Вячеслав Шалыгин - Западня

— Значит, дырка в теории, — вывел Андрей. — Видимо, разлом оказался более многомерной и сложной штуковиной.

— Видимо, так, — согласился Каспер. — Но заметьте, уровень воды прекратил расти катастрофическими темпами. Хотя дождь как шел, так и идет, это верно. А потому Московское море осталось, не высохло, не «впиталось» и не растеклось по рекам и озерам.

— Теория глупая, — уверенно высказался Муха. — Но не это странно. Зачем водяные помогали людям строить купол? Им-то какой резон? Пусть бы залило все до Питера. Получили бы морскую рыбу в свежем виде.

— Да, теоретически расширение моря могло дать им больший ареал обитания, с большим количеством пищи и тогда не потребовалось бы налаживать взаимодействие и меновую торговлю с людьми, — согласился Каспер, окончательно переходя на подзабытый со студенческих времен академический язык. — Но водяные отлично осознают свое происхождение, вот в чем загвоздка! И неясность перспектив своего нового биологического вида они тоже осознают. Отсюда у них возникают свои «видовые» страхи. Первый и главный — если именно разлом каким-то мистическим образом превратил утопленников в водяных, не опасно ли от него удаляться?

— Зелье их воскресило, это точно, — опять вмешалась Шурочка. — Под мавзолеем лаборатория была. Они теперь ужасные, но их так жалко!

— Даже если зелье. — Каспер пожал плечами. — Не повлияет ли увеличение объема воды на концентрацию зелья? Но допустим, и то и другое не повлияет. Начнется экспансия, то есть водяные расплывутся по смежным водоемам, это приведет к разобщению и сделает общество водяных слабее, а значит, они станут легкой добычей для охотников за скальпами, которых полно среди «сухопутных людей». Ведь немалая часть водолазов приезжает на «подводное сафари» или «мочить нечисть» как раз потому, что та может перебраться в реки и распространиться за пределами зоны. Мало того, что будет пугать детей и пляжников, но еще и сократит рыбные запасы. А другая часть агрессивно настроенных водолазов не имеет внятной мотивации, им достаточно аргумента: «Водяные не имеют права на жизнь, поскольку не были учтены Творцом». Но и без четкой мотивации эта категория опасна. Так что лучшие шансы у водяных именно в пределах бывшей МКАД. А еще лучше — на больших глубинах, куда недружелюбные аквалангисты не доныривают, а серьезные водолазы просто не лезут, поскольку им этого не нужно. Они привозят еду и меняют ее в торговых центрах на все, что им нравится.

— Есть еще вариант, — задумчиво проронил Андрей. — Насколько я понял, все, что создано разломом или проникло в этот мир через него, не может самостоятельно покинуть зону.

— Или так, — согласился Каспер. — Я ведь озвучивал бытующие в народе поверья и сплетни. Твоя версия на их фоне выглядит даже более логичной. В любом случае водяные решили, что им выгоднее обустраиваться поблизости от разлома.

— Просто шоколадное дно, а не зона, — сказал Муха и ухмыльнулся. — Что-то ты, Каспер, недоговариваешь. Как тот Герасим с Муму.

— Ну, насчет шоколада ты загнул. — Каспер хмыкнул. — Есть и среди водяных отщепенцы со своим особым мнением. Они либо ведут прямую торговлю на мелководье, либо воюют с «рыбаками», но мелкие стычки не влияют на политику организованной массы водяных. Они предпочитают вести дела с платформами и куполом, а не гоняться по мелководью за ныряльщиками и потом убегать от рыбаков, пришедших на помощь аквалангистам. Рисковать жизнью водяным невыгодно еще и потому, что их потери невосполнимы. Ведь пока не было ни одного случая, чтобы водяные и русалки завели потомство.

— Вот с этого места поподробнее, — заинтересовался Муха. — Не стоит? Или русалочьи хвосты мешают?

Каспер поморщился и вздохнул, но ответил по существу:

— Их организмы вроде бы функционируют, в них идут почти понятные биохимические процессы — яркий пример усвоение пищи, но сколько это будет продолжаться, к чему приведет, есть ли у вида водяных будущее — то есть смогут ли они иметь потомство? Пока все это вопросы без ответов. Водяные замечают какие-то изменения в своих организмах, совместно с учеными из купола ведут исследования по этой теме, собирают научный материал, ведут статистику… но времени прошло слишком мало, выводы делать рано. Пока ясно, что «оживляж» утопленников произошел вовсе не по голливудскому сценарию, они не зомби.

— Они зомби, только не страшные, а несчастные, — вставила Шурочка и огорченно вздохнула.

— Да, многие люди считают их именно ходячей — вернее, плавающей — нежитью. Но сами водяные думают, что это не так, что они новый вид с непонятной пока физиологией.

— Как столько слов у тебя в башке помещается, профессор? — недовольно проронил Муха. — Зомбаки они, без вариантов.

— Если честно, и сам считаю, что они все-таки зомби, — признался Каспер.

— И чего тогда усложняешь?

— Образование позволяет, — Каспер ответил спокойно, без вызова. — В общем, водяные надеются на лучшее, и эта надежда их ослепляет. Но ученые видят, что физиология водяных, видимо, подстегнутая разломом или зельем как допингом, постепенно все-таки угасает, и водяные превращаются в тех самых «живых мертвецов». Вся разница с Голливудом — присутствие до последнего момента ясного сознания. И это при очевидных проблемах с мозгом как биоэлектрическим генератором разума.

— Бли-ин. — Шурочка многозначительно посмотрела на Муху и, как бы соглашаясь с его предыдущим высказыванием, неодобрительно покачала головой: — Ни буквы не поняла. Мальчики, может, музычку включим?

— Радио уже не ловит, — заметил Муха. — Мы в зоне.

— А у меня флэшка! — Шурочка оживилась, в надежде, что сейчас последует команда врубить «музычку», поскольку не только ей осточертела заумная лекция Каспера. Но ее надежды не сбылись. Лунев жестом приказал всем, кроме Каспера, умолкнуть.

— Для милых дам выражусь попроще, — продолжил Каспер. — Гнилая жижа, в которую превращается мозг после месяцев замедленного разложения, не может в принципе генерировать никакие импульсы, то есть мысли, но водяные остаются в сознании.

— Это попроще? — Шурочка на миг подняла взгляд к потолку и протяжно, с призвуком выдохнула: — Подъезжаем, мальчики.

— Вот такая странная обстановка в Московской зоне разлома, — резюмировал Каспер. — Есть город и обитатели под водой, есть остатки города и жители над водой, и, что удивительно, они сосуществуют. Мирно или не очень, но сосуществуют. Возможно, благодаря тому, что водяные не заразны. То есть укусить и сделать водяным, как мифические вампиры, они не могут.

— Зато сожрать могут, — напомнил Муха. — Или утопить.

— Сожрать могут. А вот утопить — нет. Ведь любой утопленник автоматически становится водяным, но при этом не факт, что способен резко пересмотреть свои взгляды на жизнь, а вернее — на существование. А возиться и перевоспитывать водяным некогда.