Евгений Константинов - Смертельный мир

По-видимому, княжество, которое так редко вступало в серьезные военные действия, на сей раз объявило войну Горному королевству. О причине пока можно было только догадываться. Но князья напали разом на крепости герцогов, а то, что ворота крепости Делибалта оказались открытыми, только сыграло им на руку.

Защитники крепостей не смогли долго сопротивляться князьям, имеющим численное превосходство. Бойцы в юбках были беспощадны и истребили на месте схватки всех, кто оказал им хоть маломальское сопротивление, другими словами всех, кто держал в руках оружие, в том числе и братьев-близнецов герцогов. В живых оставили несколько раненых бойцов, недавних пришлых, которые во время боя сидели в казармах, и четверых разбойников. Все они были препровождены на Княжий остров, причем разбойников сразу привязали к кольям. По словам Никуса, ничего хорошего это не сулило…

– А что с Михычем? – спросил Фрол и сделал движение корпусом, чтобы высвободиться из цепких девчоночьих пальцев. Не получилось.

– Они куда-то утащили его, – сказал Никус, не отрывавший взгляда от девчонки.

– Если ты спрашиваешь про того здоровенного разбойника с раной в животе, то его уже начали жарить, – сообщила та.

– У-у-у! – горестно простонал Никус. И закричал: – Гады! Твари! Ненавижу князей! Ненавижу этот гребаный мир!

– Девочка, а что значит – начали жарить? – спросил Фрол, глядя в ее голубые глаза и чувствуя, что его возбуждение мгновенно прошло. – Уж не хочешь ли ты сказать…

Девчонка наконец-то разжала пальцы и, пожав плечами, сказала:

– Молодой князь Ефан сам разрезал ему живот и выпотрошил. Он настоящий живодер.

– Я не верю, Никус, – Фрол посмотрел на атамана, но тот лишь заскрежетал зубами. – Но зачем?!

– Его съедят сегодня за праздничной трапезой, – девчонка подбросила кинжал и ловко поймала его за ручку.

На вид ей было не больше семнадцати. Глаза… Где он их видел?

– Княжеское войско захватило обе герцогских крепости. Всех защитников перерезали, или взяли в плен, – подбрасывая и ловя нож, продолжала она. – Есть повод отпраздновать…

– Но это же, это же… это же кошмар! – выкрикнул Фрол.

– Да, – просто ответила девчонка.

И тут он вспомнил. Не только глаза, но и ту же характерную ямочку на подбородке…

– Ты, что, дочь Творца?

– Кого? – переспросила она. Никус, опустивший голову на грудь, встрепенулся.

– Максима Николаевича. Творца! Человека, создавшего весь этот мир…

– С ума сошел, да?

– Не говори ей ничего, Фролм! – закричал Никус. – Ничего просто так не говори!

Но Фрол не обратил на него внимания:

– Я несколько лет снимался дублером в кино. Меня тысячи раз гримировали под главного героя, чтобы я был максимально на него похож. У меня выработалось чувство портретной сопоставимости. Так вот! Ты, девочка отдельными чертами лица: глазами, бровями, своей ямочкой на подбородке, очень, ну прямо, как две капли воды, похожа на старика Максима Николаевича, на вашего Творца, который забросил меня в мир за стеной!

– Моя мама родилась здесь, – растерялась девушка. – Мне говорили, что ее один раз обратно преобразовывали, но сама она ничего про это не рассказывала.

– Тебе сколько лет? – спросил Фрол, не реагируя на продолжавшего кричать Никуса..

– Семнадцать.

– А когда обратно преобразовывали твою маму?

– Не знаю…

– Семнадцать лед назад Творцу Максиму Николаевичу еще не было пятидесяти. Думаю, он был вполне дееспособен.

– Ты намекаешь на то, что я могу быть…

– Да! – твердо сказал Фрол. – Ты дочь Творца. Он и ты – одно лицо!

– Ладно, – прошептала девчонка, прикусила нижнюю губу и, резко развернувшись, побежала прочь.

Чернокудрое создание появилось спустя некоторое время после наступления вечера. У князей как раз началась праздничная трапеза, и до привязанных к кольям-крестам разбойников доносился шум пиршества. Но девчонка участия в нем не принимала.

Она держала в одной руке открытую фляжку, в другой – хлебную лепешку. Остановившись перед Фролом, девушка посмотрела ему в глаза, потом, словно не отдавая себе отчета, опустила взгляд. Спохватилась и, вновь посмотрев в глаза, не смогла сдержать улыбки. Шагнула вперед, привстала на цыпочки и поднесла к губам мужчины фляжку:

– Выпей.

Фрол присосался к горлышку. Жидкостью оказалась брага. После долгих часов жажды ему было все равно, что пить.

– Поешь, – сказала девчонка, оторвав от его рта наполовину опустошенную фляжку и поднося лепешку.

Он откусил кусок и, не прожевав, проглотил. Прежде чем откусить еще раз, попросил охрипшим голосом:

– Дай напиться моим друзьям.

Девчонка даже не взглянула в сторону других разбойников.

– Меня зовут цесаревна Купафка, – пристально глядя на Фрола, сказала она. – Моя бабушка, царица Гуща и моя мама, царевна Векра заключили с князем Низлым договор ради создания военного союза против обоих королевств. Чтобы договор был исполнен, один из внуков князя Низлого должен жениться на какой-нибудь девушке из царства, а я должна выбрать себе жениха в княжестве. Война с королевствами началась сегодня, а завтра в ознаменование этого события должны состояться два обряда венчания. Не знаю, как князь Ембек, но я себе жениха пока что не выбрала. Хотя… им можешь стать ты, – она вновь приблизила к его губам фляжку.

– Сначала, – Фрол тяжело вздохнул, – дай напиться моему другу…

– Соглашайся, Фролм! – захрипел Никус. – Соглашайся с ней, Фролм! Это твой шанс!!

– Я исполню твою просьбу, – прикусив нижнюю губу, молодая цесаревна отступила от Фрола и подошла к атаману разбойников.

Сделав несколько жадных глотков, Никус вновь обратился к Фролу:

– Соглашайся с ней, Серега, соглашайся! Потом ты сможешь отомстить за всех нас…

– Почему он назвал тебя таким странным именем – Серега? – удивленно спросила цесаревна Купафка, вновь оказавшаяся перед Фролом и вновь протягивая ему флягу.

– Ушацу. Дай попить Ушацу! – потребовал он.

– Ну, ладно, ладно, – недовольно буркнула Купафка, сбегала к безухому разбойнику, задержалась у него совсем ненадолго и вернулась обратно:

– Ну, так почему же?

– Там что-нибудь осталось? – кивнул Фрол на флягу. Высосав брагу всю до последней капли, сказал:

– В потустенном мире. В настоящем мире – меня зовут – Фролов Сергей Максимович. Мы носим фамилии родителей и отчества отцов. А Фрол – всего лишь прозвище. Вот ты звалась бы в нашем мире по имени-отчеству – Купафка Максимовна.

– Купафка Максимовна, – задумчиво повторила цесаревна. – Мне нравится. Подожди! Разве у нас с тобой один отец?

– Глупышка. Ты знаешь, сколько там, за стеной, живет людей с именем Максим? Десятки тысяч, сотни тысяч!