Виктор Гутеев - Дорога домой

— И чем же тебе не понравилась моя должность?

— А тем, — здоровяк обвёл взглядом прислушивающихся к разговору сокамерников и усмехнулся, — тем, что из-за такой же девочки, как ты, одна половина моей роты полегла, а вторая после коллективной казни вашего ублюдка вот уже два месяца как торчит здесь.

— Вставай.

Начинать знакомство так ой как не хотелось, но по взглядам понял, что оскорбления на этом не закончатся и рано или поздно придётся объясниться. Столкнувшись с необходимостью отстаивать место под солнцем, Алексей начал заводиться.

— Встать, я сказал, — повторил он обледенелым тоном и, видя, что лежащий на койке не торопится, с силой пнул в стойку кровати.

От встряски сработал механизм складывания. Прокрутившись пол-оборота, платформа кровати, сбросив здоровяка на пол, ушла в стенную нишу. Проворно вскочив, здоровяк кинулся на обидчика.

Поднырнув под просвистевший над макушкой кулак, Алексей, не отводя взгляда от открытой шеи противника, выждал момент, но ударить не успел. Несколько человек схватили со спины, повисли на руках. Вновь кинувшегося на Алексея здоровяка остановил резкий окрик:

— Спокойно.

Подойдя к метающему из глаз молнии бугаю, старший обитатель камеры успокаивающе похлопал того по плечу:

— Спокойно, лейтенант, зачем нам проблемы. Он к нашей беде непричастен, что ты на него взъелся.

— Все они одинаковые, — процедил здоровяк. — Что тот, что этот, что все остальные. Убил бы.

— Руки убрали, — устав слышать за спиной сиплое дыхание, скомандовал Алексей.

Дождавшись кивка старшего, висевшее на руках и спине трио отошло в сторону. Обернувшись, Алексей увидел, что в кубрике полно недобро смотрящих на него парней, да и в коридоре собралось человек сорок.

Пока Алексей крутил головой, вездесущий старший оказался рядом и, взяв его за предплечье, потянул в сторонку от мучающегося с запором кровати, бубнящего под нос проклятия здоровяка.

— Меня зовут Этлих, прежде тоже носил звание майора. Как тебя?

— Алексей.

— Странное имя, откуда родом?

— Неважно.

— Неважно так неважно, — согласился Этлих, — ну так вот, — продолжил он. — Случилось так, что моя рота, бравые остатки которой ты видишь перед собой, — Этлих демонстративно обвёл взглядом добрую сотню бойцов, собравшуюся против кубрика, — оказались здесь из-за конфликта, связанного с одним из твоих сослуживцев. Ты его, наверно, знал, но это не суть важно. Тебе с твоим званием и должностью просто не повезло. Попав сюда, ты оказался среди людей, которые враждебно относятся к штабным штанытёрам, и поэтому мой тебе совет. Удаль свою ты показывай перед связистками штабными, а здесь народ бывалый, обстрелянный, громких звуков не любящий и на расправу скорый, в этом один из твоих сослуживцев убедился лично. Поэтому, Алексей, сиди тихо, не груби и будешь жить долго и счастливо. Понял? — улыбнулся он на последнем слове.

— Понял, — так же нарочито громко ответил Алексей, — грубить не буду, но если вот это тело, — кивнул он в сторону вновь завалившегося на койку здоровяка, — ещё хоть раз посмотрит в мою сторону, то я сделаю из него ту самую девочку, которой он меня тут недавно называл. Надеюсь, ты, бывший майор, тоже меня понял?

В коридоре послышались сдавленные смешки.

— Командир, — донеслось из коридора, — позволь Краусу хоть пару минут с ним побеседовать. Похоже, этот прыщ до сих пор не понял, где очутился.

— Позволь, майор. — Выслушав обещания штабного майора, здоровяк вновь вскочил с койки и теперь, стоя в центре кубрика, с вызовом смотрел на Алексея. — Я даже ничего ему не сломаю, обещаю.

— Давай, — взбеленился Алексей.

Действие порядком затянулось, и Алексей начал по-настоящему выходить из себя. Копившееся последние недели раздражение требовало выхода, и сейчас, выжигая взглядом глаза лейтенанта, Алексей всё явственней понимал, в какой форме оно выйдет на улицу.

— Давай ты, псинятина, — уже не сдерживая ни слов, ни эмоций, шипел Алексей. — Ты и я, вдвоём. Предупреждаю сразу, — повысил он голос и обвёл взглядом набившихся в кубрик сослуживцев лейтенанта, — если кто-то влезет, буду убивать.

Здравый разум пытался подать голос, но сдавать назад было поздно. Он прекрасно понимал: бросая вызов разжалованному лейтенанту, он, по сути, бросает вызов всей сотне. Воинам, которых лишили наград и званий, тем самым превратив воинское подразделение в сборище не связанных ни долгом, ни присягой мужиков. Единственное, что сдерживало этих ополчившихся на штабников солдат, являлся их бывший командир, которому бойцы формально уже не подчинялись, но на деле беспрекословно его слушались.

На скулах лейтенанта играли желваки, кулаки сжимались и разжимались, взгляд буравил Алексея. Казалось, ничто не сможет предотвратить побоище, но майор придерживался иного мнения.

— Лейтенант, — не терпящим возражений тоном произнёс он, — сядь на место.

На глазах Алексея пышущее ненавистью лицо Крауса изменилось, и он, бросив на Алексея колючий взгляд, покорно отправился к злополучной койке.

— И ты, майор, меру знай. Ну а вы, что собрались, — обратился он к набившимся в кубрик пехотинцам, — разбежались быстренько.

Кубрик опустел, а майор всего парой слов разбавил собравшуюся в коридоре толпу. Спустя минуты четверо обитателей кубрика как ни в чём не бывало сражались в прерванную игру, а остальные либо спали, либо делали вид.

Осенние сумерки, быстро вытесняя дневной свет, запустили световые реле, и погруженная в полумрак территория комплекса озарилась электрическими огнями. Ворвавшись в окно, яркий искусственный свет озарил полутёмный кубрик и разбудил Алексея.

— Прикрой, прикрой, лучше здесь добавим, — расслышал хрипловатый голос майора.

Повинуясь повороту регулятора, закачанный в оконные стеклопакеты газ начал терял прозрачность, погружая кубрик в сумрак. Под потолком набрали яркость световые панели.

Проснувшись, продолжал неподвижно лежать. В памяти всплыл инцидент, и Алексей принялся размышлять по поводу дальнейших действий. Ситуация сложилась дрянная, но, вспомнив всё до мельчайших подробностей, Алексей вновь пришел к выводу, что ссоры было не избежать и действовал он правильно. Огорчало предвзятое к себе отношение роты Этлиха, однако рассудив, что в блоке четыреста человек и вакуум общения ему не грозит, Алексей выкинул всю эту грусть из головы.

Отбросив мысли, прислушался к текущей в кубрике неторопливой беседе. Сидящих за столом он не видел. Лёжа лицом к коридору, мог видеть лишь пустую кровать справа, а вертеть головой, обнаруживая своё присутствие, пока не хотелось. Да и не требовалось. Сокамерники соблюдением тишины особо не озадачивались.