Алексей Калугин - Мир, в котором тебя нет

Беседуя с Грудваром, Граис размышлял о странностях и перипетиях жизни. Пятнадцать лет назад Месс-ди-Месс и Граис были довольны, наблюдая результаты своей работы. Воздвигнуть мощную буферную зону на пути следования разрушительной событийной волны, используя для этого всего лишь словесные формулы, — такого в практике Центра прежде не бывало. Поздравляя ксеноса и его руководителя, кое-кто в шутку даже говорил, что все, произошедшее на Тессе-3, сильно смахивает на магию…

И вот, спустя пятнадцать лет, то, что когда-то казалось несомненной удачей, обернулось серьезной проблемой. Учение о великом Пути к Поднебесному, объединившее в свое время жителей Йера и даровавшее им возможность пусть нескорого, но тем не менее бескровного выхода из противостояния с Кахимской империей, теперь стало источником конфликта, грозящего перерасти в кровавую бойню в самом Йере. Возможность многогранного толкования постулатов учения привело к тому, что каждый видел в них именно то, что ему хотелось. Сирх во время своих проповедей произносил те же самые слова, что и отступники на своих тайных собраниях. И тем не менее в первом случае они призывали к преклонению перед властью империи, а во втором — к бунту.

Возможно, надо было тогда в беседах с учениками конкретно и четко расставлять акценты при объяснении постулатов учения, чтобы избежать двойного толкования основополагающих мыслей. Тогда бы и не понадобилось вновь в Йере создавать буферную зону.

— Я бы на твоем месте был более осмотрительным, — заметил Грудвар. — Если хозяева просят гостя присесть с ними за стол, то отказывать по меньшей мере невежливо.

— У меня нет иного хозяина, кроме Поднебесного, — ответил Граис. — И только он может указывать мне, что я должен делать.

— Ну, ты мог бы поприсутствовать на встрече хотя бы из чистого любопытства, — почесав бороду, сказал Грудвар. — Неужели тебе не интересно, о чем станут говорить между собой вожди?

— Ты же сумеешь завтра разузнать это для меня, — улыбнулся Граис.

Грудвар в ответ тоже хмыкнул.

— Ладно. Пойду узнаю, какие там дела.

Бородач встал и направился в сторону лагеря.

Проводив его взглядом, Граис зашагал к своему временному жилищу.

Багровое солнце, похожее на огромный переспелый кур-мат, насаженный на острые пики горного хребта, было великолепно — Граис даже остановился, любуясь этой красотой. Что нравилось Граису здесь, так это закаты. Он наблюдал уже четвертый, и ни один из них не был похож на предыдущий. Всякий раз цветовой оттенок предзакатного солнца был несколько иной. Должно быть, причиной этого явления были потоки теплого воздуха, поднимающиеся к вечеру из долины…

— Граис!

Он обернулся — Мида стояла рядом с его домиком, прячась в тени.

— Я еды тебе принесла. — Она смотрела на него с какой-то печалью. — И второе одеяло: сегодня будет холодная ночь — ты замерзнешь.

— Спасибо. — Граис подошел к Миде. — Но я уже ел.

— Где? — встрепенулась вдруг Мида. — У Касата?

— У Касата я никогда не ем, — заметил Граис.

— Но сегодня к нему прибыли вожди других отрядов — будет застолье.

Последние слова она произнесла сухо и неприязненно.

— Ты знаешь, Мида, — Граис внимательно посмотрел ей в глаза, — я еще в тот раз заметил, что ты не очень-то жалуешь Касата, да и других вольных. Я тебя правильно понял?

— Зайдем в дом, — Мида отворила дверь и прошла в домик.

Граис вошел вслед за ней и прикрыл дверь.

— Я ведь уйду отсюда, Мида, — произнес Граис, — и хочу, чтобы ты знала об этом.

— Я понимаю. — Она наклонила голову. — Я слышала твои слова. — Девушка вдруг вскинула голову. — Эти вожди — они, они… каждый борется за свое место под солнцем, каждый хочет власть на себя перетянуть… — Мида замолчала и отвернулась к стене.

— Я представлял себе это, — тихо сказал Граис.

— Но ведь вольные… они ведь за народ, за свободу. Ты ведь видел, как мы с Фироном живем…

Она даже всхлипнула, и тут же лицо ее стало замкнутым и неприступным — как тогда, в Халлате.

— Тебе Касат сможет дать хорошую жизнь? — спросил Граис— Ты веришь в это?..

— Но ведь Фирон… он так много страдал, он искренне верит в вольных, да и я… Нет, я не знаю, Граис, что мне делать.

Граис развязал узелок, который принесла Мида, вытащил лепешку и кусок вяленого мяса и подал девушке.

— Поешь, — сказал он, — ты устала сегодня.

— Нет-нет, — отшатнулась она от еды. — Я не хочу.

— Тебе надо уходить отсюда, — твердо произнес Граис.

— Уходить… — обреченно проговорила Мида, — а как же Фирон?

— Фирон? — переспросил Граис.

— Это его последняя надежда.

— Надежда на что?

— Ну как? Он ведь хочет стать… — Она замялась.

— Мида, — Граис сделал шаг к ней, — ты должна вернуться в Халлат.

Девушка подняла голову — какое-то отчаяние блеснуло в ее глазах. Ни слова не говоря, она бросилась из домика, хлопнув дверью.

Граис, чуть помедлив, тоже покинул свое жилище. Миды уже не было видно. Постояв, он двинулся туда, где сегодня сидел с Грудваром и рассуждал о тонкостях учения.

Ему неожиданно пришла в голову мысль, поразившая его: все те события, которые в конечном итоге привели его в лагерь вольных, не могли являться результатами естественного стечения обстоятельств.

Ксенос, обладающий меньшим, нежели Граис, опытом работы, анализируя ход операции, несомненно, пришел бы к заключению, что причинами его неудач были случайности, которые невозможно ни предугадать, ни предотвратить. Граису же его опыт подсказывал, что если случайностей слишком много, то в проявлениях их следует искать некую общую закономерность. В данной ситуации все события, произошедшие с ним, имели общую направленность, — как можно дальше отвести ксеноса в сторону от выполнения его непосредственного задания. Из этого сам собой напрашивался вывод, что все «случайности» были искусно спланированы и имели единый источник.

Каждый шаг неизвестного противника был выверен настолько тщательно, что даже сейчас, уже практически не сомневаясь в том, что кто-то, стоящий у него за спиной, управляет его действиями, Граис не мог с уверенностью определить те временные и пространственные точки, в которых на него было оказано воздействие. Любое из событий, произошедшее с ним в Йере, можно было отнести к разряду случайностей, однако суммирование их привело к тому, что ксенос так и не встретился с наместником, а оказался вместо этого в лагере вольных, в полной изоляции.

Впрочем, он мог оказаться среди вольных и на несколько дней раньше, если бы после побега из тюрьмы поддался уговорам Грудвара. Первая попытка провалилась, но вторая оказалась удачной — ксеноса привезли лагерь вольных в железной клетке. Выходит, что этого и добивался неизвестный противник Граиса? Но какова в таком случае была его конечная цель?.. И кто же он, в конце концов?..