Сурен Цормудян - Огненный зверь

— Так! Тишина в зале! — зло прокричал судья и ударил три раза деревянным молотком по большому дубовому столу, по тому самому месту, где от многолетнего стучания его предшественников образовалась заметная выбоина.

После третьего удара молоток все-таки слетел с рукоятки, отскочил в судью и затем упал на пол.

— Ах ты, мать твою ити! — выдохнул судья и полез под стол за отлетевшей частью.

Недолго покряхтев, тихо почертыхавшись и поматерившись, он наконец принял вертикальное положение, поправил свежевыстиранный спортивный костюм и отпил воды из граненого стакана.

— Итак, я судья Кучургинского общинного суда Яков Лихолетов.

— Да знаем мы, — раздался хмельной голос из зала.

Рука судьи машинально дернулась, но в ней оставалась лишь рукоятка молотка.

— Петрович! Я тебе сейчас не кум! Я при исполнении! Ну-ка, воздержаться! Штрафовать буду именем устава общины!

— Все, молчу, молчу…

— Ты пьяный, что ли? Это с утра-то?

— Это после вчерашнего еще, Яшка…

— Так! Все! Тишина в зале! — снова рявкнул немолодой уже Лихолетов. — Итак, в нашем общинном суде слушается разбирательство по факту превышения должностных полномочий… — Он поднес пенсне к глазам и, сильно склонившись над столом, стал читать с лежащего там листа: — Уполномоченным на исполнение правосудия Павлом Хо… Хо…

— Ходокири, — помог ему сидевший в центре зала, на всеобщем обозрении, огромный упитанный человек с азиатским разрезом глаз, сплетенной в косу черной бородкой, длинными черными волосами, стянутыми в тугой хвост.

Одет детина был в кожаную рейтарскую куртку.

— Павлом Ходокири, — кивнул судья. — Итак, суть дела. Суть дела… — Он стал перебирать ворох бумаг на столе. — Да где же эта суть, мать ее…

— Так, может, я пойду тогда? — привстал Павел.

— Сиди… А! Вот. Суть дела, значит…

— А удостоверить личность?! — крикнул кто-то из зала.

— Ах да, — дернул головой судья. — Так! Свидетели, где вы… Вот. Вы подтверждаете личность упомянутого рейтара Павла Ходокири?

Поднявшиеся два субъекта, один из которых — с жутким землистым цветом лица и синюшной картофелиной носа, синхронно закивали.

— Кто сидит перед вами на стуле?

— Рейтар, Павел Ходокири, — пробормотали свидетели.

— Отлично. Садитесь. Возражения в зале есть? Нету… Замечательно. Итак, суть дела. — Лихолетов снова поправил пенсне. — В ноябре, значит, месяце прошлого уже, две тысячи пятьдесят первого года… Да мать твою ити, кто ж писал так неразборчиво… Пятьдесят первого года, значит, вами, Павлом Ходокири, был по найму получен от управы Кучургинской общины, Орловского ареала, исполнительный лист на право произведения ареста Глеба Чмары и двух его сыновей по указанному в исполнительном листе списку обвинений. Это так?

— Да, это так. — Ходокири кивнул.

— Замечательно, — хмыкнул судья. — И в январе этого, уже пятьдесят второго года оба… то есть три субъекта, на чей арест вы подписали с нашей управой найм, были вами же убиты. Это так?

— Э-э… Простите, но то был несчастный случай. — Павел развел руками.

— То есть… — Лихолетов закряхтел, морщась и ерзая на стуле. — Погодите, рейтар, вы признаете, что обнаружили стоянку банды Чмары в количестве трех человек… Из них, — он снова уставился в лист, — сам Глеб Чмара и его двое сыновей, Дмитрий и Володимир.

— Владимир, — поправил Павел.

— Тут написано Володимир… Да впрочем, какая, хрен, разница. Вы обнаружили их стоянку на реке Вые… Вы… Вытебеть, что на западе, усамой границы с Калужским резерватом. Так?

— Да. Так.

— Как вы их обнаружили?

— Слушайте, у меня на руках был исполнительный лист. Я подписался на поимку этой банды. Получил аванс и еще больше хотел получить все вознаграждение. Ну, так я следил за ними. Искал их. Вот и вышел на них, когда они порыбачили и затеяли готовить уху.

— И после того, как вы обнаружили банду, все они погибли в результате, как вы утверждаете, несчастного случая?!

— Именно. — Ходокири кивнул.

— Не из-за превышения возложенных на вас полномочий, а по какой-то нелепой случайности?

— Совершенно верно! — Павел ткнул указующим перстом (единственным, кажется, без массивной печатки) в высокий потолок зала.

— В результате этого, как вы выразились, несчастного случая отец, то есть Глеб Чмара, получил по голове удар веслом. Так?

— Да. Совершенно случайно я ударил его веслом. Дело в том, что там невысокий, но довольно крутой склон берега. Я подкрался незаметно, и снег стал сползать. А тут торчит что-то. Я ухватился во избежание падения за это весло. Но все-таки упал и дернул им. А старший Чмырь… Чмара, простите, уже ко мне бежал. И налетел на весло. То есть технически это не я его ударил. Это он ударил своей головой весло, которое было в моих руках.

— Три раза? — Судья посмотрел на рейтара поверх стекол пенсне и ухмыльнулся.

— Почему три? Один раз всего.

— А откуда там взялось весло, если река Выеб… Вытебеть покрыта в это время года крепким льдом?

— Там, на берегу, старая бревенчатая сторожка. Возле нее лодка и все такое. Видимо, это была одна из тайных стоянок банды.

— Хорошо, допустим, — кивнул судья. — Вы настаиваете на том, что вами был нанесен один удар?

— Ну да.

— Но наши эксперты, осмотрев тело погибшего, обнаружили не только пробитый череп, но и сломанную шею, и раздробленный копчик. Все это вследствие мощного и точного удара в каждую из поврежденных частей тела.

— А, — усмехнулся Павел. — Так это… Он, ударившись головой о весло, отскочил и ударился сначала копчиком об дерево… Там деверево такое, двойное, как рогатка. Ну и отскочил от первого ствола, а по второму ударился шеей. Жуткая, нелепая смерть. — Ходокири сделал скорбное лицо. — Я соболезную близким усопшего…

— Единственными его близкими являются два его сына. Тела которых найдены тут же. Один — со сваренной головой, которую окунули в котелок с ухой, что готовилась на берегу реки, на костре. Второй — торчащий ногами вверх в лунке. Тоже, естественно, мертвый. Мало того что захлебнулся в ледяной воде, так нам еще и выдалбливать его пришлось почти час. Вы хотите сказать, что и эти две смерти стали результатом несчастного случая?

— Вы не поверите, но да! — засмеялся, делая невинное лицо, Павел.

— Не поверю. И это мягко сказано.

— Я протестую, — нахмурился Ходокири. — Вы предвзято ко мне относитесь.

— Послушайте, рейтар, вы не можете протестовать. Протестовать может ваш защитник.

— Но у меня нет защитника!

— Вот именно. Потому что вы не на суде. Мы вас не судим, а рассматриваем дело о превышении полномочий, данных исполнительным листом.