Василий Маханенко - Путь Шамана. Гамбит Картоса

Эрик. Дворф, который не предал меня в трудную минуту, не повелся на плюшки Феникса, собрал всех с собой и упорно ждет, когда доберусь до Анхурса. Честный, верный, адекватный. Настоящий дворф. Он сам собой появился в конструкторе. Теперь его можно корректировать.

Меч, щит, шлем… Аргх. Не то. Великие Воины-дворфы были не такими. Почему я не попросил у Хелфаера их внешний вид и описание подвигов? Не получается со стандартным оружием ничего. Нужна помощь.

— Махан, я еды принесла. Поешьте. — Елизавета вывела меня в темноту реала, прикоснувшись к плечу. Мельком бросил взгляд на таймер дебафа — прошло уже десять часов! Как же быстро в режиме конструктора бежит время!

— Да, спасибо. Елизавета, можно вас спросить?

— Можно просто Лиза и на «ты». Спрашивай, конечно.

Я поперхнулся, чем вызвал приглушенный смех хозяйки. Елиза… Лиза разрешила обращаться к ней на «ты»… Это означает только одно — уровень Привлекательности достиг заветных восьмидесяти единиц. Как бы она ко мне приставать не начала…

— Вы… Ты знаешь истории Воинов-дворфов из Шахматного набора Кармадонта?

— Конечно. Тебе интересны все или кто-то конкретный?

— Давай любого. Мне нужно понять логику, как они попали в историю.

— Тогда расскажу тебе про Борха Златорукого. Его история — самая показательная.

Усевшись удобней, я превратился в слух. Сказки на ночь, или тот период времени, который был сейчас, всегда интересно послушать. Напрягало только одно — сразу, как только обрету зрение, я должен поймать Лизу и не дать ей призвать своего демона. Жаль: у нас только начали налаживаться отношения.

— Все произошло давным-давно, — начала хозяйка. — Когда дворфы жили в тесных пещерах горы Руарт…

— Борх, раздери тебя дрын, ты куда полез?! — Мощный, практически квадратный дворф, нахмурив брови, следил, как Борх спускается в глубокую расщелину Черная глотка. За многовековую историю народа еще никто не спускался ниже уровня темноты. Туда, где даже брошенные факелы не могли разогнать тьму и показать, что скрывается в этом мареве. Смельчаки, которые спускались ниже роковой черты, больше никогда не возвращались. Тех, кто спускался на веревке, поднимали обратно с полными ужаса глазами. Мертвыми глазами. И вот сейчас молодой глупец решил разведать тайну расщелины. Без страховки, надеясь только на силу рук и врожденную ловкость подгорного народа.

— Отец, я быстро! Я должен узнать, что скрывает тьма. Каким же я буду вождем, если подданные всю жизнь станут смеяться надо мной? Нашему народу нужно знание, и я его добуду!

— Глупец, вернешься — выдеру как Сидорову козу, пусть и не знаю, что это такое! — Несмотря на то, что Вождь ужасно переживал за сына, он был горд. Вот уже три тысячи лет дворфы мирились с тем, что в их скалах есть непонятная область, куда нельзя соваться. И теперь его сын, единственный наследник, решился на то, на что была тонка кишка у самых смелых воинов народа, — спуститься в Черную глотку.

— Отец, если я не вернусь, передай Таише, что Борх Сергениус ничего не боится в этом мире. — Бросив прощальный взгляд на отца, юный дворф скрылся в непроницаемой темноте.

— Аргх, чтоб тебя! — Сгоряча вождь бросил топор на землю, но тут же подобрал. Дворф без топора и кирки — не дворф. Позор на всю жизнь. Но каков Бранн! Науськал дочь подговорить его сына, чтобы заставить спуститься в Черную глотку. Прямиком навстречу собственной гибели. И как он сам это допустил? Думал, молодежь просто балуется, проблемы отцов их не волнуют, так нет! Все видят и замечают, глазастое племя! Неужели ради глупого столетнего спора он теперь лишился сына?

Прошло два часа, но мрачная пелена тьмы так и осталась нетронутой. Сын не вернулся. Отец прогнал прочь слезу и отправился обратно в поселок. Он — вождь и его долг — заботиться о народе. Показывать слабость не имеет права, иначе соперники мгновенно бросят вызов. Но почему так предательски подкашиваются ноги, а глаза норовят оказаться на мокром месте?

— Где же наш задохлик? — На входе в поселение вождя встретил зубоскальный Бранн. По сравнению со своими сверстниками Борх действительно выглядел гномом. Практически на голову ниже остальных, уже в плечах, ест мало, постоянно о чем-то думает, что-то делает. Даже к отверженным кузнецам принялся наведываться, пытаясь понять их секреты. Борху было интересно все, кроме одного: он не был воином. Все, что было связано с оружием, кровью или убийством, было вне зоны его интересов. — Наконец-то отправился на прокорм собакам? Ха-ха-ха!

Только выработанная за долгое правление воля не позволила вождю броситься на Бранна. Он по-своему прав — слабаков в народе дворфов не должно быть. То, что Борх дожил до двадцати лет, можно назвать не иначе как чудом и его, вождя, волей. Рано или поздно ему должно было перестать везти, и вот этот черный день настал…

Тризна по сыну, согласно традициям, был назначена через пять дней после гибели. На нее пришло не так уж и много народу — друзей у Борха не было, только близкие родственники. Удивив всех, пришла Таиша, одевшаяся, в знак солидарности, в белый цвет. Цвет смерти.

— Сегодня мы собрались, чтобы отпраздновать возвращение Борха к нашим праотцам. Будем же веселиться и плясать, показывая, как мы скорбим по ушедшему, — взял слово вождь. — Борх был хорошим дворфом, пускай слегка необычным, но…

— Вождь! — В зал ворвался запыхавшийся караульный.

— Почему покинул пост?! — нахмурил брови глава дворфов.

— Вождь… Борх идет…

Не веря своим ушам, вождь выскочил из зала и тут же зажмурился. Пещеры, в которых жили дворфы, нельзя было назвать темными, но света всегда не хватало. Сейчас же со стороны Черной глотки на поселение надвигалось яркое солнце, разрушая многолетние сумерки пещер. Когда глаза вождя привыкли к яркому свету, он увидел, что солнце движется не само — его несет в своих руках до боли знакомый дворф. Узкие плечи, невысокий рост… Борх вернулся. Потеряв от счастья голову, отец бросился к сыну, но в нескольких десятках шагов замер как вкопанный. Это был его сын — и одновременно кто-то чужой. Ранее наивные глаза дворфа сейчас светились небывалой мудростью; несмотря на нетвердую походку уставшего разумного, было видно, что по камням пещер ступает повелитель; черные волосы сына превратились в серебряные локоны старца, а яркое солнце, сверкающее в руках, оказалось обычным молотом.

— Отец, — по пещере пронесся громовой голос Борха, — я узнал, что скрывала тьма. Ее не надо бояться!

— Сын… — Вождь не знал, радоваться ему или нет. Столь большие перемены… Его ли сын вернулся?

— Отец, я изменился. Нам нужно меняться, если мы хотим выжить. Внизу расщелины живет… не знаю, как его назвать, — живет нечто. Очень древнее и мудрое. Оно давно наблюдает за нами. Когда к нему спускается дворф, оно показывает, что будет с нашим народом, если мы и дальше пойдем тропой войны и насилия. Отец, мы исчезнем! Нам нужно меняться! Подгорные жители должны стать мастерами, и я приложу к этому все свои силы.