Михаил Кликин - Личный враг Бога

Глеб распахнул ворота и вспомнил еще кое-что:

— Сир, ты ничего не слышал о человеке по имени Епископ? — Он повернулся к хозяину.

Тень раздумья легла на лицо Горбуна.

— Епископ, — пробормотал он, — знакомое имя… Да! Вспомнил. Давно здесь проходили люди. Много людей. Они несли какие-то вещи. Волшебные предметы… Они называли это имя. Епископ… Но я слышал о нем еще раньше. Он колдун?

— Да, — кивнул Глеб.

— Колдун, волшебник, чародей, маг… — бормотал Сир. — Он плохой человек, господин… Давным-давно, зимой ко мне пришел Двуживущий. Больной Двуживущий. Он весь был покрыт гниющими язвами, от него пахло мертвечиной, он бредил и постоянно терял сознание. Он умер на пороге моего дома, и глаза его не видели ничего. Он много говорил перед смертью, и из его слов я понял, что на него наложили заклятие болезни. Он тоже называл это имя — Епископ… Только плохой человек может так убивать…

— Да, — тихо сказал Глеб, — кажется я знал того Двуживущего.

Языком он осторожно коснулся десен, словно боялся, что они снова закровоточат и разбухнут, покроются гноящимися ранками, а губы высохнут и растрескаются коростой, и гниющая кожа будет неистово чесаться, и нос провалится… Глеб мотнул головой, отгоняя неприятные воспоминания.

— Прощай, Сир! — сказал он, движением плеча забрасывая за спину котомку с едой, что собрала для него Соба. — Может, еще встретимся.

— Может быть, господин.

Глеб помахал рукой облокотившейся на дверной косяк Собе, та кивнула, прощаясь, и ушла в дом.

— Удачи вам, господин! — крикнул вслед ему Горбун. А потом он еще долго стоял возле ворот, глядя на холмы и философски размышляя о месте каждого в этом мире.

Дорога ширилась с каждым днем пути. Сначала она узкой пыльной лентой петляла среди пологих холмов, затем превратилась в ровное укатанное полотнище, смело взбирающееся на горбы равнин и разрезающее надвое изредка встречающиеся перелески.

Все чаще стали попадаться навстречу люди. Кто шел пешком, кто погонял лошадей, кто ехал в телеге, запряженной неторопливыми тяжеловесами быками. Встречные по-хозяйски осматривали идущего через их земли путника, некоторые приветливо улыбались и кивали ему, некоторые останавливались и завязывали разговор. Но были и такие, что настороженно косились в сторону незнакомца, плотнее сжимали в кулаке иззубренный работой топор и торопились миновать подозрительного чужака в запыленной кольчуге и с копьем в руке…

Каждый день Глеб проходил через несколько деревень. Все они казались ему одинаковыми: игрушечные домики, бревенчатая церквушка, двухэтажная гостиница — везде одно и тоже. Каждый вечер он останавливался на первом подвернувшемся постоялом дворе, запасался там провиантом, ночевал и опять торопился дальше, вслед за солнцем. Спешил к стенам Вечного Города.

На пятый день с момента, когда Глеб покинул гостиницу Горбуна Сира, дорога привела его в деревню, непохожую на остальные.

Был ранний вечер. Разбухшее солнце еще не успело спрятаться за горизонтом, но притихшая природа уже ждала ночи. Молчали птицы, лишь изредка нерешительно вопрошала о чем-то перепёлка в придорожных кустах, молчали парализованные вечерней прохладой насекомые, и даже ветер затих, перестав перебирать шепчущие осиновые листья.

Слепые окна изб таращились на идущего по улице Глеба, и он чувствовал острые взгляды невидимых глаз из темных глубин домов. Никто не вышел ему навстречу, никто не поинтересовался, что надо незнакомцу в этих землях, никто не заманивал его в свою лавку, и Глеба это насторожило. Но тревожило его не только отсутствие привычной жизни на деревенской улице. Ожидание было разлито в воздухе, ожидание ужаса, и Глеб чувствовал это, так же, как животные чувствуют скорое и неминуемое землетрясение…

Харчевню он нашел по выставленным возле нее пустым бочкам. Толкнув дверь, он вошел внутрь. В большом холле было темно, только в остывающем камине дотлевали подернувшиеся пеплом угли.

— Эй, хозяин! — крикнул Глеб.

Тишина.

— Есть здесь кто-нибудь?!

Чернота в дальнем углу шевельнулась, и Глеб вздрогнул, услышав хрипловатый голос.

— Чего шумишь, отдохнуть не даешь?

Из-за массивного стола возле гаснущего камина поднялась закутанная в черный балахон фигура и, хрустя суставами, стала неторопливо потягиваться. Размявшись, человек сбросил с головы капюшон, и Глеб увидел смуглое волевое лицо с хитро прищуренными щелками глаз и длинным узким носом.

— Нет хозяина. Смылся. Все смылись, трусы. А кто не смог — те попрятались. Крестьяне! Им только в земле ковыряться… — незнакомец пренебрежительно хмыкнул. — А ты кто будешь?

— Глеб.

— А я Огненный Коготь. Впрочем, можно просто Коготь. Вот, значит, и познакомились. Куда идешь?

— В Город, — лаконично ответил Глеб. По одежде и прислоненному к столу посоху он понял, что перед ним маг. Достаточно сильный, чтобы так вольно разговаривать, но еще недостаточно опытный и умный, чтобы с уважением относиться к другим людям.

— Отлично! Я тоже туда направляюсь. Может, пойдем вместе?

Глеб промолчал, только неопределенно чуть пожал плечами.

— Да ты присаживайся. — Не поднимаясь, Коготь с грохотом пододвинул с своему столу еще один стул и хлопнул по нему ладонью. Глеб обратил внимание на кисти нового знакомого — белые, тонкие, с длинными пальцами, на которых краснеют узлы суставов. Руки мага. Руки, не знающие оружия.

— Перед тем, как уйти, хозяин оставил мне еды. — Коготь коротко хохотнул. — Я у него единственный постоялец сегодня.

Глеб подошел к столу, пожал протянутую руку, аккуратно поставил копье рядом с посохом и сел напротив молодого мага. В течении десяти минут он поглощал неказистую, но вкусную и разнообразную еду, запивая ее кислым пивом, а Коготь, улыбаясь, молча смотрел, как он ест. Насытившись, Глеб отодвинулся от стола и откинулся на спинку стула, вытянув ноги.

— Вся деревня словно вымерла, — сказал он.

— Так и есть. Половина крестьян разбежалась по окрестным селениям, другая половина попряталась в подвалах. Я здесь уже третий день, так видел бы ты, что тут творилось вчера! Бежали все — и дети, и старики. Дорога узкая — то лошади упряжью спутаются, то телеги сцепятся. Бабы орут, ругаются. Мужики, вообще, чуть не до драки. А потом стали скот перегонять. Пыль столбом, кругом мычание, блеяние, собаки словно с ума сошли… Трусы! А под вечер и хозяин кабака ушел. Даже денег не взял. Все равно, говорит, мне твои вещички достанутся. Здесь, говорит, никого в живых не останется, кто не спрячется… А я прятаться не собираюсь. Мне бояться нечего. И не с такими справлялся. Пусть только появится, а там поглядим, что это за тварь такая.