Алексей Калугин - Мир, в котором тебя нет

— Я и сам не думал, что нам предстоит новая встреча, — в тон ему ответил Граис. — Но такова уж, видно, воля Поднебесного.

— Присаживайся, — предложил Сирх, указав рукой на стул, который был поставлен рядом с его креслом, должно быть, специально к приходу Граиса.

В знак благодарности Граис коротко кивнул и сел на стул чуть боком, положив руку на спинку.

— Так, значит, ты теперь и в самом деле стал одним из вольных? Или, может быть, ты у них даже за главного?

В голосе Сирха Граис уловил едва заметную насмешку.

— Тебе не хуже, чем мне самому, известно, что среди вольных я оказался случайно, — ответил он.

— Откуда же мне это известно? — Голос Сирха прозвучал чуть более резко, чем ожидал Граис. Ксенос сразу же сделал для себя заключение: предположение о причастности Сирха к его освобождению было вполне обоснованным. — Я не пророк и не провидец…

— Ты послал Миноса к Фирону…

— Нет!

— Я и не ожидал другого ответа, — не стал спорить Граис.

Своим резким однозначным ответом Сирх и без того выдал себя с головой. Оставалось только выяснить, для чего ему понадобилось сначала сдавать своего бывшего учителя кахимским властям, а затем освобождать его, используя для этого вольных?

— Меня сейчас меньше всего интересует, что за игру ведешь ты, Сирх, — спокойно продолжил Граис. — Меня волнует судьба Йера. Надеюсь, что и тебе она также небезразлична.

— В Йере все было спокойно до тех пор, пока ты здесь появился, — с вызовом произнес Сирх.

— Это было кажущееся спокойствие, готовое в любой взорваться. Я пришел только для того, чтобы попытаться предотвратить неизбежное.

— Наверное, я поглупел, — с иронией произнес Сирх. — Но я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Я говорю о неизбежном столкновении отрядов вольных с кахимскими войсками, — ответил Граис. — Вольным известно о готовящемся нападении на их лагеря, так что встретят они шалеев во всеоружии.

— У них нет ни малейшего шанса на победу.

— Естественно. Но кто сможет остановить смуту, которая всколыхнет после этого весь Йер?.. Ответь мне, преподобный, сможет ли наместник в такой ситуации удержаться от вызова регулярных войск из Кахима?.. А в случае введения на территории Йера военной диктатуры, подумай, Сирх, нужен ли будет новым властям проповедник, вещающий слово Поднебесного?..

— Знаешь, Граис, что смущает меня больше всего во всей этой истории? — произнес после некоторого молчания Сирх. — То, каким образом ты начал воплощать в жизнь свои дела. Прежде, насколько я знал тебя, тебе и в голову пришло бы брать заложников.

— Твой сын не заложник, — отрицательно покачал головой Граис. — В настоящее время он действительно находится в лагере вольных, но жизнь его вне опасности. Он будет отпущен на свободу вне зависимости от того, какое решение ты примешь. Только на этом условии я согласился возглавить посольство вольных. А написанное им письмо было нужно мне только для того, чтобы быть уверенным, что ты согласишься встретиться со мной.

— Как я могу убедиться в истинности твоих слов?

— Прежде ты не сомневался в том, что я говорил.

— Я верю тебе, но не доверяю сброду, людям, называющим себя вольными. Быть может, уже сейчас Килос мертв, а тебе даже не известно об этом.

— Ты можешь написать сыну письмо. Завтра утром оно будет ему передано. Через день ты получишь ответ. Если хочешь быть уверенным, что с Килосом все в порядке, можешь писать ему ежедневно.

— Когда я получу своего сына назад?

— Как только я смогу переговорить с наместником, — сказал Граис и для полной ясности добавил: — Это не мое условие.

— Понятно, — кивнул Сирх. — Но устроить встречу с наместником, как ты понимаешь, будет не просто.

— Скажи ему, кто я такой.

