Вадим Денисов - Закрытые воды

— Грабить не надо. Хорошо, подумаем с механиком, порисуем, прикинем… Только, чтобы нас потом не грузить, и так дел по маковку, агрегаты ухода требуют. Ха! Липпо-зиппо, липпо-зиппо… — с тем и удалился.

Из ресторана я вышел в приподнятом настроении.

Кисет нужно добыть! Для начала набрал в полиэтиленовый пакет ядрёного табачку из промысловой мародёрки — весь ништяк в подотчёте у Ярика, он теперь главный баталер, потом выклянчил у шкипера ароматизированных добавок и отправился к Марине Мазиной, отныне штатной швее-мотористке. Прибрав к рукам всё найденное в ящиках армейское бельё и ткань, Марина кроит и тачает вовсю в основном по женским заявкам. Решив вопрос по кисету, я поднялся на палубу.

И остановился. «Как же так? Я ведь бросаю курить! Электронок набрал… И что теперь, повода дождался, шанс словил? Надо бы отменить заказ на кисет. Табак верну, а трубочку оставлю на память о хороших людях». Вот так лихо…

Знаете что? Трубку я так и не вернул. Вот она, слабость людская.

Дальнейшее плавание состояло из череды излучин, поворотов, иногда отмелей, капитан замедлил ход. Ближе к Манаусу по берегам кипела жизнь, пошла деревня за деревней — три, четыре жилых дома, как правило, живёт там одна большая семья либо родственники, и таких поселений на участке реки очень много. Если домов больше, то это уже посёлок.

На корме профессор со старостой беседовали об особенностях местной жизни. Отличие беседы от лекции заключалось в том, что на этот раз Володя ничего не записывал и чаще задавал вопросы.

— Бу, а почему в Веннесе до сих пор нет свиней?

— Вот и поеду покупать! Недавно появились, их начали завозить с юга. Далековато живём, разбирают те, кто поближе.

Картина в селениях одинакова, она и в Веннесе примерно такова, если не учитывать чистоту поселения скандинавов. Из-за разливов и вольготно гуляющих по территории кур и свиней непосредственно возле домов нет цветов или какой-либо растительной декорации. Стёкол в окнах тоже нет, их заменяют циновки, жалюзи, реже ткань. Порой прямо на улице под навесами стоят самодельные столы и скамьи, есть самодельные гамаки, у тех, кто может соорудить — противомоскитный полог. Очаги внутри домов открытые, дым выходит либо через отверстие в крыше, либо прямо в окно. Особенности зависят от национальных привычек: у африканцев обязательно есть ровная круглая площадка для танцев, в индейских посёлках в самом центре часто стоит какой-то общественный дом матерей, европейцы строят часовни.

— Немногое успели сделать люди более чем за сотню лет проживания на Кристе, — заметил я скептически. — Прогресса просто нет.

— Вы напрасно иронизируете, Герман! — откликнулся профессор. — Как учит история, такое упрощение ничем не оправдано. На самом деле, сделано очень многое! Подумайте! Возникли города как центры экономического и цивилизационного притяжения, определяются первичные границы будущих анклавов. Представляете, сколько потребовалось времени на внутренние миграции, перенос поселений, первично поставленных где попало, как правило, там, куда людей и вынесло?

— Ожидалось несколько большее, — честно признался я. — А тут деревянный век, что-то первобытное.

Из уважения к скандинаву говорили на английском.

— Большего сделать было просто невозможно! — уверенно заявил Володя. — Скажите, Гера, как вы думаете, сильно отличалась русская деревня 1750 года от деревни 1850-го? А многие сёла на Енисее и сейчас вполне соответствуют веку девятнадцатому, за исключением таких мелочей, как наличие генератора и спутниковой антенны. И многое ли они изменили в культуре повседневности?

