Виктор Милан - Сердца Хаоса

Действительно, наемники несколько раз пытались задержать колонну — они появлялись внезапно из придорожных рощ и расщелин, однако подбили лишь пару легких танков «Скорпион» и сожгли разведывательный бро-немобиль. Как только к месту боя приближались боевые роботы «Витворф», «Дервиш» и небольшая, тридцатипятитонная «Оса», враг сразу пускался наутек. Каждый раз сообщение о бегстве врага в колонне встречали бурными криками радости. Если кто из опытных солдат и заметил, что ни одна машина из состава Семнадцатого полка не пострадала, то держал язык за зубами. С приходом драков в частях национальной гвардии были даны большие полномочия военно-полевым судам, причем от приговора до приведения его в исполнение проходило не более получаса.

На северных, обращенных в сторону Порт-Говарда склонах горной цепи авангард наткнулся на укрепленный блокпост, устроенный местными милиционерами. После короткой перестрелки враг отступил. Механизированный авангард бросился преследовать его — на скорости они преодолели водораздел и начали спускаться к Сарнату.

Случилось то, что всегда происходит с неопытными солдатами, возглавляемыми не нюхавшими пороху младшими командирами. Голова колонны, где была сосредоточена практически вся техника, оторвалась от основных сил и первая, без поддержки пехоты ворвалась в город. В свою очередь, в пехоте начали поговаривать, что раз танкисты и пилоты такие забияки, то пусть и воюют в свое удовольствие, поэтому шоферы не очень-то старались догнать ушедшую вперед технику. Разрыв составил более полукилометра.

Как только танки и боевые роботы углубились в городские кварталы, они потеряли преимущество в маневре. Главное шоссе оказалось немедленно перекрыто взрывами и завалами — и началось избиение. Не приспособленные для перевозки пехоты грузовики были расстреляны народной милицией, засевшей в домах по обе стороны главного шоссе. В то же самое время рота боевых роботов Джеронимо взялась за бронетехнику. Первым же залпом протонных излучателей Питер Пони на своем «Устраши-теле» буквально испарил вражескую «Осу». Пилоты двух других роботов тут же дали деру. Это зрелище и картина погибающей в голубом протонном пламени «Осы» оказали отрезвляющее действие на механиков-водителей гусеничных танков и боевых машин на воздушной подушке. Экипажи начали сдаваться в плен. Хуже пришлось пехоте, которая под шквальным огнем не могла выбраться из клеток и кузовов.

В течение получаса все было кончено. Второй полк национальной гвардии перестал существовать.

Джеффри Кусуноки и его партнер по фехтованию с такой скоростью работали бамбуковыми палками, заменявшими боевые мечи, что господин Кимура — он был все в той же парадной форме — не успевал за ними глазами. Время от времени один из офицеров штаба фельдмаршала останавливал бой и, вскидывая руку вверх, объявлял о нанесении удара и его зачете или незачете в общий счет поединка. На этот раз господин Кимура успел уловить, как противник Кусуноки, в специальных ватных латах, надетых поверх холщовых куртки и штанов, сделал ложный выпад, затем сместился вправо и нанес удар полевой стороне груди фельдмаршала. — Хидари-мен ари! (Удар по левой стороне! (яп.))

Кусуноки отступил на шаг — его плечи вдруг вздыбились, он глубоко вдохнул — и вновь бросился в атаку.

Таи-шо с религиозным рвением относился к тренировкам по рукопашному бою и поединкам с деревянными мечами. Расписание занятий составлялось заранее и скрупулезно выполнялось. Понятно, что подобная ежедневная практика позволяла главнокомандующему поддерживать хорошую физическую форму. Господин Кимура готов был с этим согласиться, не понимал он только рвения, с которым тренировался фельдмаршал, и удивлялся количеству часов, отведенному на эти цели. Лучше бы, по мнению якудзы, главнокомандующий уделял больше внимания решению практических вопросов, изучал обстановку, а то он до сих пор путается в географических названиях Тауна. Ладно, не налаживаются отношения с Блейлоком — ищи других партнеров. Почему всю тяжесть политической миссии господин Кимура должен нести на себе? Жизнь скоротечна, как говорят буддисты. На кого он, собственно, работает — на Синдикат, на Ко-курю-каи или на мистера Кусуноки? Почему бы ему тоже не плюнуть на свои обязанности, не попить саке, не полюбоваться местными закатами?..

С каждым днем господин Кимура все больше и больше разочаровывался в главнокомандующем, в самой идее захвата Тауна. Удивительное дело, он — самый горячий сторонник решительных мер, необходимых для исправления нынешнего политического курса Синдиката, оказавшись на Тауне, разочаровался в этом ледяном, пропитанном дерзостью и неповиновением мире. На кой черт он им сдался, иной раз спрашивал себя Кимура. Никакой базы, с помощью которой можно подготовить будущий расцвет якудзы, здесь создать не удастся. Никогда отсюда по Внутренней Сфере не разлетится рев «Черного дракона». Да, он, Кимура, — инструмент в руках Провидения, средство для воссоздания могущества Синдиката, но заниматься святым делом в компании с Кусуноки — это уже слишком! Высокопоставленный болван ни в коей мере не считает себя инструментом и радуется жизни даже на краю пропасти.

«Так тебе и надо», — позлорадствовал господин Кимура, наблюдая, как соперник фельдмаршала, ловко оторвавшись от него, сделал ложный выпад и теперь нанес удар бамбуковой палкой справа.

— Миги-до ари!( Удар справа! (яп.)) — выкрикнул судья и тут же доба вил: — Нихом! (Второе очко! (яп.))

Опять замелькали деревянные мечи. Не прошло и пары секунд, как было зафиксировано касание головы. — Мен-ари! Шобу! (Удар по голове! Особое очко! (яп.)) — объявил судья.

Кусуноки отбросил бамбуковую палку в сторону, что-то злобно проворчал и, подойдя к сопернику, схватил его за ватные латы и провел бросок через бедро. Бросок был такой силы, что соперник остался лежать на полу. Тут же к нему кинулись слуги и унесли в раздевалку.

Разгневанный военачальник направился в сторону господина Кимуры, который стоял под баскетбольным кольцом. На ходу он сорвал с себя ватный нагрудник, поножи… Слуги подхватывали доспехи, не давая им касаться пола.

— Чикушо — воскликнул Кусуноки, не доходя нескольких шагов до якудзы. Это слово обозначало что-то среднее между «тварью» и «сволочью». Оно являлось наи более сильным ругательством в современном японском языке.

— Ваше превосходительство недовольны соперником? — с преувеличенной вежливостью спросил господин Кимура. — Или выражает досаду по какому-то иному поводу?

— Хватит, старик! А то ты не знаешь, чего я взбеленился. Эти недоноски наемники!.. Они поступают просто возмутительно! Таун ответит за этот разгром, потекут реки крови…