— Ты хочешь, чтобы я сказал наместнику, что с ним хочет встретиться тот самый Граис из Сиптима, который дважды бежал из-под стражи? — удивленно переспросил Сирх. — И ты не боишься, что, узнав об этом, он сразу же прикажет схватить тебя и предать казни?

— Я надеюсь, что в душе наместника любопытство победит негодование, — улыбнулся Граис— К тому же по правилу, утвержденному им же самим, наместник должен хотя бы выслушать приговоренного к казни, прежде чем утвердить приговор. Я думаю, что при личной встрече мне удастся убедить наместника в том, что все произошедшее было всего лишь досадным недоразумением.

— Недоразумением… — Сирх хмыкнул и качнул головой. — Хорошо, допустим, я сумею устроить тебе встречу с наместником. Какие вопросы ты собираешься с ним обсуждать?

— Я буду говорить с ним о будущем Йера. В первую очередь необходимо предотвратить конфликт, результатом которого станет ввод регулярных кахимских войск на территорию страны и репрессии в отношении мирных жителей. Я думаю, что наместник вовсе не заинтересован в подобном развитии событий… — Граис сделал паузу, после чего спросил: — Или я ошибаюсь?

— Ты считаешь, что уже сделал меня своим сторонником? — усмехнулся Сирх.

— Я считаю, что ты отнюдь не глупый человек и умеешь верно соотносить свои намерения и возможности. То, что я сейчас пытаюсь сделать, соответствует и твоим интересам.

— В какой-то степени, — соглашаясь с этим утверждением, наклонил голову Сирх. — Но, с другой стороны, в результате твоей встречи с наместником я рискую потерять все, что имею в настоящее время.

— Я не собираюсь тебя обманывать, Сирх. Твоя трактовка учения о Пути к Поднебесному вносит раскол в среду йеритов, и я обязательно скажу об этом наместнику. Если между наместником и представителями вольных будет, заключен мирный договор, то одним из пунктов в нем будет устранение тебя с поста официального идеолога Йера. Лучшее, что ты можешь сделать, — это уйти сам. При этом сохранив то, что имеешь.

— И кто же в таком случае займет мое место?

— Я на него не претендую. Я покину Йер сразу же, как только вопрос о мире будет решен. Вопрос о твоем преемнике придется решать наместнику. Но лично я мог бы порекомендовать ему на это место твоего сына Килоса. Я думаю, что после всего случившегося между тобой и Килосом установятся более прочные доверительные отношения. И ты мог бы помочь сыну избежать тех ошибок, которые совершил сам.

Какое-то время Сирх задумчиво молчал. Затем он оперся Руками о подлокотники и резко поднялся из кресла. Выпрямившись, он отодвинул кресло и медленно подошел к окну. Сложив руки на груди, Сирх глянул на буйствующую за стеклом зелень.

Граис поднялся со своего места. Сирх даже не обернулся когда, подойдя сзади, Граис остановился рядом с преподобным.

— В последние несколько лет я думал о смерти чаще чем о чем бы то ни было, — негромко, задумчиво произнес Сирх, обращаясь словно бы не к стоящему у него за спиной Граису, а к своему тусклому, едва различимому отражению на стекле. — Как философ я понимал, что смерть — это неизбежный и закономерный процесс. Как сказано в священной книге Поднебесного: «Человек, не познавший смерти, не может сказать, что он жил». Но именно как просто человек я не мог смириться с тем, что Поднебесный уже выслал за мной своего вестника смерти. Во всем Йере я ближе всех находился к Поднебесному, но даже я не мог сказать ему: «Повремени!» От сознания собственного бессилия я то приходил в неистовую ярость, то, глуша боль вином, впадал в полнейшую апатию, то в отчаянной решимости кричал вестнику смерти, который, как мне казалось, уже стоял на пороге моего дома: «Вот он я! Возьми меня! Что же ты медлишь!» Я нарушил одну из основных заповедей учения о Пути, сосредоточив все свое внимание не на конечной точке намеченного к преодолению маршрута, а исключительно на том месте, где я находился сейчас… Ты единственный, кому я в этом признаюсь, потому что только ты можешь это понять.