Я несколько смутился, тороплюсь, пожалуй. А ведь интересная мысль — флорин на единицу площади проживания, то, чем хвастается Европа, где процесс посева происходил веками! Как быть, если территория огромна, а ранняя колонизация дальних стран не напитала общину ворованными деньгами? Где взять эти флорины для вложений поколениями? Поварить надо.

— Просто привык уже по фильмам судить, Владимир Викторович…

— И по книгам, — добавил он быстро.

— Что? Ну да, и по книжкам… Какие-нибудь тридцать лет после апокалипсиса, и вокруг уже сплошной паропанк.

Слева шумно плеснуло, в зелёной воде мелькнули гладкие спины. Мы уже знали, это розовые пресноводные дельфины. Утром возле острова было слышно, как дышат они или переговариваются на своём свистящем языке. Вот цирковых прыжков пока не видели.

— Господин Арвидсон, а что Манаус?

Швед понял.

— О-о! Это настоящий город! Там есть и кирпичные дома, и каменные, правда, таких немного, и только у европейцев.

— А европейцев много? — спросил профессор.

— Хватает. Есть итальянцы, французы, немцы. Там даже губернатор из Германии.

Вот это уже хорошо! Люблю иметь дело с немцами, деловые люди. Значит, шансы на успешную реализацию моего стартапа достаточно высоки.

«Темза» шла возле правого берега, там, где глубины.

С левой стороны дугой уходила за поворот широкая коса, на песке большими стаями сидели птицы. Один раз появилась небольшая анаконда, сползающая с наклонившегося дерева в воду. Много здесь видимой живности, не то что в тайге, где её порой сутками не замечаешь.

Дождь давно кончился, палуба быстро подсыхала, последние капли с легким стуком падали на старинные доски.

Вечернее небо над Летой постепенно покрывалось россыпью слабо светящихся южных звезд. Быстро тут темнеет, словно штора опускается, надо бы это учитывать в планировании.

— За поворотом Манаус! — сообщил Арвидсон. — Почти пришли.

— Двигаем в рубку! — предложил я.

Капитан с победным видом уже стоял на крыле.

Впереди показалась цепочка огней.

— Куда причаливаем? — спросил Самарин, и скандинав опять понял без перевода.

— Можно просто встать у берега, правда, это неудобно… Далековато от дороги, потребуется усиленная охрана. В центре имеется главный пирс, там останавливаются большие джонки, баркасы и коммерческие яхты. Это платная услуга.

— Да мы и сами торгаши, так ить, Герман? — подмигнул шкипер и спросил: — Чем расплачиваться будем, капиталист?

— Найдём, — спокойно бросил я, не отрываясь от бинокля, меня этот вопрос вообще не занимал.

— Никаких проблем! — тут же вмешался скандинав. — У меня есть несколько серебряных флоринов, этого вполне хватит.

Я пожал плечами: что же, отказываться не будем, даром, что ли, катали.

Капитан сделал рукой приглашающий жест:

— Ну, тогда показывай курс, товарищ швед!

Всё отлично — нашёл!

Кто у вас в цари, к примеру, последний? Никого? Так я — первый! Про царей загнул, а если в олигархи — здравствуйте!

Едва увидев губернатора Клауса Папке и его логово, я сразу понял: вот тут и находится главное корыто, без фальшака. Хитрые умные глаза, грамотная усталость в позе и облике, правильно организованный кабинет, неброская одежда. Бинго! Самое главное сделано, цель определена. Запариваться надолго исключительно с развозной розницей и перевозками я не собирался, так серьёзный капитал не сделаешь, увязнешь в бесконечных проблемах, нюансах и текущих надобностях, пропуская события и удары. Хочешь максимально ёмкого — ищи Главное Корыто. Большинство российских обывателей отнесёт такое устремление родной элиты к непременной черте всех крупных отечественных бизнесменов и будет совершенно право. С одной лишь существенной поправкой: это святое правило действует по всему миру, крупный бизнес кормится у Главного Корыта. Желателен сектор Основного Станка либо оборонки.