Александр Шакилов - Ярость отцов

Но тут ушастый вдруг попятился обратно к ресепшну, на ходу сунув руку под пиджак:

– Братуха, этот лысый – палач! Он Бабуина вместе с пацанами грохнул!

Небритый осклабился – челюсти его были истыканы железными протезами:

– Вот сейчас за другана нашего он и ответит. Я ему, сучаре, глотку перегрызу!

«А что, это мысль», – подумал Заур.

Потому-то горло бандита и удостоилось чести послужить мишенью для нательного креста палача. Заур метнул распятье в прыжке к ушастому, который почти что успел вытащить пистолет. Из распоротого кадыка чуть ниже железного оскала плеснул алый фонтан, и в тот же миг – для симметрии – кулак палача сломал гортань ушастого. Два тела в костюмах дружно – синхронно! – шлёпнулись на пол.

Главное – контакт осуществлён без шума и пыли, не считая той, что Заур вытер ладошками с двери-решётки. Пока что всё по плану. Заур вынул из горла трупа распятье, вытер о пиджак. Жаль, цепочку пришлось порвать, сдёргивая крест с груди. Ну да не впервой.

– Чистая работа, – похвалила Хельга жениха, поспешившего к двери справа от осиротевшего ресепшна.

– Грязи-то развёл, залил тут всё, скользко теперь, – высказала своё мнение блондинка, переступив через небритого, так и не захлопнувшего рот.

Дверь – врата ада! – конечно, оказалась заперта. На иное рассчитывать было наивно и глупо, но кто сказал, что палачи сплошь циничные академики? Собственно, на двери не наблюдалось ни замка с засовом, которые можно отпереть, ни даже ручки, за которую можно ухватиться. Поддеть дверь не представлялось возможным – так плотно она прилегала к косяку.

– Ты откроешь эту дверь в два счёта, – палач дал Милене индульгенцию на преступление, а когда она, отказавшись, мотнула светловолосой головкой, предложил Хельге взять на душу грех: – А ты открой быстрее.

Невеста виновато пожала плечами.

На сей раз шпилек из волос никто выдёргивать не стал.

Отлично, замечательно! Имеем два трупа, зато нет доступа к квартире, в которой окопался Ильяс. А ведь работорговец не просто преступник, он причастен к грядущему теракту, равного которому не было – и не надо! – в истории человечества.

Заур прижал ухо к холодной броне. Тихо. Шумоизоляция, как в студии звукозаписи? Наверняка. От досады палач едва не врезал искусственным кулаком в дверь. Сломать протез сейчас было бы по меньшей мере предосудительно. Заур не имел права навредить себе, ведь это отразилось бы на судьбах миллионов, а то и миллиардов людей.

– Скажи ей: «Сим-сим, откройся», – не удержалась от неуместной нынче шутки Милена.

Окоротить бы, однако не до мелочной грызни с блудницей. Палач прикидывал, как дальше быть. В голову настойчиво лезли образы воротков, ломиков, вгрызающихся в дверь, отмычки ковыряли несуществующий замок, нетбуки и планшеты умелыми хакерами подключались с помощью проводов-разъёмов к операционке квартиры Ильяса… Всё не то, всё чушь. «Господи, помоги слуге твоему спасти невинных жителей Киева, подай знак!»

– Лысик, у нас гости!

Он обернулся – и в лицо ему, под самые линзы очков, сунули Знак.

Заур сам бессчетное количество раз проделывал это простое движение, отлаженное до автоматизма. Но чтобы ему показывали издалека узнаваемый кусок металла – небольшой, с ладошку, щит, зауженный к основанию, – такое впервые.

Да это просто немыслимо!..

Заур непонимающе, будто впервые видел, уставился на чуть выпирающий из щита рельеф колоды и рядом человечка в колпаке с прорезями для глаз. Прямо-таки неприлично уставился на топор в руках палача – впервые в жизни это оружие угрожало не преступникам, но ему. При виде красной надписи вверху щита – «Закон суворий, але це закон» [13]– заслезились глаза.

Поэтому Заур не увидел удара, но прочувствовал челюстью каждую выпуклость на весьма увесистом Знаке. Оседая на мраморный пол, он ощутил бескрайнее смирение: ведь молил Господа о знаке, и Знак был дан. Это ему божья кара за то, что палаческий атрибут частенько использовал вместо кастета.

Как тот, кто сделал это нынче.

Моргнув раз-другой, Заур вновь обрёл способность нормально воспринимать реальность. Он увидел и услышал, как блондинка выругалась и выхватила из сумочки «маузер», как Хельга запричитала в напрасных попытках извлечь из баула ПМ, но главное – он увидел над собой…

– Милена, не стрелять! Хельга, спокойно! – велел он эскорту.

Убийство палача при исполнении – смертный грех. А уж завалить начальника Управы…

Над Зауром всеми своими объёмами нависал сам Алекс Пападакис, которому ещё несколько часов назад Заур непосредственно подчинялся. Знак он уже спрятал в карман пиджака. Милену и Хельгу шеф игнорировал, не считая, очевидно, что они хоть сколь опасны.

Гладкое лицо Пападакиса – ни намёка на растительность – налилось, побагровело.

– Бывший палач Заур! – выхаркнул он и замолчал, собирая во рту побольше дрянных слизких слов. Наконец собрал, выплеснул на Заура: – Ты совсем уже с катушек съехал? Щенок, сын суки, да что ты себе позволяешь?! – От его ора задрожали мраморные колонны. – Бывший палач Заур, я требую отчета обо всём, что здесь произошло!

Надо же, эта биомасса, упакованная в серый костюм, что-то требовала, шумно дыша через нос, из-за чего волосы, там произрастающие, трепыхались нервно, но решительно. Сгустки геля блестели в его редких, зализанных назад волосах осуждающе, как бы вынося приговор.

Не зря, ой не зря Заур установил в служебном планшете – конфискованном уже – на звонки шефа («Бывшего, – напомнил себе Заур, – бывшего!») специфический рингтон, а именно – петушиный крик.

– А как вы здесь… – Заур не спешил отвечать на вопросы Пападакиса. От удара разболелась голова. Он встал на колени, затем поднялся в полный рост. – Как вы здесь оказались?

– Камеры наружного наблюдения, – выплюнул в него Пападакис. – Ты же палач, хоть и разжалованный. Мог бы догадаться кепку какую на голову… Сразу тебя засекли. Щенок!

Заур провёл ладонью по черепу, поправляя отсутствующую причёску:

– Разжаловать меня может только Бог.

– Ах так?! – Лицо шефа перекосило неприятной улыбкой. Так скалится тигр перед тем, как наброситься на жертву. Изрядно разжиревший, но не растерявший ловкости хищник на госслужбе – вот кто такой Алекс Пападакис.

Заур вздрогнул, когда хищник выразительно сунул руку под пиджак – туда, где одежда заметно оттопыривалась сбоку. Там в кобуре поджидал очередную жертву знаменитый на всю Управу «Смит-Вессон 500», с которым можно не только охотиться на северных медведей и кашалотов, но походя подбивать легкобронированные цели и даже основные танки НАТО.

Наблюдая за Пападкисом, Заур гадал, успеет ли он хотя бы сунуть руки в карманы, не говоря о том, чтобы прицельно выстрелить в слугу Закона – и стать тем, кого он люто ненавидел всю сознательную жизнь, то есть преступником.