Роберт Черрит - Наследник дракона

22 сентября 3019 года

Соренсон понятия не имел, как долго он пробыл без сознания. Судя по внутренним ощущениям, по тому, что разваливавшийся на глазах «Звездопроходец» еще несся к земле, — буквально несколько секунд. Размышлять на эту тему больше не было времени.

Невзирая на нестерпимую головную боль, на заливающиеся звонки и нескончаемое мигание контрольных лампочек, во всю мочь голосящих о множественных повреждениях робота, Иван поднял машину на ноги, заставил шагнуть вперед, схватиться руками за рваные края выступа. Он начал протискивать машину в пробоину.

Нестерпимый визг донесся снаружи — это металл терся о металл. Он бросил взгляд на один из дисплеев — под геркулесовым напором семидесятитонной машины броня на корпусе «Звездопроходца» рвалась, как бумага.

Душераздирающий визг, следом скрежет отразились на пульте бешеным перемигиванием сигнальных лампочек и надписью на экране:

«Недопустимая нагрузка на левую руку».

Соренсон бросил взгляд на обзорный экран. На фоне языков пламени, пролетающих обломков было видно, как одна из изогнутых несущих балок словно крюком зацепила левую верхнюю конечность робота. Руку уже настолько вывернуло назад, что начали рваться пучки миомерных мышц. Затем вновь послышался скрежет, и плечевое сочленение буквально вывернуло в посадочном гнезде. Рука безвольно повисла вдоль корпуса, тем самым нарушив остойчивость робота.

«Кузнечик» сразу начало разворачивать вправо, робот уже почти вывалился в пробитое отверстие, но висел-то он горизонтально, а это недопустимо ни при каких обстоятельствах. Включать в таком положении прыжковые двигатели было смерти подобно. Вот уж действительно — из огня да в полымя! Так вроде выражались его предки. Что же делать? Иван сердцем почувствовал, что дольше оставаться на борту гибнущего судна нельзя. Стоит «Звездопроходцу» один раз кувырнуться — и все! Им уже не выбраться.

Он ударил по клавише, включающей прыжковые двигатели, при этом уперся правой рукой в корпус корабля, чтобы реактивная струя развернула робота головой вверх. Так и получилось — добавочная сила наконец выпихнула машину из пролома. Несколько мгновений робот по инерции летел вместе с челноком — в бешено ревущем пламени, затем отвалил в сторону и — боже правый! — занял наконец вертикальное положение. Соренсон вдавил клавишу. Двигатели взревели, бортовой компьютер едва сумел удержать балансировку.

Только теперь Иван ощутил нестерпимую жару, которая залила рубку. Косой взгляд в сторону Координатора… Тот хватал ртом воздух, но лицо его оставалось невозмутимым. Бортовой компьютер раз за разом предупреждал о недопустимом повышении температуры в рубке. Пилот раздраженно отключил аудиосистему.

— Сам знаю! — заорал он, обращаясь к бестолковому аппарату.

Все это не помешало ему, изо всех сил вцепившись в подлокотники, сохранять ориентацию робота в пространстве.

— Погляди, дурак безмозглый! — добавил он. — Мы уже не падаем камнем, нас относит в сторону.

— Недопустимое повышение температуры, — откликнулся унылый голос компьютера.

— Тоно, тоно, я восстановил контроль! — вновь заорал генерал.

Никакого ответа.

У Ивана не было времени повернуться и удостовериться, жив ли Координатор. Стремительно приближалась земля. С такой скоростью, что сердце зашлось. Машинально он развернул машину, чтобы смягчить удар нижними конечностями и корпусом.

Когда альтиметр показал высоту тридцать метров, Иван включил прыжковые двигатели на полную мощность. Дышать в рубке было уже нечем, он глотал ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

Удар пришелся вскользь, и все равно привязные ремни, казалось, решили разрезать его тело на части. Затем молчание. Недолгое, болезненное… У Ивана было ощущение, что его медленно, с чувством поджаривают… Следом пришло резкое ослабление жары, через широкий пролом в бронированном стекле в лицо повеяло прохладным ветерком.

— Жив! — заорал Иван.

Крикнул так, что голос сорвал. Лицо его исказилось от боли, когда он попытался сорвать с головы нейрошлем. Тот, казалось, вплавился в плечи. Только теперь Соренсон понял, как сильно обгорел. Времени, однако, терять было нельзя. Иван закинул шлем за спину — тот с грохотом упал на пол, — затем отстегнул привязные ремни. Тут же захрипел от боли…

Сжав зубы, с ногами взобрался на кресло. Бронированное стекло оказалось выбитым, так что путь на свободу был открыт. Соренсон попытался подтянуться, уперся локтями в края пролома и до половины вылез из разбитой машины. В следующий момент его вновь обняла беспросветная тьма…

Очнулся он от слепящего света. Оранжевое солнце устало клонилось к едва просвечивающей сквозь какие-то кусты линии горизонта. Сбоку чернело что-то огромное, непонятное, с обгорелыми боками. Это же его «Кузнечик»! Наконец до Ивана дошел запах болотной тины и сгоревшей травы. Он глянул в сторону обломков. Надо же, угодили в болото. Передняя надстройка, которую с большой натяжкой можно назвать головой, практически оторвалась от сгоревшего туловища. Крышка входного люка оторвана и, покачиваясь, висит на кабелях. Правая верхняя конечность, согнутая в локте, лежит в болоте, из рваной дыры выглядывает начинка лазера. Рядом валяются контейнеры для реактивных снарядов.

Чей-то голос за спиной неожиданно продекламировал хокку.

Длинны скачки кузнечика.

Осенью стремится в родное болото -

Там, как самурай, прощается с жизнью…

Откуда эти стихи? Кто их произнес?.. Он с трудом повернул голову и увидел на пригорке Такаши Куриту. Тот невозмутимо сидел на пятках и поглядывал на генерала. Голые ноги сплошь покрыты кровоподтеками. Одежда наполовину истлела. На голове какая-то грязная повязка наподобие хачимаки.

Заметив, что Иван открыл глаза, Такаши кивнул в сторону обгорелых обломков:

— Твой робот теперь груда металлолома. Печальное зрелище… Спасавший других погиб сам. Теперь, выполнив свое предназначение, покоится с миром. Не в пример обреченному «Звездопроходцу»… Думаю, через какое-то время ты сможешь двигаться.

Иван Соренсон попытался было рассмеяться — странные люди эти драконы — и не смог. Губы не слушались. Тогда он попробовал пошутить:

— Если ощушаю боль, значит, дух мой жив. Вскоре оживет и тело.

Координатор задумался, потом покивал:

— А что, совсем неплохое хокку. Риторики, правда, многовато, но для избегшего мук огненного ада сойдет. Ты заслужил мое уважение, тебя ждет награда. Скоро ты получишь в свое распоряжение новую боевую машину.

— Большой штурмовой робот — это замечательно, тоно. Однако в награде нет необходимости, я только исполнил свой долг.

Курита вновь одобрительно покивал: