Вадим Полищук - Лейтенант Магу

— Если так, то пойдемте, поздравим героев и подумаем о награде для них. Где же они?

Едва только генерал узнал, где находится лейтенант Магу и его команда, как его хорошее настроение, будто ветром сдуло.

— Да вы с ума сошли полковник, — прошипел начальник дивизии. — Вы кого на гауптвахту посадили? Лейтенанта Магу? Да вы знаете кто у него… Не далее, как сегодня утром я получил поздравительную телеграмму от самого министра! От министра! А в ней сказано, что подразделением под командованием лейтенанта Магу уничтожена крупная банда, захвачен большой караван оружия, нет потерь с нашей стороны! А что я узнаю здесь? Молчать! Почему министр уже в курсе, а я, начальник дивизии, все узнаю последним? Молчать! Да как вам в голову пришло назначить лейтенанта Магу начальником гауптвахты? Я вас спрашиваю, полковник?

Выслушав доводы Вернова, генерал Быстраго распалился еще больше.

— Мне наплевать, где он был, как туда попал, и сколько за него заплатили! Или вы считаете себя умнее военного министра? Молчать! Значит так, никаких арестантов не было… Не было, я сказал! Была полковая команда добровольцев-охотников, с моего разрешения посланная вами на перехват каравана с оружием. Уничтожено более сотни бандитов, захвачено двести новейших винтовок. У вас есть час, чтобы предоставить мне все соответствующие донесения и рапорты!

Вернов хотел что-то возразить, но Кавелин незаметно дернул его за полу мундира, призывая к молчанию. Попробуй сейчас возрази и обретешь в лице генерал-лейтенанта Быстраго злейшего врага с обширными связями наверху. Крест на карьере можно будет поставить сразу, ибо более мстительную скотину, чем их начальник дивизии еще нужно поискать. Полковник Вернов предупреждению внял, но все-таки попробовал привести последний аргумент, уповая на чувствительность генерала к веяниям высшей политики.

— Но данная вылазка полностью противоречит требованиям высочайше утвержденной политики умиротворения. К тому же есть приказ прямо запрещающий переходить границу.

Генерал лишь снисходительно улыбнулся дремучести своего подчиненного.

— С недавних пор существует мнение, что данная политика неэффективна, и пора переходить к более жестким мерам. А что касается границы… Граница ведь не стенка, ее и подвинуть можно. Вам все ясно?

Первым среагировал подполковник Кавелин.

— Так точно, господин генерал-лейтенант!

— Так точно, — нехотя согласился Вернов.

— Тогда, так. Подполковник Кавелин, с вас все бумаги, представления отличившихся к наградам не забудьте.

— Слушаюсь, господин генерал-лейтенант!

— Теперь вы, полковник. Освободить, всех освободить, переодеть и включить в пешую команду охотников.

— Но некоторые из них находятся под следствием, — все-таки попытался возразить полковник.

— Все дела закрыть и забыть. В моей дивизии должны служить герои, а не преступники! Больше никаких возражений, полковник, выполняйте!

Второй день ареста, начавшийся, как обычно, буквально перед обедом продолжился лихорадочной суетой. Захлопали двери камер, коридоры гауптвахты наполнились гомоном голосов. Дошла очередь и до камеры Алекса. Лязгнул запор, и в проеме нарисовалась голова дежурного унтера.

— Выходите, господин лейтенант!

— Что случилось?

— Говорят, начальник дивизии прибыл и всех приказал выпустить.

Лейтенант стянул с нар шинель и двинулся к выходу. Что-то очень быстро все произошло, он-то рассчитывал, что ему не меньше суток сидеть. В коридоре уже собрались все участники вылазки.

— Где Грушило?

— Приказано только тех, кто на правый берег ходил, — насупился дежурный унтер, — а вы пожалуйте на выход.

Забрав у дежурного свою саблю и кобуру с револьвером, Алекс последним вышел из дверей гауптвахты. Короткая шеренга из семи солдат замерла во дворе гауптвахты. Лейтенант продефилировал вдоль строя.

— Пузо подобрать, грудь колесом, морды выше. На генерала глядеть орлами, приветствовать дружно, на вопросы отвечать бодро, глядишь, и пронесет. Все поняли?

— Так точно, гос-дин лей-те-нант!

— Сойдет. На пра-во! Шаго-ом, марш!

Далеко уйти не удалось. Исполненный служебного рвения адъютант полковника Вернова завернул всех на полковую швальню, где всем солдатам спешно подобрали новые шинели, бескозырки и ремни, целые сапоги. В новом, необмятом обмундировании они тут же стали походить на новобранцев, только возраст, да унтерские «лычки» Фелонова выдавали старослужащих. В таком виде виновники торжества и были представлены пред генеральские очи.

Приняв рапорт лейтенанта, генерал Быстраго поприветствовал выстроенных в шеренгу солдат, благосклонно выслушал ответное приветствие и закатил четвертьчасовую речь, о том, как приятно начальствовать над такими героями, как стоящие перед ним орлы. Стоявший за спиной генерала полковник Вернов едва сдерживал эмоции, в особо слащавые моменты генеральской речи кривился, но молчал. Наконец, Быстраго к концу речи перешел к самому сладкому.

— Командир сто четырнадцатого Текульского пехотного полка полковник Вернов представил всех участников вылазки к медалям ордена Военного креста, а вашего командира к Аненнскому кресту!

Солдаты дружно отозвались троекратным «Ура». Генерал продолжил раздавать плюшки.

— В полку будет сформирована пешая охотничья команда, куда все вы уже зачислены. Вашим начальником назначается хоть и молодой, но исключительно грамотный, храбрый и инициативный офицер — лейтенант Магу. Надеюсь, что под его командованием вы и дальше продолжите череду славных дел. От себя добавляю всем участникам вылазки трехдневное увольнение!

На этот раз крик «Ура» был еще более долгим и раскатистым, медали, когда еще будут, а три дня отдыха за полковой оградой — вот оно.

После объявления о предстоящем награждении, генерал Быстраго изъявил желание побеседовать с лейтенантом наедине. Ради такого дела, подполковник Кавелин уступил свой кабинет. Начальник дивизии без труда натянул личину доброго дядюшки, вынужденного слегка пожурить нашкодившего племянника, но на самом деле не видящего в шалостях отрока ничего плохого.

— История, конечно, неприятная, но, слава богу, счастливо разрешившаяся. Если бы вы, лейтенант, известили меня раньше, то многих проблем удалось бы избежать. Так что, когда в следующий раз соберетесь выкинуть что-нибудь эдакое, то потрудитесь поставить меня в известность.

— Слушаюсь, господин генерал-лейтенант!

— Вольно, лейтенант, мы не на плацу. И не бойтесь нарушить субординацию. Вернов — хороший служака, но как любой солдафон ограничен и не может взглянуть на ситуацию как бы сверху. Важно не то, что вы совершили, а то, как на это преподнести при докладе наверх. Вы меня понимаете?