Алексей Калугин - Мир, в котором тебя нет

В комнате, куда проводил Граиса все тот же слуга-эребиец, который, похоже, вовсе не испытывал потребности во сне и отдыхе, все было по-прежнему. Слим, несмотря на свое недавнее заявление, снова сел играть с Грудваром в треугольники и даже не обернулся, когда Граис вошел. Грудвар бросил на ксеноса быстрый настороженный взгляд и снова уткнулся в игровое поле. Бурдюк проснулся, но подниматься с постели ему было лень. Он лежал на спине, покачивая в воздухе ногой, и что-то фальшиво насвистывал.

Поскольку никто не поинтересовался, как прошла очередная встреча с Сирхом, Граис не стал ничего рассказывать. Он молча присел на постель рядом с Бурдюком.

— Кормить скоро будут? — покосившись на него, спросил Бурдюк.

— Скоро, — кивнул Граис.

— Ну и славно, — заулыбался Бурдюк, — наконец-то первая приятная новость за весь день.

Граис прилег на кровать, подложив под голову согнутую в локте руку. Нужно было хоть немного отдохнуть. Впереди его ожидала бессонная ночь.

Слим, конечно, мог обмануть его, назвавшись простым наблюдателем. Но даже если он и не солгал, то все равно он будет выполнять те инструкции, которые получил из Центра. А для этого Слим попытается передать с Бурдюком свое послание в лагерь вольных. То есть он как бы вручит Бурдюку послание якобы от Граиса, а Бурдюк конечно же возьмет его — он малый бесхитростный. Тогда получается, что вручить это послание Слим может только ночью.

— Граис, хочешь сыграть?

Грудвар встал со стула и подошел к ксеносу.

— А, ты спишь? Извини, что разбудил, — виновато произнес он.

— Нет, ты прав, — Граис, улыбаясь, поднялся с кровати. — Спать ночью будем.

— А сейчас что делать? — откликнулся Бурдюк, почесываясь. — Делами заниматься?

— Кстати, как прошел разговор с Сирхом? — Грудвар снова присел на стул.

— Сирх был немногословен, — вдруг сказал Граис, — его мучили жуткие боли, и он почти не мог разговаривать.

— Отравился? — испуганно подал голос Бурдюк.

— Не исключено, — Грудвар повернулся к толстяку. — Если потреблять пищу в таких количествах и без разбора, то тут не только отравиться можно, а вообще… — он выразительно выкатил глаза и сделал страшное лицо.

— Ну что ж, — примиряюще сказал Граис, украдкой бросив взгляд на Слима, — переходим на простое питание.

— То есть? — испуганно вскочил Бурдюк.

— То есть ты пойдешь в лагерь без завтрака, — страшным голосом произнес Грудвар. — И прямо сейчас.

Граис заметил, как Слим выпрямился, что-то беспокойное мелькнуло в его взгляде.

— Нет, так мы не договаривались. — Бурдюк забегал по комнате. — Скажи им, Слим, — он остановился около наблюдателя, — без еды я и двух шагов сделать не смогу — упаду у порога.

— Ладно, ладно, — засмеялся Грудвар, — не знал я, что ты пугливый такой. Будет тебе еда — какая захочешь. Давай лучше сыграем.

И бородач плюхнулся на стул, продолжая смеяться над любителем хорошо поесть.

— Завтрак, — Граис ткнул локтем храпевшего рядом с ним на широкой постели Бурдюка.

Йерит тут же вскочил на ноги, словно и не спал, — к приему пищи он был готов в любое время дня и ночи.

Грудвар, спавший, как всегда, чутко, услышав шум, приподнял голову. Увидев слуг с подносами, наполненными едой, бородач что-то невнятно пробормотал и снова провалился в сон.

Слим спал так крепко, что даже не проснулся. Или же только делал вид, что спал?.. Во всяком случае, переговорить с Бурдюком ночью Слим не пытался. Так что ночное бдение Граиса оказалось напрасным.

Уничтожив добрую половину провизии, Бурдюк с блаженной улыбкой на сальных губах устало привалился к стене, раскинув ноги в стороны. В руке он держал запеченное ребрышко лавахи, на котором еще оставался изрядный кусок мяса. Съесть его Бурдюк уже не мог, а положить на тарелку недоеденный кусок было жалко.

Наклонившись к окну, Бурдюк костью отодвинул занавеску.

— Сегодня нас решили пораньше накормить, — сказал он, обращаясь к Граису, — единственному, кто мог слышать его слова. — К чему бы это?

— К тому, что тебе сегодня на встречу с гонцом идти, — зевнув, ответил Граис.

— А, так еще рано, — махнул рукой с зажатой в ней костью Бурдюк. — Гонец раньше полудня не появится.

— Тебя твой спутник, наверное, уже заждался, — взглядом указал на дверь Граис.

— Какой еще спутник? — недоумевающе сдвинул брови Бурдюк. — Немой, что ли?..

Крякнув, он поднялся на ноги и, подойдя к двери, распахнул ее. Стоявший за ней немой буссарец улыбнулся и приветливо взмахнул рукой.

— Тебе-то чего не спится? — недовольным тоном поинтересовался у него Бурдюк.

Продолжая улыбаться, буссарец взмахнул обеими руками, словно бы выплескивая себе в лицо пригоршню воды.

— Не понимаю я тебя, — пожал плечами Бурдюк.

— Он хочет сказать, что приятнее идти по утренней прохладе, чем по полуденному зною, — объяснил Граис.

Буссарец несколько раз кивнул, после чего достал из-за пояса кошелек и встряхнул его. Звон монет заставил и Бурдюка улыбнуться.

— А это я и сам понимаю, — гордый своей сообразительностью, произнес йерит. — Пойдем, — он приобнял немого буссарца за плечи. — Пройдемся, пока не жарко, а потом посидим где-нибудь на постоялом дворе, выпьем, перекусим…

Продолжая болтать со своим молчаливым спутником, Бурдюк вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.

Граис снова лег в кровать. Теперь нужно было постараться уснуть… Уснуть так, чтобы не видеть сны… И не думать ни о чем… Ни о письме, которое должен принести Бурдюк, ни о том, успел ли что-нибудь передать ему Слим, ни о предстоящем разговоре с Сирхом…

Проснулся Граис внезапно, как от толчка. Приподнявшись, он быстро окинул взглядом комнату. Никого постороннего в помещении не было. Слим и Грудвар вновь, как и вчера, сидели на полу, играя в треугольники. Все было как обычно… И все же какое-то едва уловимое напряжение витало в воздухе. Граис не мог объяснить, в чем дело, но он совершенно отчетливо ощущал тревогу. Всем телом, каждой его клеточкой, он чувствовал, что что-то не в порядке, что-то вот-вот должно произойти…

Усилием воли Граис попытался прогнать дурное предчувствие. Когда же это ему не удалось, он попросту нашел вполне естественное объяснение своему странному состоянию, — само-собой, во всем виновата передозировка принятых вчера наркотиков. Отсюда и ощущение подвешенности в пустоте, — кажется, что предметы отодвигаются, когда ты протягиваешь к ним руку…

Граис сел на кровати и, плотно прижав ладони к лицу, надавил пальцами на веки. Перед закрытыми глазами поплыли разноцветные круги, пересекающиеся, наслаивающиеся друг на друга, сливающиеся в радужном сиянии…

— Граис…

Ксенос резко убрал руки в стороны и открыл глаза. В первый миг, после ослепительного буйства цветов и красок под опущенными веками, мир показался ему бесцветным. Но вскоре он наполнился красками и стал таким же, как и всегда…