Евгений Константинов - Смертельный мир

– Уж не хочешь ли ты сказать, что они по мою душеньку пожаловали? – спросил тот.

– Выходит, по твою, – атаман в сердцах ударил кулаком по ладони. – Ну, что ж, пожаловали, так пожаловали…

Только что на поляну Одинокого дуба, одновременно прибежали дозорные Гайдук и Шея и сообщили о нашествии горных. За все время атаманства над разбойниками Тусклого леса Никус ни разу не сталкивался с такой масштабной проблемой, какую нарисовали дозорные. Обычно у разбойников с горными случались лишь мелкие стычки, и так сложилось, что первые не позволяли себе забираться дальше дороги, ведущей в герцогство, вторые же не осмеливались соваться в Тусклый лес дальше опушки. И вот – облава!

Вместе с атаманом шайка насчитывала десять человек, – действенная сила, чтобы, сосредоточившись в одном месте, достойно встретить непрошеных гостей залпом арбалетных стрел. Другой вариант – сражаться поодиночке, применяя тактику «выстрелил – отступил – спрятался». Чтобы поодиночке надежно спрятаться в лесу мест вполне хватало. Но сейчас Никус решил драться, возможно, желая продемонстрировать Фролу, чего на самом деле стоят его разбойнички.

– Ты с нами, или как? – спросил он Фрола, доставая из-за спины арбалет.

– Я твой должник, атаман, тем более, у меня нет выбора. И еще, мне кажется, что чем меньше горных останется в живых, тем больше у меня шансов не быть четвертованным.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Нукус, передавая Фролу вместе с арбалетом три стрелы.

– Дефицит с боеприпасами? – спросил тот, натягивая тетиву и вставляя стрелу в паз.

– Если хотя бы одной из этих не промахнешься, получишь еще три, – обнадежил атаман.

Время поджимало, а они до сих пор оставались на поляне. Кто был на лошадях – спешились. Лошадей и капитана Клюгка, с которого наконец-то сняли петлю, увел куда-то в заросли Михыч. Разбойники окружили Никуса, чтобы выслушать последние наставления.

– Так, сейчас все смещаемся назад и влево, там от поляны к скалам тянется Тощая просека. На просеке и встретим дорогих гостей, – торопливо объяснял атаман. – Разбиваемся на две пятерки: первая пятерка стреляет, и ее место сразу занимает вторая. Дальше – по обстановке. В первой пятерке я, Фрол, Шея, Корепан и Биби. Остальные – за нашими спинами. Для тех, кто забыл, напоминаю, что пока идет бой, мое слово – непререкаемо! Ага? Все, вперед!

Никус первый, и за ним – все остальные бегом пересекли поляну и успели распределиться вдоль просеки, прежде чем на противоположной стороне между яблонь замелькали плащи жандармов кардинала. Фрол, спрятавшийся за деревом справа от атамана, отметил, что тот выбрал наиболее выгодную с точки зрения самосохранения позицию, то есть, в центре пятерки, – учитывая, что горные шли, растянувшись в цепь, наибольшей опасности со стороны разбойников подвергались те, кто оказался по краям короткой оборонительной цепочки. Не прошло и двух минут, как предположения Фрола подтвердились.

Атаман щелкнул пальцами, и в следующее мгновение щелкнули три арбалетных тетивы. Никус разрядил свой арбалет чуть позже. Глядя на наступающих, Фрол испытал подзабытое со времен службы в армии чувство, когда, на стрельбище учебной пограничной заставы одну за другой поражал из автомата Калашникова появляющиеся в пределах видимости мишени-силуэты и упивался осознанием своего стрелкового мастерства. Трое горных упали так же, как падали те мишени, но, в отличие от фанерных силуэтов, эти еще хрипели и кричали. Промахнулся, кажется, сам атаман, во всяком случае, Фрол услышал, как тот с досады плюнул, а потом крикнул ему:

– Ну, чего медлишь? Стреляй же!

Фрол резковато нажал на спусковой крючок, поэтому стрела попала не в центр мишени, а в край, то есть не в грудь виконту Сухару, а всего лишь в ключицу.

– Меняемся! – скомандовал Никус, и в это время горные сделали ответный залп.

Фрол услышал слева от себя хрип, – по злой иронии судьбы разбойнику по кличке Шея стрела горных угодила прямехонько в кадык. Фрол бросил взгляд направо, – у разбойника Шмела стрела торчала в боку. Ему бы упасть или сделать шаг в сторону, за дерево, но Шмел с дрожащими ногами так и стоял, держась руками за древко и тщетно пытаясь вытащить стрелу. Но еще одна стрела пронзила раненому разбойнику запястье, и только тогда он упал.

– Не спи! – гаркнули сзади.

Место, с которого стрелял Фрол, занял Ушац. И тут же одноухий издал торжествующее: «На-на!» – кому-то из горных сильно не повезло.

– Не спи, не спи, пришлый! – вновь поторопил Фрола Ушац, уступая ему позицию для стрельбы и одновременно натягивая тетиву арбалета.

Прицелившись в новую живую мишень, показавшуюся среди деревьев на противоположном краю просеки, Фрол выстрелил, и не попал только потому, что еще чья-то стрела сразила горного мгновением раньше.

– Смещаемся влево! – крикнул Никус после того, как горные сделали ответный залп, на этот раз, вроде бы, безрезультатный. Фрол не совсем понял смысл этого маневра, возможно, на левом фланге горные несли более значительные потери, и атаман решил увеличить разгром.

– На-на! – услышал он где-то за спиной, пока, пригнувшись, перебегал от одного дерева к другому.

Молодец, Ушац! А вот у Фрола осталась всего одна стрела, и больше вообще никакого оружия. Юркнув за очередную яблоню, ствол которой был не настолько толстый, чтобы полностью обезопасить от стрел противника, Фрол вдруг наступил на руку лежащего ничком разбойника со стрелой, пронзившей грудь. Вот тебе и «безрезультатный» залп!

Фрол не успел узнать имя убитого, но это не было поводом, чтобы отказаться от набитого стрелами колчана, шпаги и кинжала. Вооружившись, Фрол выглянул из-за дерева с арбалетом наготове. Раненая нога вдруг заявила о себе новой болью, Фрол поглядел на нее и увидел, что в повязке, в самом центре успевшего засохнуть кровяного пятна, торчит стрела. Специально, что ли туда целились?!

– Не вынимай! Кровищей истечешь! – очутившийся рядом Никус схватил Фрола за руку, не позволив выдернуть стрелу из раны. – Дай-ка, – он умело обломал древко примерно на две трети. – Ты как сам?

– Чего делать-то будем? – вместо ответа спросил Фрол.

– Отходить, чего же еще, – Никус высунулся из-за яблони и, не целясь, выстрелил. Тут же выхватил из рук Фрола заряженный арбалет и еще раз спустил тетиву.

– Ушац, мы отходим, прикрой! – крикнул атаман и, подхватив раненого каскадера под мышки, стал быстро пятиться.

Волна боли, хлынула от эпицентра раны, но прежде, чем потерять сознание, до Фрола вновь донеслось торжествующее: «На-на!»

– Господин полковник, потери с нашей стороны…

– Наши потери потом считать будем! – перебил сына виконт Касоч. – Что – разбойники?