то нет? — взвился Доннерман.

Было такое ощущение, что еще чуть-чуть — и он начнет на себе рубаху рвать и пуп царапать. Накрутил себя парень нехило.

— Нет, — ответил я ровным тоном. — Эскорт — это торговля красотой, а не телом.

А внутри у меня все так клокотало, даже пристрелить его захотелось, урода. Взять и всадить три-четыре пули в эту наглую рожу. Даже не знаю, что бы было, не оставь я свой «шмайсер» в домике.

— Жора, не звизди, — отмахнулся от меня Борис, — мне глаза уже открыли. Можешь даже не стараться мне по ушам ездить. Живите дальше, как хотите, только без меня. Я вам не санитар города! — На последней фразе в голосе сержанта появились несвойственные ему визгливые нотки.

Он резко воткнул в торпедо ключ, показывая мне этим, что дальше говорить со мной не намерен.

— Я понял тебя, Боря, — сказал я ему. — Гад ты, Доннерман. Жениться ты с самого начала не хотел. А сейчас просто нашел повод соскочить. Ну и соскочил бы вчера, хрен с тобой! Но не на свадьбе же. Зачем ты, урод, сделал девочке больно! Козел ты после этого! Кстати, сколько я тебе должен за занятия?

— Нисколько. Отдай эти деньги бывшей невесте в качестве компенсации за несдержанное слово. — Сержант со стуком захлопнул дверцу.

Я развернулся и пошел к гостям.

За спиной зафырчал дизель и захрустел гравий под колесами отъезжающего автомобиля.

Обломись, Жора! Вот так вот, чисто по-человечески.

— Ну и хрен с тобой, золотая рыбка, — пробурчал я себе под нос. — Желаю тебе, Боря, в жены британскую стерву-феминистку с хорошим каблуком и большим самомнением. Традиционно воспитанной девочки ты просто недостоин, козел. Тем более — такой красивой девочки.

Как же пакостно, блин, на душе. Вот гад какой — всем праздник испортил, мент поганый, волк позорный.

Практически бегом добрался до места церемонии, где падре уже выкликал имена Бориса и Дюлекан.

Вскочил на помост, как в последний вагон уходящего поезда, слегка бедром потеснив пастора. Очень некультурно, но я торопился. И это меня извиняет в данной ситуации.

— Друзья, — улыбнулся я всем как можно радостнее, — второй свадьбы сегодня не будет по взаимному желанию жениха и невесты. Они просто не могли выбрать место для совместного проживания. Комлева терпеть не может Порто-Франко, а Доннерман в Москве — персона нон грата.

Боже, что за хрень я несу? Хотя сейчас любая хрень, которая не испортит свадьбу Кате, во благо. Дюле уже не помочь. А Катино счастье надо спасать.

— В общем, они поругались и разбежались. Дело житейское: «если к другому уходит невеста, то неизвестно кому повезло».

И тут я задорно запел, неожиданно даже для себя:

Припев старой песенки Эдиты Пьехи народ встретил без понимания. А потому пришлось снова перейти к разговорному жанру:

— Но ничто не помешает нам чествовать начало счастливой семейной жизни Кати и Билла. Смотри, Билл, чтобы Катю не бил, — погрозил я кулаком, а народ заулюлюкал, — иначе вернемся и отметелим тебя всем автобусом. Музыка! Туш! Гостей прошу к столу — откушать, чем Саркис послал.

Фу-у-у… Вот это спич. Охренеть, не встать.

— И вас, падре, тоже прошу к столу, — повернулся я к недоумевающему священнику, — на почетное место. Около жениха.

И тут же, спрыгнув с эстрады, ужом протиснувшись сквозь толпу, побежал разыскивать Дюлекан.

Какой-то местный дебил поставил в радиоточке запись шотландского оркестра волынщиков, и под эти нудные визгливые звуки все пошли пробираться в ресторан к накрытым столам. Музон, мля, только под нынешнее Дюлино настроение. Как по заказу. Только душу рвать…