Алексей Калугин - Мир, в котором тебя нет

— Извините, господин, — почтительно согнул спину хозяин. — Кахимского у меня нет.

— Тогда давай лучшее из того, что имеешь, — сказал Килос. — И поесть. Вы тоже себе что-нибудь закажите, — велел он охранникам.

Не прошло и минуты, как на столе уже стояли запотевшие кувшины с холодным вином, тарелки с изюмом и сыром. Отдельно была подана закопченная на вертеле холодная труква, коричневая поджаристая корочка на которой блестела от слоя прозрачного жира. Охранники заняли стол возле самого входа, так что им не было слышно, о чем разговаривали Килос и Граис.

Килос разлил вино в кружки и, сделав из своей несколько глотков, отломил у птицы ногу. Граис, заедая терпкое йерское вино, кинул в рот несколько изюмин.

— Вино-то у него дрянь, — поморщился Килос, ставя кружку на стол. — А тебе как? — взглянул он на Граиса.

— Бывали в Йере вина и похуже.

Килос кивнул, о чем-то размышляя.

— Так ты, говоришь, являешься тем самым Граисом из Сиптима, — наконец произнес Килос, стараясь говорить не громко, — который пятнадцать лет назад пропал без следа? Если оно и так, то это великое чудо, которое свершилось в Йере за последнее время.

— Я расскажу тебе историю моего появления, — тихо сказал Граис, — хотя она и не так интересна, как может показаться.

— Не интересна? — Юноша наклонился ближе к Граису. — Почему же?

— Потому что я никуда не исчезал, — добродушно развел руки в стороны Граис, — а просто терпеливо ждал, когда страсти улягутся и все встанет на свои места.

— Ты говоришь загадками. — Юноша оглянулся по сторонам. — Но отчего-то я тебе верю.

— Ну вот и хорошо, — улыбнулся Граис. — Поистине, велик Поднебесный, подаривший мне сразу же по прибытии в Халлат встречу с сыном друга.

— Во веки веков, — почтительно произнес Килос фразу, полагающуюся при упоминания имени Бога.

— В свое время я был близко знаком с Сирхом, — сказал Граис. — Он был моим другом и учеником. Но он никогда не говорил мне, что у него есть сын.

— Рожденный вне брака, — усмехнулся Килос. — В то время он меня и знать не хотел. А вот когда стал великим преподобным Сирхом, тогда и подумал, что ему нужен наследник. Вот и вспомнил обо мне. Должно быть, новых детей завести он уже не в силах.

— Ты непочтительно отзываешься об отце, — с укором произнес Граис.

— Сначала он должен заслужить мое уважение, — с вызовом вскинул голову Килос. — Девятнадцать лет он не вспоминал ни обо мне, ни о моей матери. Неужели же я должен был по первому зову броситься ему в объятия?

— И тем не менее ты признаешь себя сыном Сирха.

Килос криво усмехнулся.

— Только потому, что в Йере лучше быть сыном преподобного Сирха, нежели рыбака Сирха, у которого нет денег даже на то, чтобы купить себе невод.

— Как же тебе удается ладить с отцом? — спросил Граис.

— А никак, — развел руками Килос. — Полгода он пытался приручить меня, а когда понял, что ничего у него из этого не выйдет, отправил в Халлат ко двору наместника.

— Так, значит, сам Сирх сейчас не в Халлате?

— По-моему, они с наместником недолюбливают друг друга, — наклонившись через стол, тихо произнес Килос. — Поэтому Сирх старается как можно реже появляться в столице. Он путешествует по крупным провинциям Йера, выступая в больших городах со своими проповедями, но больше всего времени проводит в Меллении — там у него постоянная резиденция. — Килос бросил на стол обглоданную кость и отхлебнул изрядную порцию вина. — Послушай, — снова наклонившись к Граису, зашептал он, — вот что давно меня мучает. Если ты действительно был учителем Сирха, то объясни мне, почему тебя в народе почитают как человека, чьими устами говорил Поднебесный, а Сирха поносят последними словами? Ведь он всего лишь повторяет твои слова!

Прежде чем ответить, Граис отщипнул кусочек сыра, пожевал его и запил вином.

— Великая прямота отражает кривизну, — сказал он, глядя в глаза юноше. — Великая смекалка отражает глупость. Великая завершенность отражает изъяны. Великое красноречие отражает бормотание. Нет большей беды, чем неосознание достаточности.

Откинувшись на спинку стула, Килос с восторгом посмотрел на Граиса.

— Теперь я верю, что ты действительно Граис из Сиптима, — произнес он после недолгого молчания. — Никогда прежде мне не доводилось слышать столь простых и одновременно глубоких слов, отвечающих на самую суть поставленного вопроса. Теперь я все понимаю, — с воодушевлением засмеялся он и даже хлопнул в ладоши. — Сирх попросту выхолостил твое учение. Он зарыл его суть под нагромождением бессмысленных словесных конструкций.

— Скорее всего, Сирх искренне заблуждается, думая, что истина нуждается в толковании, — спокойно возразил Граис.

— Заблуждается. — Килос хмыкнул и покачал головой. — А по-моему, он умышленно вводит своих слушателей в заблуждение.

— Теперь я понимаю, почему вы с отцом не поладили, — едва заметно улыбнулся Граис. — Ты все подвергаешь сомнению.

— Ты считаешь, что я не прав?

— Напротив, — покачал головой Граис. — Именно этого качества всегда недоставало твоему отцу. А я всегда требовал от своих учеников не только веры в то, что я говорю, но понимания. Понять порою гораздо труднее, чем свято уверовать.

— Но в таком случае можно подвергнуть сомнению и саму веру в Поднебесного, — с благоговейным ужасом произнес Килос.

— Что ж, попробуй, — улыбнулся Граис. — Но для начала подвергни сомнению существование себя самого, поскольку ты есть одно из проявлений воли Поднебесного. В мире все знают, как познать непознанное, но никто не знает, как познать уже известное.

— Да-а. — Килос озадаченно поскреб ногтями свою бородку. — Поистине, легенды о тебе рассказывают правду: твоими устами говорит сам Поднебесный.

Граис улыбнулся:

— Познание — не речь. Речь — не познание.

В глазах Килоса все заметнее сиял восторг. Он даже о еде забыл, и над тарелками уже жужжали слетевшиеся на аромат зеленоватые мигаты.

— Хотел бы я быть твоим учеником, — наконец произнес он. Граису даже показалось, что в словах его прозвучала затаенная просьба. — Ты не собираешься снова начать проповедовать?

— Нет, — покачал головой Граис. — Боюсь, что на этот раз я долго в Йере не задержусь. Но ты ведь можешь стать учеником Сирха — тем более если это твой отец.

— Сирх! — Юноша не произнес, а с презрением выплюнул это имя. — Что значит Сирх по сравнению с тобой?! Ты — истинный учитель, потому что учишь людей думать. Сирх же вбивает им в головы свои постулаты, словно гвозди заколачивает! По самую шляпку! «Власть дана от Поднебесного! Без Власти жизнь — хаос! Живи не для себя, но для Поднебесного, который и есть Власть!..» — нараспев заголосил он, пародируя Сирха.