Иар Эльтеррус - Ночь черных звезд

— Так почему? — повторила Даша.

— Нам интересно, — просто ответил Агор.

Самым тяжким, как и предполагала Даша, оказался разговор с приемными родителями Ри и матерью Ита. Сначала те категорически отказались разговаривать с рауф, потому что и в Дс-35-ст, и в Инсене рауф считались низшей, презираемой расой. Говорить пришлось Даше, Фэб, оскорбленно поджав губы, молча стоял рядом — ничего другого ему просто не оставалось. Даша худо-бедно все-таки сумела убедить родителей отложить объяснения на несколько дней — врать она не стала, но также обошлась и без подробностей. Во время разговора Даша заметила, что мать Ита, которую звали, как выяснилось, Мокта Виан, исподтишка, но достаточно пристально разглядывает Фэба. Во взгляде, да и в эмоциональном фоне явственно читались три главные ноты — недоверия, обреченности и ужаса. Мокта явно что-то знала, поняла Даша. Знала — и, по всей видимости, слишком долго молчала о том, что ей было ведомо.

«Бедный Ит, — думала позже целительница. — Кажется, проблем больше, чем мы предполагали».

А вот разговора с неофитами не получилось. Корабль стоял в ангаре, неофиты сидели внутри и впустить целительницу с Фэбом отказались категорически. После долгих уговоров хотя бы ответить с ними связался Имиран, который коротко сказал следующее — если мы не пленники и не рабы, мы хотим, чтобы нас оставили в покое. После этого прервал связь.

— Давай не будем их пока трогать? — предложила Даша Фэбу. — Возможно, им действительно не нужно, чтобы…

Фэб с сомнением посмотрел на целительницу.

— Мы не имеем права их трогать, — ответил он. — В идеале, мы должны доставить их в безопасный район и отпустить на свободу. Или дать выбор — проводить в Орден, во временную изоляцию или отправить домой. Мы должны поступить с ними точно так, же, как Орден поступил с тем флотом.

Даша кивнула.

— Ты, скорее всего, прав, — подтвердила она. — Что ж, тогда отложим разговор с ними до Санкт-Рены.

На том и порешили.

Последующие дни, которые станция не торопясь шла к намеченной точке, все пытались хоть как-то отдохнуть и привести мысли в порядок.

Скрипач не отходил от Ита ни на секунду, он даже ночевать старался не просто поблизости, нет. Он придвигал кресло к кровати вплотную и спал сидя, лишь бы только оставаться рядом.

— Почему ты так спишь? — с удивлением спросил Ри утром четвертого дня. — Зачем ты это делаешь?..

Скрипач посмотрел на Ри недоуменным взглядом, открыл было рот, чтобы что-то ответить, но тут же закрыл — ответа не было. Вернее, он был, но почему-то никак не желал становиться словами, он оставался где-то, где слов в принципе просто нет и не может быть. Почему?.. Действительно, почему? Он растерянно глянул на сидевшего неподалеку Фэба. Тот пожал плечами.

— Не знаю, — ответил Скрипач наконец. — Просто так, наверное…

Ри посмотрел на него, как на ненормального, и выразительно покрутил пальцем у виска. Скрипач опустил взгляд.

— Не мучай его, — попросил Фэб. — Он не сумеет ответить. Сейчас — не сумеет.

— А ты сумеешь? — спросил его пилот.

— Я сумею. Но не буду этого делать.

— Почему?

— Не имею права.

— Но ответ существует?

— Конечно, существует, — Фэб усмехнулся. — Просто он находится там, где их двоих пока что еще не было. Он очень простой, этот ответ. Очень простой и одновременно очень сложный.

— Фэб, мне надоели твои загадки, — признался Ри после почти минутного молчания. — Ты хоть сам-то понял, что сейчас сказал?

— О да, — рауф кивнул.

На третьи сутки, посовещавшись, Даша и Фэб разрешили Иту осторожно садиться и (тот этому очень обрадовался) наконец-то позволили есть. С одной стороны, лежать было тяжко, но с другой — за эти дни у Ита, наконец, появилась возможность хорошенько подумать над последними событиями, ни на что не отвлекаясь. Вроде бы прошло совсем немного времени, но сколько нового появилось! Тот же палач, его слова о мести — более чем повод задуматься. А драка?.. Потихоньку от всех Ит раз за разом просматривал поединок — да нет, не было у него никакого шанса и не могло быть! Создавалось впечатление, что палача держал кто-то еще, кто-то третий, невидимый. И даже этому третьему пришлось нелегко: несколько раз киборг едва не вырвался, а что произошло бы, вырвись он, Иту было предельно ясно. Строители? Неужели ему помогли Строители? Конечно, нет. Ведь Фэб неоднократно давал понять, что они не занимаются подобными делами. Значит, это был кто-то другой. Но кто?

Ит не отказал себе в удовольствии посмотреть на драку Фэба и Стовера — да, вот это и в самом деле было достойное зрелище!

«Хочу так уметь, — думал он, разглядывая по третьему разу атаку рауф. — Не знаю, пригодится ли это мне когда-нибудь, но я очень хочу так уметь!»

Скрипач постоянно находился где-нибудь неподалеку. По просьбе или без, он постоянно пытался помочь — что-то принести, что-то сделать, поправить, развеселить, рассказать… Толку от его заботы не было никакого, он и сам отлично это сознавал, но остановиться не мог. И другие его тоже не останавливали, слишком быстро поняли, что это бесполезно.

На четвертые сутки рыжий не выдержал. Глубокой ночью, когда все, кроме них, уже спали, он осторожно перелез на кровать к Иту и лег рядом. Прижался лбом к плечу, вздохнул.

— Ты что? — спросил Ит недоуменно.

— Я… слушай, наверное, это зря сейчас… но я не могу больше! Я так испугался!.. — Скрипач отодвинулся к краю кровати, приподнялся на локте и посмотрел на Ита несчастными глазами. — Я испугался, что он тебя убьет. Но главное даже не это…

— А что? — Ит повернулся на бок, и Скрипач тут же кинулся поправлять ему подушку. — Рыжий, ну не надо, в самом деле. Я и сам могу. Да ладно тебе!.. Так что — главное?

— Жизнь, — глухо ответил тот. — Ри вчера спросил, почему я… вот так. Ему я ответить не смог. Тебе — смогу, наверное. Жизнь, понимаешь? Мы оба — живые. И я очень хочу, чтобы это продолжалось так же и дальше.

Ит недоуменно поднял брови.

— То есть? — не совсем понял он.

— То есть все очень просто. Особенно в свете этих считок, ага? Мы сейчас — живы. Ты жив, я жив…

До Ита постепенно стало доходить.

— Я вижу такую огромную дорогу… от рождения к смерти… мы-то с тобой знаем, что смерти на самом деле нет, верно?

Ит кивнул.

— Но все равно, она такая трудная, эта дорога. И сейчас мы ее прошли, частично, и можно жить, зная, что вот прямо сейчас никто из нас не умрет. И вдруг этот порядок, ради которого столько сил потрачено и нами, и не нами, грозит… разрушиться, распасться. И я испугался, что все придется сначала… опять…

Скрипач не договорил. Ит, невзирая на боль, подвинулся ближе, прижал его голову к своему плечу и начал гладить по волосам, по спине — совсем как тогда, когда тот был еще безумен.