Михаэль Драу - Форма жизни

Эрих переступал скорчившиеся трупы с некоторой брезгливостью — терпеть не мог подобной халтуры.

Вдруг его взгляд упал на распластавшихся по полу Фобоса и Аида. Судя по всему, зомби Йохана пытались растерзать их на куски, но лишь разорвали виниловую униформу и сломали несколько костей. Ничего страшного, поправимо. Они не шевелятся только потому, что мёртв их Хозяин. Им нет смысла функционировать.

Эрих решил починить этих двоих. В память о Дагмаре — ведь это был его подарок другу. Эрих умертвил близнецов Фредерика и Айка собственноручно (Айк даже плакал и сопротивлялся до последнего, и на него пришлось потратить две смертельные инъекции), он же выкупил их за неплохие деньги у торговцев живым товаром. При жизни близнецы не служили в Свободном Легионе, как большинство зомби «Танатоса», а промышляли делишками потемнее, за что и поплатились. Но материалом они послужили великолепным, просто замечательным. Эрих сам дал им посмертные имена — Фобос и Аид, и подарил Дагмару отличных телохранителей, которые исполняли свои функции безупречно.

До сего дня.

Эрих чуть наклонился к Дагмару, распугав нескольких санитаров. Они отошли на почтительное расстояние, словно предоставляя Эриху возможность попрощаться с другом. Он смотрел на Дагмара без печали и боли, с лёгкой улыбкой на губах, потом погладил его по щеке. Глянул на рану. М-да. Работы будет много, залатать такое безобразие без следа непросто.

Но до чего прекрасен сам Дагмар… Смерть, словно святая вода, смыла с него прижизненную суетливость и налёт неискренности, свойственный бизнесменам, и драгоценным даром принесла покой.

Эрих ощутил дрожь, похожую на возбуждение — не сексуальное, но сродни вдохновению художника перед созданием шедевра.

Да… Скоро Эрих удалит всё телесное.

Оставит чистоту.

Он взял Дагмара на руки и поднялся. К нему тут же подскочило несколько представителей закона.

— Господин Резугрем, вы не должны…

— Почему же? — хрипло проговорил он, чуть прищурившись. — Я имею право на имущество и продукцию корпорации «Танатос» на основании соучредительства. У господина Краузэ нет родных и близких, кроме меня. Думаю, так или иначе мне пришлось бы заниматься вопросами, связанными с его смертью, не так ли?

Полицейские молчали. Они смутно догадывались, какая участь может ожидать главу «Танатоса». И от этих догадок становилось жутко.

Эрих обвёл взглядом всех присутствующих в кабинете, заставляя некоторых даже слегка пятиться, и проследовал к выходу.

Он проснулся быстро и легко, как никогда не просыпался от назойливого звона будильника.

Сфокусировав взгляд, он разглядел над собой лампы, разливавшие по помещению бело-голубое свечение.

— Где я…

Попытался сесть. Потрясающе, как же отлично он выспался! И ничего не болит, даже застарелый остеохондроз отступил.

— Ох, и что только произошло? — вздохнул он, потирая ладонью шею.

— Ничего страшного, Даг, — раздался вдруг совсем рядом голос Эриха.

Дагмар резко повернулся к нему. Его друг сидел в углу на низеньком стульчике с хромированными ножками, и улыбался. Дагмар ощутил нехорошее предчувствие. Это помещение… Кафель, стеклянные стеллажи, какие-то странные на вид приборы, «адские машины» с множеством кнопок и чёрных дисплеев. А сам он, как оказалось, сидит на прозекторском столе. Прикрытый прорезиненной простынёй.

— Что со мной случилось?! — вскричал Дагмар и вдруг осёкся — голос у него был сильно осипшим и очень тихим.

— Всего-навсего смерть, — спокойно ответил Эрих. — Это не страшно.

Он говорил, как отец, который успокаивает сына после проигранной школьной драки.

Дагмар дёрнулся. Ремни на бёдрах и щиколотках удержали его от падения с прозекторского стола, но не от беззвучной, бесслёзной истерики. Дагмара трясло, и в то же время он понимал, что телесное проявление — всего лишь память тела.

Которое не чувствовало ничего. Ни холода лабораторий, ни голода или жажды, ни боли, ни биения сердца.

Будто каждый нерв обмотали толстым слоем ваты или заперли в одиночную камеру без права контакта с внешним миром.

— Успокойся, Даг, — чуть жёстче повторил Эрих. Он безмятежно улыбался и выглядел довольным. И у Дагмара потеплело от этого на сердце. Ах, опять телесные атавизмы. Все ощущения просто-напросто всё ещё хранятся в памяти. Что ж, этим надо пользоваться. Он умер. Он погиб во время штурма. Его застрелили — он отлично помнил обжигающий удар в солнечное сплетение, точно туда угодила шаровая молния. Но теперь не будет боли и страданий.

Недавняя истерика внезапно показалась глупой выходкой.

В самом деле, Даг, успокойся, не веди себя как ребёнок, сказал он себе.

— Я… мёртв? — хрипло переспросил он.

— Да, — таким же голосом ответил Эрих. — Я оживил тебя. Ты теперь один из нас.

— Но… почему? Зачем?

— Затем, что не хотел тебя терять, — Эрих приблизился и расстегнул ремни. Потом помог Дагмару встать, поддержал его под руку.

Не хотел терять. Весьма эгоистично.

Дагмар осмотрел своё обнажённое тело: несколько шрамов на груди и животе, неестественно бледная и сухая кожа без следов пота. Глаза тоже сухие, не заплачешь…

Да и зачем плакать? В остальном — одни плюсы.

Всего лишь смерть. Как незначительно.

— Тебе уже лучше? — осведомился Эрих.

Дагмар открыл рот, чтобы выкрикнуть — нет, мне не лучше, мне никогда не будет лучше, я теперь труп! Но вместо этого неуверенно кивнул.

— Отлично, — улыбнулся Эрих. — Пойдём, я покажу тебе твою комнату. Только сперва оденься.

Он помог Дагмару покинуть лабораторию и усадил на мягкий диванчик в крошечном холле. На диванчике лежала рубашка и свободные брюки.

Одеваясь, Дагмар угрюмо и задумчиво молчал. Эрих смотрел на него, ласково улыбаясь.

— Слушай, — Дагмар нарушил, наконец, тишину, — почему у меня сохранились все чувства? Кажется, мёртвым должно быть всё равно.

— Не всем, — прошептал Эрих, заговорщически растянув губы в ещё более широкой и загадочной улыбке. — Я поднял тебя зо… эммм… ну то есть, теперь ты — класс Альфа.

Хм. Всё-таки избежал слова «зомби». Но Дагмар привык называть всё своими именами.

— Я — зомби класса Альфа? Как Лорэлай?

Это было неприятно — уподобиться Лорэлаю.

— Да, — кивнул Эрих, — и как я. Мы можем чувствовать по своему желанию, мы можем плакать и смеяться, грустить и радоваться, любить и ненавидеть… И…

Он наклонился, почти коснулся губами уха Дагмара.

— И заниматься сексом тоже можем.

Свистящий шёпот Эриха убаюкивал. Дагмар расслабился и почувствовал, что Эрих кажется действительно… родным. Дагмару всегда хотелось быть ближе к «лучшему другу». Теперь тот первый потянулся к нему. Конечно, ведь теперь Дагмар мёртв, а Эрих не изменил своих предпочтений даже после собственной смерти. Теперь они на одной стороне, теперь всё правильно — мёртвое к мёртвому.