Николай Грубов - Не сталь лишним

Полковник замешкался. Коршунов его поймал. Он всегда к своему слову относился со всей серьезностью и не разбрасывался им налево и направо. Будь он один, то и разговора бы не было. Рассказал бы все как есть и все. Но за ним стояли люди, и уж судьбу каждого из них ломать не хотелось.

— Что же, придется взять грех на душу — принял решение полковник и, глядя на Коршунова честными глазами «убийцы» сказал: Даю честное слово, что всегда воевал только с бандитами и насильниками. Всегда пытался встать на защиту людей. Никогда не пытался нарушить законы по личной прихоти. В этом я и даю вам честное слово офицера.

Коршунов долго и внимательно разглядывал полковника. Видимо все никак не мог понять его слова и принять их на веру. Сам был еще тот волчара, и других видел такими же.

— Хорошо, я вам верю, но, тем не менее, вы пока остаетесь у нас. До свидания товарищ Шняга. Кстати совсем необязательно незапятнанному человеку менять фамилию здесь. Я вот не стал стесняться своей фамилии.

— Уел, скотина. Барин блин. Честное слово офицера ему подавай. А ты заслужил, что бы тебе свою честь офицеры отдавали? — Так и кипел полковник, пока спускался вниз, и садился в машину.

— Что-то вы быстро? — встретил полковника капитан.

— Товарищ капитан, министр просил вас зайти к нему — окликнул следователя дежурный — да-да прямо сейчас.

Тот поспешил к начальству, поручив полковника своей охране.

— Интересно, что скажет капитану мой «протеже»? — Подумал полковник. — Наверняка скажет «Глаз не спускать с подозреваемого». Да… Хреновые дела у вас товарищ полковник. Очень хреновые. Нужно каким-то образом выбираться отсюда. Вот ведь как чувствовал, что не хотел сюда ехать, интуиция блин прямо подсказывала, а я все равно оказался тут. Плохо конечно, плохо для моих. Они то тут хоть и не причем, а попадут в этот переплет, несомненно. Вряд ли этот человек упустит возможность исполнить свою мечту и не растерзать меня. А свидетелей он не оставит в живых. Зачем ему лишние заморочки. Ну уж, фигушки, мы просто так на заклание не пойдем. Сегодня же и попытаемся уйти. Лишь бы машины наши не убрали куда подальше. Там все оружие находится. Миша сказал что майор, как и обещал, ничего не тронул, все на месте лежит. Мы еще повоюем господин министр. Конечно, лучше без стрельбы уйти, люди то здешние ни при чем, но что будет, то будет. Где-то я читал, что в таком случае можно сказать: «Всегда готовься к худшему, а если ожидания твои не оправдались, то и будет тебе счастье». Вот и будем стремиться к этому счастью, а вот ждать долго ни к чему.

Вышедший из дверей офиса капитан прервал невеселые размышления полковника. Возбужденный с красным от едва сдерживаемого гнева лицом капитан быстро сев в машину приказал трогаться. Машины одна за другой вновь поехали по городу. Немного помолчав, капитан с нервным смешком прокомментировал свое посещение начальства.

— Министр есть министр, даже в поселке с несколькими жителями он остается министром. И нам ничего другого не остается, как выполнять то, что прикажут, хоть пусть он трижды не прав.

Полковник сидел молча. Он знал по себе — лучше не маячить и не пытаться сочувствовать — нарвешься на грубость, в лучшем случае. То, что капитан получил какие-то распоряжения в отношении его команды и не самые лучшие — это факт. «Поэтому подождем» — решил он.

Капитан постепенно успокаивался и, подъезжая к месту заключения своих подопечных, он как-то обреченно вздохнув, сказал:

— Следствие приказали заканчивать, так что мы с вами больше не увидимся. Надеюсь вы ко мне не испытываете неприязни, я старался исполнить свою работу, и только. Теперь вы поступаете в ведение того самого лейтенанта, который избил вашего молодого человека. Бойтесь его, это страшный человек. Я хоть и говорил вам, что разберемся с ним сами, но на самом деле он может сам разобраться с любым и со мной в том числе. Все его боятся здесь и полномочий у него для этого выше крыши. Его команда подчиняется лично ему, а он лично товарищу министру. Они вместе прибыли «оттуда». На самом деле он не лейтенант, и вообще не военный. Ну да вы и сами скоро поймете все. Прощайте полковник.

Капитан быстро ушел. Караульные проводили полковника в камеру. Кроме Луки все остальные были на месте.

Все обрадовались полковнику и сразу попытались закидать того вопросами, но он их опередил.

— Где Лука? Как Олег? Доктор приходил?

— Никакого доктора не было, Олег немного отлежался, но бок у него весь синий, ставлю ему водяной компресс. Луку повели на допрос, уже почти полтора часа его нет. — Михаил отвечал сдержанно, но по нему было видно, как он переживает за Луку. — Мы волновались за тебя. Что нового у нас, может, расскажешь?

— Тяжко братцы, плохо дело у нас. Доказывать наше участие в нападении на разведдозор никто не будет. Нас уже списали в расход. Пока нами будет заниматься этот лейтенант, хотя он такой же лейтенант как ты Миша генерал. Я пока не понял, чем он занимается у них, но, судя по Олегу, он выбивает из попавших к нему людей деньги. Захочешь жить — отдашь не только деньги. Хотя вряд ли они оставляют таким бедолагам и жизнь. Нет человека — нет проблем, это кредо видимо здесь у них основное. Видимость правового государства создают, а сами творят что хотят, и как я понял с полного одобрения Коршунова.

Открывающая дверь камеры прервала рассказ полковника. Двое мордоворотов втащили бесчувственное тело Луки и бросили его на пол.

— Зря противитесь, придурки, Юрик все равно из вас выбьет признание. Сегодня сделаем передышку, а вот завтра примемся всерьез за вас, готовьтесь, шелупонь. И с гоготом удалились, предварительно закрыв дверь.

Михаил и Петр бросились поднимать Луку. Тот что-то пытался сказать, но из-за разбитых и кровоточащих губ только невнятно шепелявил.

— Молчи, молчи брат, не надо ничего говорить, мы и так все знаем. Сейчас я тебя водичкой напою.

Они бережно уложили на кровать разбитого и стонущего Луку, и Михаил дернул привязанную цепочкой кружку. Та жалобно скрипнув вместе с порванной цепочкой, оказалась в руках разъяренного Михаила. Напоив Луку, он, оторвав от своей рубашки кусок материи, стал промывать разбитое лицо друга.

— Пристрелю суку, пусть только меня туда потащат, там и будут ему кранты.

Михаил, да и не только он один, готовы были прямо сейчас помчаться, и громить всех, кто смел, поднять руку на их товарища.

— Успокойтесь и не шумите, всему свое время и свой час для каждого придет, надо немного подождать. Если начнем шуметь, то на нас обратят внимание и могут посадить по разным камерам. Нам надо до ночи продержаться всем вместе. А уж ночью попытаемся уйти, и надо постараться уйти по-тихому. А отомстить мы, потом сможем. Главное остаться в живых.