Виктор Милан - Рукопашный бой

Именно поэтому приходится договариваться о наших насущных делах с якудзой, хотя все законы политики требуют вести переговоры с вами.

— Вы слышали? ГКМ передало сообщение откуда-то из Внутренней Сферы, что Чандрасехар Курита открыл какую-то новую гиперимпульсную технологию коммуникаций?

Нинью не взглянул на Кацуяму, но почувствовал его усмешку. Правитель планеты недоуменно переводил взгляд с одного на другого. У него были большие карие глаза, немного навыкате, опушенные густыми ресницами.

— Вы оба знаете об этом, — заявил он тоном, настолько близким к обвиняющему, насколько мог себе позволить правитель планеты в присутствии второго лица в СНБ и шефа пропаганды.

— Автор этого сообщения — помощник директора Кацуяма, — нехотя признал Нинью. Губы графа округлились.

— Но теперь фанатики «Слова Блейка» ринутся на Хашиман! — воскликнул он. — Они сделают все, лишь бы сохранить гиперимпульсную монополию, даже под контролем Ком-Стара.

— Так и будет, правитель, — самодовольно подтвердил Кацуяма.

— Но, Нинью-сан, я думал, что СНБ ведет кампанию против «Слова Блейка».

Придется что-то сказать этому дураку. Если не ублажить его самолюбие, он может причинить немало беспокойства. Такт являлся еще одним качеством, которое Субхаш пытался привить своему приемному сыну. Улыбающийся оказался очень требовательным учителем.

— Мы твердой рукой подавляли все вылазки, которые предпринимала секта «Слово Блейка» против оборудования Ком-Стара в пределах Империи Драконис, лорд. — Нинью улыбнулся, хотя улыбка странно смотрелась на его изрезанных шрамами губах. — Если они согласятся оставить в покое Ком-Стар, Служба национальной безопасности позволит им свободно действовать в любых других направлениях.

— О-о-о, — протянул граф. Маска актера театра кабуки, выражающая удивление, казалось, застыла на лице правителя планеты. Нинью с трудом сдержал усмешку. — Так вы хотите, чтобы они достали для вас старого толстого Чандрасехара из глубоко вырытой норы, правильно?

Помимо всего прочего и это, подумал Нинью. Его уполномоченные были настороже и постоянно, в любое время дня и ночи, принимали шпионов, прибывающих из секты «Слово Блейка». Сейчас последователи Блей-ка шагу не могли ступить в пределах Империи Драконис, не согласовав программу действий с СНБ.

Как Нинью дал понять Филлингтону, Служба национальной безопасности не намеревалась чинить препятствий проповедям сектантов до тех пор, пока те будут поступать согласно предписанным директивам, но Нинью и Субхаш не были уверены в их покорности. Более того, организаторы провокации считали, что в неистовом рвении уничтожить ХТЭ и ее дерзкого хозяина секта «Слово Блейка» скомпрометирует агентов, которых она ухитрилась внедрить в пределы Империи Драконис без ведома СНБ.

Улыбающийся считался мастером двойной игры.

Филлингтон помолчал несколько секунд:

— Хорошо, но мне пора идти. Продолжайте обсуждать ваши планы. Ужин ждет, приходите, когда вдоволь надышитесь прекрасным вечерним морским воздухом. — Пребывание рядом с Нинью, казалось, действовало ему на нервы.

Правитель планеты быстрым шагом вернулся назад в дом, Нинью остался снаружи, жестом отпустив Кацуяму. Искушение в виде накрытого стола являлось непреодолимым для этого коротышки, и обычно он не мог долго сопротивляться. Но Кацуяма остался торчать сбоку от Нинью, серый силуэт в сумерках, словно бесформенный призрак.

— Вы хорошо поработали, помощник директора, — сказал Нинью.

Кацуяма благодарно закивал:

— Благодарю вас, лорд Нинью. Очень благодарю. — Он не сделал ни малейшего движения, чтобы удалиться.

Нинью обернулся к нему и вопросительно поднял бровь:

— Ну?

Язык Кацуямы мелькнул между губами, словно крыса, заблудившаяся среди ступенек лестницы.

— Мне известен ваш скептицизм относительно ценности манипуляций со средствами массовой информации, лорд. Я надеюсь, что сегодняшняя демонстрация покажет все красоты забытого искусства.

— В этом случае все сработано правильно. Мой приемный отец проявил свою обычную мудрость, прислав вас ко мне.

— Я верю, что вскоре вы оцените мою преданность и повелите остаться с вами, чтобы наблюдать за ходом событий. — Помощник директора снял очки и начал тщательно протирать их поясом халата. — Вы когда-нибудь слышали фразу: «Пусть едят пирожные», лорд Индрахар?

Кацуяме не следовало обращаться с Нинью подобным образом. Может быть, не мешало поставить его на место, но попозже.

Нинью осторожно и медленно кивнул:

— Я слышал эту фразу.

Лицо Кацуямы вспыхнуло, словно осветительная ракета.

— И вы знаете, кто произнес ее, лорд?

— Какая-то древняя королева в те дни, когда еще не слыхивали о межзвездных полетах. — Мимолетно мелькнула мысль о том, что приемный отец вдалбливал Нинью знание истории. Насколько легче казалась его жизнь, когда он был простым агентом СНБ. — Полагаю, что именно из-за этих слов ей отрубили голову.

— Да! Но весь фокус в том, что королева никогда не произносила этих слов. Они были приписаны ей политическими противниками королевской династии. Из-за этой абсолютной лжи короля и королеву казнили, древняя монархия рухнула, а социальный порядок во всей Европе изменился кардинальным образом. — Кацуяма энергично закивал. Его глаза восторженно блестели, словно он удостоился привилегии созерцать Координатора в его день рождения. — Неужели вы не видите сверхъестественной мощи и очарования пропаганды, лорд? Эта простейшая ложь используется с великолепным эффектом социальными деятелями до, наших дней, и в уста политических противников по прежнему вкладываются высказывания, которые их дискредитируют.

— Мы обычно обходимся тем, что казним подобных деятелей, не так ли? — спросил Нинью.

— Да, разумеется. — Эта жаба все еще отказывалась заткнуться и умолкнуть. — Но принцип все еще действует. И действует отлично. Как мы только что в этом убедились.

— Разве?

— Вы располагаете каким-нибудь доказательством, что Чандрасехар Курита проявил хоть малейший интерес к сверхсветовым коммуникациям, лорд?

— Нет.

Кацуяма продемонстрировал собеседнику неровный ряд крупных желтоватых зубов. К счастью, наступившая темнота не позволила разглядеть отдельные детали.

— Но ведь сообщение в новостях — это не что иное, как большая ложь! И вы увидите, что она нам еще хорошо послужит.

— Позвольте надеяться, что нет. — Нинью смотрел на море. Казалось, что поверх спокойных вод улеглась пурпурная радуга, отражение последних лучей заходящего солнца, край которого уже скрылся в массе темных туч. Нинью повернулся, чтобы увидеть меньшую из хашиманских лун, краешек которой выглянул из-за далекой гряды великих гор Тримурти. Над головой робко засветились несколько первых звездочек.