Константин Калбанов - Фронтир 3

А вот вам привет от Верной Руки, йок макарек. Когда спасение было уже близко, перед всадниками полыхнули резкие вспышки и один за другим прогремели четыре взрыва. Для и без того напуганных лошадей это оказалось слишком. Часть из них бросилась в сторону, часть встала на дыбы, две лошади вместе с всадниками с ходу полетели назем, опрокинувшись через голову. А взрывы продолжали греметь один за другим, перемежаемые непрерывной трескотней выстрелов.

И вдруг как разом отрезало. Распадок погрузился в мертвую тишину. Конечно слышались отдельные выкрики, стоны раненых и полное страданий ржание покалеченных лошадей. Но на фоне того, что здесь творилось еще совсем недавно, это звучало куда как тише, правда настроения они не добавляли. Во всяком случае Алексею, которого как-то разом отпустило и он взглянул на происходящее совсем другими глазами.

Все эти раненные и убитые были на его совести. Это он снарядил и привел сюда самый настоящий военный отряд. Это он придумал план, согласно которого от более чем двух десятков мужчин, еще вчера обнимавших своих родных, вдруг не стало. Нет, кое-кто из них все еще жив, но и это не на долго. Именно из-за них все и затевалось. Ему нужна была информация и добыть ее можно было только у пленных. Он не был наивным, а потому прекрасно понимал, как именно будут добываться эти сведения, пусть и не им самим, но по его заданию и за вознаграждение которое выплатит он же.

Алексей так и оставался за валуном, который ему и Ванеку определил как позицию Рваное Ухо. Уже послышалась команда осмотреть распадок. Мало того, стали раздаваться единичные выстрелы. Это либо контроль, либо добивали имеющих слишком тяжелые ранения. Алексей попросту не смотрел в ту сторону, предпочитая рассматривать окопчик с операторами, находящийся метрах в ста по склону за их спинами.

Вот из него показались сначала двое определенных для их охраны. Эти вооруженные «баличами» так же участвовали в обстреле, Алексей помнит, что слышал выстрелы за спиной. Бой закончился, подопечные живы и здоровы, а носить их поклажу они не подряжались, поэтому поспешили вниз. Пинки они конечно нищие, но кое чем можно прибарахлиться и у них, а там сейчас во всю идет сбор трофеев.

Вскоре появились и двое операторов с аппаратами на плечах. Их работа закончилась, снимать то, что началось после боя у них не было никакого желания. Мерзко и противно. Лица бледные, взгляд старательно отводят в сторону от происходящего, стараясь смотреть только на Алексея и Ванека, привалившихся к шероховатому валуну и следящих за их действиями.

Болотин украдкой бросил взгляд на Бенеша. Бывший каторжанин был абсолютно спокоен. Ну да, ничего удивительного, на его руках была кровь, причем убивал он ножом, а если верить слухам, так это только те, кто были доказаны. Так что, спокойно привалившийся к камню и жующий травинку Ванек, картина вовсе не странная. Тут в пору думать, отчего он остался в стороне от разворачивающегося совсем рядом. Но ответ на это, Алексею был прекрасно известен — Ванек Бенеш отправился в это путешествие не за острыми ощущениями испытываемыми при убийстве, а чтобы присматривать за нанимателем. Вот он и присматривает.

Что действительно должно было показаться ему странным, так собственное поведение. Ведь он убивал уже и не раз Однажды так и вовсе задушил человека собственными руками. Так отчего же он так комплексует? Да к чертям собачьим. Он не кровожадный маньяк, чтобы спокойно реагировать на подобное. Нет, необходимость происходящего он понимает и принимает, но это не значит, что он получает от этого удовольствие. Кстати, Ванек тоже вовсе не видит в этом развлечение, просто он куда лучше владеет собой.

— Ну как панорама? — Обратился Алексей к подошедшим оператору и его помощнику.

— Панорама отличная. Получилось и крупные планы снять и общий. Вообще впечатление неизгладимое. Повторить подобное в кинофильме вообще не реально, — возбужденно ответил оператор.

В ответ на это, Алексей только загадочно улыбнулся. Ох ребятки, не ведаете вы у истоков чего стоите. Пройдет время и реально будет не то что это, а куда более зрелищное и притягательное. Взять современные Алексею картины, там спецэфекты зашкаливают настолько, что реальное и рядом не стоит по зрелищности, смотрясь серо и уныло. Так что, дайте только время.

— А вот то, что началось потом… — Посмотрев в сторону прохаживающихся по месту схватки наемников, и тут же переведя взгляд опять на Алексей, произнес оператор.

Болотин только тяжко вздохнул. Собственно ничего удивительного в поведении молодого человека нет. Парню было всего лишь двадцать лет. Он был сыном фотографа и все говорило о том, что он пойдет по стопам своего отца. Но случилось так, что парень просто влюбился в преобразек. Молодой человек готовый положить на алтарь преобразека свою жизнь… Да это просто находка.

На фильмостудии Болотина было еще три оператора, но все они были обременены семьями. Так что, кому как не молодому и преисполненному романтизмом отправиться в подобное путешествие. Он сам вызвался в него, едва только было озвучено, что именно собирается снимать Алексей и куда будет представлена работа. Это был реальный шанс увековечить свое имя.

Но как видно, молодость являлась еще и проблемой. Ни разу еще Либор не выказывал своего неудовольствия, с азартом снимая все, до чего мог дотянуться его объектив. Он снимал панорамы Нового Света в городах, из вагона поезда, с палубы парохода, на заставе Паюла. Записывал на фонограф рассказы бывалых старожил Нового Света. Но столкнувшись не с рассказами, а с самой настоящей реальностью, не мог просто пройти мимо подобной грязи.

— То что началось потом, Либор, — ответил парню Алексей, — это уже не фильм, а жизнь. Жестокая, грязная и противная, но жизнь.

— Пусть и так, но это я снимать не стану.

— Ну и правильно. Да, Либор, я вижу ты теперь стал смотреть на наших парней как-то иначе. Это сразу заметно. Так вот, спрячь свое презрение подальше. Мне тоже претит то, что они делают, но это необходимо, а потому просто отнесись к этому как к должному. И потом, именно от этих парней зависят наши жизни. Не хорошо презирать тех, кто готов рисковать ради тебя, даже если ты больше их никогда не увидишь.

— Я не хочу ничем быть им обязанным и хотел бы вернуться, — упрямо сжав губы в тонкую линию, выдавил оператор.

— Боюсь, что ты можешь двигаться только вперед. Одному тебе не выбраться, а мы возвращаться еще не планируем. И потом, ты не забыл, что у тебя контракт?

— Я не предполагал, что будет такое.

— Но ведь ты знал, что предстоят схватки и перестрелки, — поднимаясь возразил Алексей. — Понимаю, тебе все это представлялось несколько иначе, более романтично. Прости, но жизнь жестокая штука.