Вадим Денисов - Стратегия. Командировка

-- Бодрый ещё, на зависть. Весёлый, жизнерадостный мужик. Жена тоже из авиационной отрасли, что-то там с топливными системами связано. Дети живут в Москве.

Представляете, что это значит -- заполучить в анклав семью авиаконструкторов, а? У нас недоучившийся студент Бауманки -- как брильянт чистой воды котируется, а уж такие спецы... В общем, было из-за чего подхватиться.

Дело даже не в том, что он сам успеет наконструировать для сообщества, понятно же, что новые задачи будут несколько отличаться от конструкторских задач КБ Сухого. Плюс специализация. Может, он исключительно планером занимался или авионикой.

В любом случае, этот человек пошагово знает, что и как нужно делать, и понимает, какие люди для решения каждой конкретной задачи потребны. Ценность такого специалиста состоит в том, что он способен создать и поставить на ноги нормальное авиационное КБ, набрать туда перспективных ребят, обучить их и направить молодую энергию в нужное русло. И это будет колоссальный задел на будущее, настоящий прорыв в техническом развитии анклава.

-- Я даже поговорить с ним успел немного. Строго по делу, ничего? Взял на себя инициативу, так сказать.

-- Ничего, -- скупо улыбнулся я. -- Только больше так не поступай. И как он воспринял?

-- Смеётся! -- ответно заулыбался Стёпа, облегчённо вздохнув. -- Но как-то задумчиво. Меня знает неплохо, с чего бы врать начал, не розыгрыш ведь, какие сейчас розыгрыши. Нормально контактируем, в петанк вместе играем.

-- У вас тут и в петанк играют? -- не поверил Гоб.

-- А чем мы хуже Европы? -- мичман даже обиделся. -- У нас и в крикет есть любители порубиться. В общем, думаю, что после вашего появления все сомнения у него исчезнут. Местные реалии уже всех выживших достали.

-- Не всех, -- возразил Сомов. -- Лихому люду такая тема только в путь.

-- Так то лихому...

-- Поехали! -- нетерпеливо приказал я. -- "Самурайку" оставляй здесь, потом заберём, катим на "Егере", все вместе.

Чем хорош "Егерь", так это возможностью не париться с направлениями и выбором дороги. Пофигу ему дороги, я это сразу понял. Буквально перепрыгнув через высокий белый бордюр, грузовичок прорубился сквозь жёсткий и плотный прямоугольник декоративных лавровых насаждений, а потом легко скатился по достаточно крутому склону придорожного газона во дворы, не петлять же мне по правилам, вот ещё. На подъезде к улице Российской по команде мичмана я свернул левей, на аллею, и машина медленно и тихо поехала мимо четырёх многоэтажек-карандашей.

-- Самая крайняя свечка, -- подсказал Степан с пассажирского сидения.

Возле домов было много мусора. И не бытового. На траве валялась целая и разбитая мебель, в последний момент сброшенная с грузовиков, одинаково объёмистые тюки с тряпками, груды посуды, старая и малоценная бытовая техника. Обыватели, разъезжаясь в спешке, кто куда, бросали ненужное прямо на улице. Никто не торопился подбирать лежалый ништяк, кому он нужен, если вскрытые магазины забиты новеньким товаром?

В одном месте остановился специально, заметив на земле нечто интересное -- россыпь стреляных гильз двенадцатого калибра. Высунулся, посмотрел в форточку -- красный пластик лежал кучно. Не тот ли грозный обладатель двустволки балуется вечерами? Не возомнил ли он себя грозой микрорайона?

В любом случае, знак плохой, ещё одна стрельба не нужна, нам и недобитых бандюков хватит.

-- Как тут только люди живут? -- спросил я тихо.

-- Да немногие живут, буквально считанные единицы, -- так же тихо ответил мичман, наклонив голову к панели приборов и пристально всматриваясь в закрытые окна высоких домов. -- Как? По инерции. Память тяжело предать, сами должны понимать... Генераторов натащили на этажи, за водой к реке ездят, без лифта всё это наверх тянут. Николай Александрович, он ведь что? Понять человека можно. Столько лет с женой мечтали на югах осесть, деньги копили, наконец-то решились на переезд, что само по себе непросто сделать в таком возрасте, а тут бах, приехали! Как убежишь из желанной квартирки, честным трудовым потом добытой? Очень хорошо понимаю, сам всё это пережил.

-- Так ведь страшно среди каменных могил! И обрушиться легко может при ударе.

-- То-то и оно, Костя... А всё едино сидят, упрямцы.

-- Что вы там рефлексируете, сплетники хреновы? -- нетерпеливо крикнул Гоблин с заднего сиденья. -- Не тушуйся, Кастет, ехай давай! Страшно ему, не страшно...

Машину я поставил прямо перед подъездом.

Методика работы в постапокалиптическом городе ничуть не отличается от привычной нам сталкерской. Ну, с городскими нюансами, конечно, а так... То же самое. Чаще останавливайся, лучше слушай. Забирайся при любой возможности повыше, смотри позорче, внимательно. Мордой крути постоянно. Оглядываться не ленись, вперёд не ломись дурью. И безусловно верь своей чуйке.

-- Гляди, вон он, Николай Александрович, с балкона на нас смотрит! Ждал! -- обрадовался Степан, выскакивая из кабины на асфальт. Громко шлёпнули тяжёлые башмаки, я болезненно поморщился. Хорошо бы не топать. И вообще вести себя потише.

-- Проверить оружие!

Сомов моей команды дожидаться не стал, сделав всё нужное автоматически.

Мичман поспешно перекинул короткий автомат со спины на грудь, взял наизготовку.

-- Палец со спуска сними, -- сказал я.

-- Что? -- растерялся мичман и тревожно оглянулся, словно что-то прошляпил.

Так дело не пойдёт. У меня нет времени на обучение.

-- Степан, давай-ка ты ствол на плечо, и не снимай без распоряжения. Времени на боевое слаживание нет, не хватало нам в подъезде очередь в спину от своего получить... Выполняй, чего замер! До команды идёшь первым, потом отходишь назад, по команде же просто падаешь на ступени. Всё просто, понял?

Мичман надулся, но головой кивнул. Потерпи, морячок, потерпи, без тебя отработаем.

Пожилой мужчина, перегнувшись через балкон седьмого этажа, всё махал нам рукой. Я тоже махнул в ответ. Господи, и всё-таки, как они тут живут? Каждый день таскать тяжести без лифта, чокнуться можно...

Как выживают люди в этой, ныне практически дикой, среде?

Предшествующие событиям мирные времена были сытые, расслабляющие. Физических нагрузок на человека с годами становилось всё меньше и меньше, меньше стало охотников и рыбаков, промысловиков, геологов, туристов и прочих непосед. Многие полевые практики, развивающие способности к самостоятельному выживанию в агрессивно-честной среде, зачастую просто исчезали. Городские люди всё более сидели не в катерах и нартах, а в своих уютных бложегах, где виртуально пёрлись от опубликованного виртуальными же друзьями остренького. Хотя некоторые, страдая от чувства неполноценности подобного бытия, пытались найти замену настоящему полю в ближайшей зимней рощице -- и то хлеб! Так ведь и таких немного оставалось!