Бен Каунтер - Война ордена

Люди, расправившиеся с орками, прежде населявшими Ванквалис, явно и понятия не имели, что зеленокожие способны вымуштровать такую армию. Они считали орков не более чем зверьми — примитивными и кровожадными. По большей части люди были правы, ведь среди орков не так часто встречались настоящие лидеры, способные сплотить сородичей в войско, такое же смертоносное, как и лучшие армии Человечества.

Взгляд вожака перекинулся с улиц на простирающиеся за городом джунгли. За ними лежало море, а за морем — берега Хирогрейва, зараженная каменистая пустыня с гигантскими городами, населенными миллиардами людей. Слабых, подлых, обреченных людей, для которых смерть от пули или топора была слишком гуманной. Впрочем, не имело ни малейшего значения, как именно они погибнут, ведь Ванквалис всегда принадлежал оркам, и ничто не читалось во взгляде вожака так явственно, как стремление вернуть этот мир своим зеленокожим сородичам.

Графиня молчала. В воцарившейся тишине было слышно лишь тихое посвистывание рециркуляторов, нагнетающих затхлый, холодный, сухой воздух в зал на вершине шпиля. Сухощавое, хрупкое тело графини было облачено в длинное, вышитое жемчугами платье, а ее бледное чело украшала бриллиантовая тиара. Казалось, что женщина вжалась в свой омолаживающий трон.

Рядом в почтительном ожидании застыл камергер, — небольшого роста, хранящий на лице официозное выражение, он посвятил всю свою жизнь служению и оставался верен дому Фалкен даже в самые трудные времена, но еще никогда новости не были столь плохими. Все же он сохранял свое извечное самообладание и стоял, уставившись в пол, ожидая ответа графини.

Наконец Исменисса Фалкен глубоко вздохнула, и в ее старой груди заклокотало.

— Так когда, говоришь, это случилось?

— Менее часа назад, моя госпожа.

— А мой супруг?

Камергер определенно ожидал этого вопроса.

— О нем нам ничего не известно. Молю Императора, чтобы ваш муж был жив…

— Не стоит щадить мои чувства, камергер, — отрезала графиня. — Скажи прямо, он погиб?

— Госпожа, лорд Глоб был в Павильоне Аристархии, — тяжело сглотнув, ответил камергер, — а тот был уничтожен первым же ударом.

— Значит, он погиб.

— Скорее всего, госпожа.

— Понятно. Хоть кто–нибудь из семьи уцелел?

— Этого мы не знаем. Многим горожанам удалось покинуть Палатиум, но бегство было совершенно беспорядочным. Вполне возможно, что среди них оказался и кто–то из наследников вашего рода. Но боюсь, на данный момент я ничего не могу утверждать с уверенностью.

— С уверенностью ты можешь утверждать, что зеленокожие вернулись, — сказала Исменисса. — Наш мир определенно подвергся их вторжению. И это столь же верно, как и то, что в одиночку нам не устоять.

Графиня поднялась на ноги. От черных плит трона к ее украшенному драгоценностями платью протянулись пучки толстых кабелей. Несколько подростков, одетых в такие же багровые камзолы, что и камергер, выбежали из–за трона, на ходу подхватывая подол ее одеяний и провода, чтобы те не перепутались, пока Исменисса идет к одному из арочных окон зала.

Даже сумрак, царивший в этом помещении, не мог скрыть ни синевато–серый оттенок их кожи, ни пустое выражение черных глаз, ни то, что перемещались дети чуть ли не на четвереньках, словно животные. Жены дома Фалкен самоотверженно рожали одного ребенка за другим, но далеко не все из них доживали до совершеннолетия, и именно из тех, кому это не удалось, создавалась подобная прислуга для графини. Технология, предоставленная правящему роду Адептус Механикус, была достаточно сложной и развитой, поэтому прислужники не сильно уступали идеальным образцам херувимов.

Зал располагался на самой вершине одного из ульев Хирогрейва, и с этой высоты можно было созерцать весь необъятный город, испещренный пятнышками света, ярко сверкающими в ночной мгле, спускающийся к мертвым полям. Вдалеке в отравленном воздухе сияла огнями еще одна громада — соседний город, один из многих, что покрывали собой континент. В этих муравейниках проживали миллиарды ванквалийцев, которые уже очень скоро услышат, что правящий класс практически полностью уничтожен и что Неверморн захвачен ксеносами.

В небесах, затянутых густым дымом заводов, едва заметно поблескивали отраженным светом платформы орбитальных оборонительных систем. Многие тысячи турболазерных и ракетных установок парили над Хирогрейвом, защищая его жителей от бомбардировки. Ванквалису не хватало ресурсов, чтобы полностью покрыть всю орбиту, поэтому создателям системы пришлось вы бирать наиболее важные города. Только благодаря этому орки и не просыпались дождем на ульи, хотя гражданам Палатиума, потерявшим своих родных на улицах далекого Неверморна, от этого не становилось ни горячо, ни холодно.

— Мы вынуждены просить о помощи, — произнесла графиня Исменисса. — Поскольку Стражи разбиты, а дом Фалкен практически уничтожен, мы остались одни. Наш мир изолирован, удален от доминиона Империума, но только они и могут нам помочь. Пришло время забыть о гордости. Если потребуется, мы будем умолять. — Она отвернулась от окна и посмотрела на камергера. — Вызови астропата и потребуй, чтобы он явился сюда. Мне требуется как можно скорее отправить сообщение.

— Сию минуту, госпожа, — ответил камергер. — Должен ли я известить население?

— О вторжении? — Графиня взмахнула рукой. — Да. Сообщи нижнему парламенту. Пускай обсудят происходящее. Пускай займутся хоть чем–то.

Но, вопреки ожиданиям Исмениссы, камергер вовсе не спешил отправиться по делам.

— Что–то еще? — спросила она.

— Остался еще один вопрос, который следует уладить. Поскольку лорд Глоб… сейчас не с нами, вы остаетесь единственным представителем дома Фалкен, имеющим право претендовать на власть. Вы, госпожа, становитесь правителем Ванквалиса.

Графиня вздохнула. Она никогда не выглядела более старой, нежели в этот момент. Так она и стояла — закутанный в роскошные одеяния силуэт на фоне чернеющего города.

— Что ж… Полагаю, это должно требовать каких–то определенных церемоний. Пусть этим вопросом займутся архивариусы.

— Будет исполнено, — энергично поклонился камергер и тут же устремился к выходу.

Благодаря усердию придворных врачей и постоянному подключению к омолаживающему трону графиня жила уже более двух сотен лет. Она уцелела в революции, охватившей улей Скорцид, перенесла скандал, разгоревшийся вокруг ее дяди — барона Малифисса Фалкена, и не погибла в гражданской войне, спровоцированной ныне уничтоженным культом Возрождения Терры. Она стала свидетелем многих социальных потрясений и внезапных смертей, стычек между губернаторами сектора Сцефан и катастроф, в результате которых города–ульи оставались лишенными еды и питья. То есть на ее памяти дела не раз бывали плохи, но чтобы настолько — никогда. Графиня была уже старухой и чувствовала, как на ее плечи давит каждый прожитый год.