Владимир Стрельников - Резервист

Если все будет хорошо, то через семьдесят пять часов бросим якорь на рейде в Нью-Дели, под прикрытием англичан. А еще раньше, через пятьдесят часов, окажемся в английской зоне безопасности.

Сухогруз «Медведь», Залив.

23 год, 26-й день 3-го месяца

Я оперся на поручни и поглядел вниз, на бегущую к корме волну. Автомат качнулся на длинном ремне и стукнул о стальную стойку. Поправив калаш, я отошел от борта и встал возле носового швартовочного шпиля. От здоровой железяки пахло свежей краской, которую я сегодня днем нанес на вытертые канатом полосы. Неподалеку пробегала якорная цепь, уходила за борт к большому стальному якорю на скуле сухогруза. Ее я тоже выкрасил лаком. Вообще, бак мне стал практически родным после проделанных малярных работ. Боцман очень вдохновился наличием дополнительной рабочей силы и затеял было основательный ремонт на верхней палубе. Но сегодняшняя радиограмма поставила на планах вопросительный знак. Места, куда мы сейчас топали, были не самыми безопасными в плане судоходства. Племена, переселенные Орденом на южный берег Залива, оказались далеко не миролюбивыми, но при этом весьма многочисленными. И пиратство на побережье, захват судов, разорение рыбачьих деревень стали для них неплохим промыслом.

Конечно, «Медведь» для пиратов слишком здоровый зверь. Зушка на надстройке и пара «браунингов» оставят от любой фелюги одни щепки на волнах, не играют гранатометы против скорострельной зенитной пушки. Но береженого Бог бережет, небереженого конвой стережет. Или еще – неосторожный рыбу кормит. Так что мы разделились на вахты и дежурили на баке, наблюдая за акваторией. На самом носу, в вынесенном вперед гнезде, был установлен один из крупнокалиберных пулеметов, за которым сидел палубный матрос. Еще один пулемет был установлен на юте, и там тоже несли вахту, и тоже в специальном гнезде. Таким образом, все мертвые зоны ЗУ-23 простреливали М2, а мы были дополнительными глазами и ушами.

Внизу в корабль гулко стукнула волна и прошуршала по борту. Вообще, на судне никогда не бывает тихо. Гудит машина, слегка подрагивает корпус на ходу, свистит ветер в расчалках, гудят вытяжки. И это ночью, а днем добавляется какофония рабочих звуков и матюки боцмана. Шумно на корабле, почти как в работающем цехе.

Сухогруз «Медведь». Порт Нью-Дели.

23 год, 29-й день 3-го месяца

В порту стояли около десятка небольших судов на якоре и пять маленьких военных кораблей возле пирса. Массивный «Медведь» буквально десять минут назад пришвартовался возле берега к двум здоровенным бочкам метрах в пятидесяти от маленького бетонного пирса. Только прозвучала команда «отбой» в громкоговорителях. Сергей, палубный матрос, насквозь прожаренный мужик лет тридцати пяти – сорока, и Ленчик, молодой парень с черепушками на бандане, тоже прожаренный солнышком радист, сворачивали кольцами излишки толстого пенькового троса на палубе.

– Давай поможем, – предложил я, вылезая из трюма. Трос был мокрый, тяжелый даже на вид.

– Не надо, заканчиваем. Вам сейчас и так работенки привалит, – отмахнулся Серега. – Больше полусотни пассажиров на «Мишке» никуда, окромя трюма, не влезут. Будете гамаки вешать и навесы сколачивать. А мы, скорее всего, за продуктами рванем с суперкаргой. – Матрос закинул последнюю петлю на бухту и вытер пот рукавом. – Ну и духотень, блин. А день ведь только начался. Да и пованивает. За оружием смотрите внимательно, парни, а то ржа сожрет калаши махом.

Это да, мы вроде как к жаре привыкли, но к такому нет. Мокрое, душное, ощутимо тяжелое нечто вместо воздуха. Практически мокрые майки прилипли к телу. Шорты волглые тоже, неприятно.

Правда, красиво, говорить нечего. Справа чисто-белый Форт-Беркенхед, выстроенный на высоком мысу в лучшем колониальном стиле, с британским флагом над высокой башней, и тяжелый, массивный, даже мрачноватый и очень богатый, по-другому не скажешь, замок местного раджи на противоположной оконечности бухты. Стены замка из черного камня, а сами корпуса из ярко-красного, и флагов над ним с десяток, по паре на каждую из башен. Плюс купола-крыши явно из нержавейки, оцинковка махом сгниет на здешнем воздухе. Невероятно яркая зелень за замком и фортом, пышная, тяжелая. Вроде как ярче, чем в наших горах. А от пирса начинается сам порт, и за ним город. Тоже яркий, но бедный. Даже отсюда видать множество народа на улицах. Прямо за пирсом выкрашенное в белый цвет здание управы порта, простое, деревянное, дощатое, но с толикой помпезности в виде массивных колонн. Дальше рыбный рынок, где продается улов сотен небольших лодок, буквально усыпавших берег направо и налево от пирса.

Мы прошли на левый шкафут, где еще одна пара матросов сноровисто опускала трап с небольшой площадкой внизу. От берега уже отошел маленький баркас с флажком на корме и побежал к нам, рассекая темно-зеленую воду. Из-под баркаса в стороны брызнула целая россыпь мелких рыбешек.

– Освободимся, нужно наш товар капитально солидолом смазать, – озабоченно сказал мне Малик, ожидая ценных указаний от негромко переговаривающихся кэпа, Артемьева, старпома и суперкарго.

На подошедшем баркасе пара матросов зацепилась баграми за площадку трапа, на которую ловко перебрался здоровенный мужик лет пятидесяти в выгоревшем камуфляже и когда-то темно-зеленом берете. Поднялся по трапу, козырнув при входе на судно. Бывший вояка – отдал по привычке честь флагу. К нему подошел наш кэп, тоже козырнул и повел гостя наверх, в рубку. За ними поднялись старпом и механик.

А к нам подошел Артемьев.

– Ребят, судя по всему, нам придется съехать из кают. Детишек оказалось больше тридцати, полтора десятка совсем маленькие, им и так досталось. Сами понимаете, путешествовать под открытым небом – удовольствие не для маленьких ребятишек. Ольга обещает привезти гамаки, натянем их в трюме, сделаем навесы. Для себя и женщин. Плюс открытую кухню нужно соорудить, корабельный камбуз просто не рассчитан на такое количество едоков.

– И душ на юте соорудите, парни, – сказала подошедшая суперкарга. – Я сейчас на берег, за продуктами, гамаками, упаковки с питьевой водой привезу. Вы же с боцманом поработайте. Евграф Сергеевич (такое вот заковыристое имечко у боцмана!) покажет, где разместить гамаки, сделаете отдельно женскую половину и отдельно для себя. Еще, ребята, просьба к вам. К этим людям относитесь повнимательнее, досталось им очень сильно.

– А что случилось, в конце-то концов? И как здесь наши оказались? – Лена не вытерпела. Она уже оклемалась от морской болезни и второй день мучилась от любопытства. Нам тоже было интересно, как и что случилось, но Ленку этот вопрос прямо-таки глодал, а никто ничего не знал.