Олег Шовкуненко - Оружейник. Тест на выживание

Крайчек выглядел очень усталым, но, даже несмотря на это, улыбнулся увиденной сцене.

– Шикарно ты устроился, Макс. Личные апартаменты, хорошенькая сиделка.

– Всего этого я вроде бы не просил. – Юмор Крайчека мне пришелся не по вкусу.

– Шучу, – Томас примирительно махнул рукой. – Я сам приказал положить тебя отдельно от всех остальных. Тут у нас хоть имеется возможность спокойно поговорить.

– А Нестеров?

– Пока в общей палате. Когда очнется, тоже сюда перенесем, – при этих словах Крайчек поглядел на медика, и тот кивнул, подтвердив тем самым, что прекрасно помнит приказ начальства.

– Как он? – Мне действительно хотелось это знать, я по-настоящему волновался за Анатолия.

– Лучше, чем можно было ожидать, – вопрос относился к медицинской части, поэтому и ответил на него врач. – Отравление фосфатами имело место в гораздо меньшей степени, чем у Лизы Орловой.

– Странно, – протянул я. – Он ведь был в этом проклятом подвале столько же, а может, даже и дольше, чем она.

– Ничего странного… – начал было медик, но его перебил Горобец:

– Повезло нашему сыскарю. Я гадав, шо такого в жизни не бувае, тильки в кино.

– Это ты о чем? – Не моим мозгам сейчас разгадывать загадки.

– У Нестерова язва желудка, – доктор вновь завладел нитью разговора. – В последние дни как раз обострение. Появились боли. Так что перед самым вашим выездом к магазину я ввел ему атропин. Надо было уменьшить выделение желудочного сока. Вот как вышло удачно. Нежданно-негаданно подготовил человека ко встрече с этой дрянью.

Слова медика многое прояснили. Вот почему Анатолий остался жив, уцелел там, где погибли все остальные, выжил даже без моей помощи. Надо же, выходит, я сделал правильный выбор, истратил аптечку на того, кого и следовало. Тут я вспомнил тот миг у входа в полуразрушенный магазин, мгновение, когда я принимал решение. Почему тогда я выбрал именно Лизу? Только ли по каким-то своим личным причинам и симпатиям? Или… или мне подсказали верное решение? Кто? Несколько мгновений этот вопрос занимал все мои мысли, но длилось это лишь несколько мгновений, не больше. Глупости. Кто мог повлиять на мое решение? Этот выбор сделал я сам. И если послать к дьяволу все моральные и этические составляющие данного дела и учесть только результат, то получается, что не ошибся. Уцелели два человека. Два! А это гораздо лучше, чем один.

– Ладно, будэ про Нестерова балакать. Даст бог, выдюжит наш доблестный милиционер. – Голос Мыколы Горобца стал доходить до моего сознания, пробиваясь сквозь пелену неуверенности, сомнений, перепутанных, крутящихся, как в водовороте, мыслей. – Мы сюда зовсим за иншим пришли. Рассказывай, Максим, шо там да як було? Може, чего новенького про цих тварюк разузнав.

В помещении тут же повисла гробовая тишина. Пять пар глаз буравили меня с надеждой и нетерпением.

То состояние, в котором я находился, не очень-то способствовало мыслительному процессу. Но я напрягся и заплетающимся языком кратко поведал товарищам всю историю сегодняшнего дня. Опустил только лишь две вещи, две встречи. Первая – это с тем зловещим повелителем кентавров, вторая – с одноглазым лесником в самом конце нашего путешествия. Не думаю, что Крайчек, да и все его помощники готовы узнать о них, тем более сейчас, когда все уже на пределе, когда все и так запуталось и перепуталось.

– Ничего, что могло бы нам помочь, – в конце моего рассказа сделал вывод крепыш разведчик.

– Да-а-а… Ця информация зацикавыть лише Нину Андреевну.

Мыкола по-свойски ткнул Крайчека в бок. На что тот лишь невесело кивнул.

– А что произошло в конце? – Кальцев, да, точно, фамилия разведчика была Кальцев, словно спохватился: – Кто вас с Нестеровым так оглушил?

– Призраки, – я не стал врать.

– Кто?! Призраки?! – в один голос воскликнули Крайчек и Горобец.

– И они вас просто так оставили в живых? Дали подполковнику возможность добраться до вас и вытащить? – Казалось, удивлению Кальцева не будет границ.

– Не знаю… – Я закрыл глаза, чтобы они меня не выдали. – Мы стреляли. Много стреляли. Конечно, не для того, чтобы убить их, а скорее, чтобы осветить себя. И призраки вдруг ушли.

– Невероятно, – протянул Крайчек.

– И не говори, – подтвердил Горобец.

– А что с машиной? С погрузчиком, я имею в виду? – быстро сориентировался разведчик.

– Заглох. Аккумулятор мертвый.

– Николай, – Томас обратился к Горобцу, – у нас есть аккумуляторы?

– Знайду. Кажись, маемо парочку у доброму стани.

– У доброму стани? – переспросил американец.

– В хорошем состоянии, – перевел молчавший до этого Загребельный.

– Значит, погрузчик можно будет вновь завести? – Вопрос адресовался уже мне.

– Можно, – я с готовностью согласился, очень довольный тем, что разговор малость отклонился от скользкой темы. – У него, кстати, и фары имеются. – Эта информация должна была еще больше порадовать одинцовцев.

– Ну, хоть одна добра новость, – с облегчением протянул Горобец. – И транспортом кое-каким разжились, и выяснили, шо бестий цих ночных можно свитлом налякаты, светом, значит, – поправился украинец.

Вообще-то на душе у меня было скверно. И еще эта гребаная радость Мыколы… Эх, знал бы он правду! А может, рассказать? О чем? О том, что какая-то неведомая, похожая на привидение личность швыряла в призраков гранатами. Именно от них, а совсем не от нашей пальбы те и разбежались, вернее, разлетелись. Точно примут за контуженого, а стало быть, и относиться станут соответственно. Нет, о леснике в бандане можно говорить только с Лешим.

Подумав о Загребельном, я поднял на него глаза. Он стоял в сторонке, молчаливый, угрюмый, насупившийся. Этот вид приятеля кое-что мне подсказал. Андрюха не мог не доложить Крайчеку о результатах разведки, об исчезновении кентавра и кашалотов. Неужто эта информация не вызвала интереса, не возымела ровным счетом никаких последствий, действий? Каких? Да не знаю я, каких! Но это ведь я, несчастный, у которого голова затянута туманом и болью. А они… Крайчек и его люди… Они ведь не дураки и к тому же располагали целым днем. За это время можно подумать и придумать. Обязательно что-то придумать!

– Том, – позвал я.

– Да, Макс.

– Загребельный доложил…

– О чем? О вашей бессмысленной утренней прогулке?

Кальцев перебил меня, словно прочитал мысли. Честно говоря, этот смышленый мальчуган уже начал порядком доставать. Кроме того, как мне показалось, он довольно сильно стал влиять на Крайчека. У него всегда и все должно срастись, все должно быть без вариантов. Как раз то, что уважают обстоятельные и рассудительные янки.

На вопрос Кальцева я не ответил. Ждал, когда за меня это сделает Крайчек.

– Твой друг имеет очень интересную теорию, – начал Томас. – Но это всего лишь теория.