Валентин Егоров - Танкист

С этой минуты немцы не выпускали танк из своего поля зрения. "Рама" постоянно висела над лесом или перелеском, куда бы КВ ни нырял, стараясь убежать, скрыться от воздушного наблюдения. Прошка дал себе слово, что этот перегон станет последним дневным перегоном в их жизни. Хватит шутить и заигрывать с немцами, они оказались дошлыми людьми, с которыми можно и до очень плохих вещей дошутиться! Днем немцы хорошо и далеко видят, в это время суток они всегда могут принести много неприятностей!

Андрей Васькин, один из русских красноармейцев, оказался отличным слухачом, это он первым услышал завывающий звук работы авиационного двигателя в небе. И только после него ИскИн танка предупредил о приближении двух немецких штурмовиков лапотников "Юнкерс 87". В этот момент КВ двигался лесной дорогой, сверху его практически не было видно, он плохо просматривался. Но через пару километров дорога покидала этот лесной массив, пересекала большое колхозное поле, засеянное рожью. Как ни крути, но им волей-неволей танку придется какой-то участок своего пути идти на виду у этих вражеских штурмовиков. Прошке с первого же взгляда совершенно не понравились эти два как бы игрушечных монопланчика с неубирающимися шасси, которых красноармейцы уже успели прозвать "лапотниками"!

Прошка, высунув голову из своего командирского люка, приказал десантникам готовиться к бою с воздушным противником. Болек, это они так для краткости стали называть туркмена Айболека Амангельды, встал к МГ34, который Прошка только вчера закрепил на турели, приваренной к задней стороне танковой башни. Андрей Васькин и Николай Булыгин приготовили свои винтовки для стрельбы по воздушной цели. Только узбеки, по-прежнему, оставались безразличными ко всему происходящему вокруг них. Они, как сидели на корме танка на корточках, так и продолжали там сидеть. Прошка так понял это поведение своих узбеков. По их мнению, было бы смешным и глупым, вести огонь по "Юнкерсам 87" вести из немецких шмайсеров. Прицельный огонь из этих пистолетов-автоматов был действителен только на триста метров. Поэтому узбеки покорились фортуне, которая без их участия решит, погибнут ли они или нет в этом бою

Как только КВ оказался на открытом пространстве, то на него в пике свалился один из немецких штурмовиков. Немецкий летчик, ведущий пары этих штурмовиков, совершил великолепную атаку. Он поставил свой штурмовик на крыло, и под таким неудобным для обстрела с земли углом его штурмовик валился едва ли не до самой земли. В километре от земной поверхности немец сбросил две пятидесяти килограммовые бомбы, который разорвались в десяти метрах от дороги, Наши танки БТ5, БТ7 или Т-34, наверняка, от таких бы близких взрывов были бы серьезно повреждены и остановились, но только не танк КВ. Он продолжил идти по дороге, пересекающей ржаное поле, как ни в чем не бывало. Только от взрыва этих двух бомб с его брони на землю горохом скатились трое узбеков, которые тут же нырнули в густую рожь.

Взрывом этих авиабомб был сильно оглушен Болек, который продолжал молчать, он даже не застонал, так как говорить он ни с кем из окружающих красноармейцев не мог. Кроме своего туркменского языка, он не знал ни одного другого языка.

Но, когда немецкий штурмовик, выходя из пике, прошелся в нескольких метрах над землей и начал задирать свой нос, чтобы снова уйти в облака, то Болек, сузив туркменские глаза, начал из немецкого МГ34 поливать очередями немецкий штурмовик. Прошка собственными глазами увидел, как пули разбили остекление фонаря кабины пилота, его голову превратили в кровавый кочан капусты. Еще минуту штурмовик летел параллельно земле, но когда мертвое тело пилота грудью упало на штурвал штурмовика, то "Юнкерс 87" клюнул носом, своими выпущенными шасси коснулся поверхности ржаного поля, скакнул, словно козел в огороде, перевернулся. И таким образом этот немецкий штурмовик кувыркался по ржаному полю, пока не взорвался на остававшихся в его бомболюках авиабомбах.

Наблюдая эту картину, второй немецкий пилот повел себя более осторожно, более благоразумно, чем ведущий пилот его пары. Он не полез в атаку с полуразворота, а с немецкой педантичностью и аккуратностью строил аккуратные дальние заходы в атаку. И только после выполненных уставных разворотов и заходов, этот немецкий пилот пошел в атаку на танк. Из-за такой немецкой аккуратности и предусмотрительности его авиабомбы взрывались слишком далеко от русского танка, поэтому они не могли даже повредить этот тяжелый танк КВ.

Снова оказавшись в лесу, Сережка Мышенков остановил танк, чтобы подождать узбеков, а затем продолжить движение к Борисову. Но, когда время ожидания превысило разумные пределы, то стало понятно, что великие переговорщики решили пойти своим путем к линии фронта. В принципе, экипаж КВ не был ограничен каким-либо определенным временем, можно было бы еще подождать этих узбеков. Но после часа ожидания Прохор Ломакин отдал приказ механику-водителю выдвигаться на маршрут Логойск - Жодино - Будагова - Бабий лес - Кальники - Борисов. Эта дорога проходила в стороне от основной автострады Минск - Москва, поэтому была не очень сильно загружена тыловыми частями немецкого вермахта.

К сожалению, этот день не ограничился одной только встречей с немецкими штурмовиками лапотниками, которая произошла под селением Будаговой, и дезертирством трех десантников узбекской национальности.

В этот же день неуловимый танк КВ чуть-чуть не попал в заранее подготовленную артиллеристскую засаду 105 мм немецких легких гаубиц. Возможно, именно часовое ожидание дезертировавших десантников узбеков, спасло экипаж боевой машины от уничтожения этой немецкой дивизионной артиллерией. Там на огневых позициях в засаде расположилась немецкая батарея из четырех 105 мм легких гаубиц, которая легла в засаду, ожидая появления этого неуловимого русского танка КВ. Когда же время ожидания превысило разумные пределы, то командиру батареи поступил приказ, сниматься с огневых позиций , возвращаться в дивизию. Уже покидая белорусские Кальники, немецкая батарея лоб в лоб столкнулась с этим танком. Но в тот момент она была не готова к немедленному открытию огня, орудия находились на прицепе у тягачей. Поэтому и результат этой встречи получился весьма плачевным, для немцев, разумеется. Немецкая двухсотая пехотная дивизия осталась без своей дивизионной артиллерии!

Обергруппенфюрер СС Эрих фон дем Бах-Зелевски вызвал к себе оберштурмбанфюрера СС Михеля Циннера. Когда тот перешел порог его кабинета, то генерал СС возмущенным голосом поинтересовался, сколько еще времени этот советский тяжелый танк КВ будет бесчинствовать на освобожденных от советов территориях?! Обергруппенфюрера СС страшно возмущало то обстоятельство, что все большее и большее количество гражданских лиц немецкой администрации своими глазами могут наблюдать за тем, как этот танк передвигается к линии фронта. Полк СС оберштурмбанфюрера СС Циннера никак не мог этот партизанский танк загнать в ловушку, чтобы захватить или, по крайней мере, его обезвредить. Михель Циннер тут же пожаловался на то, что его в полной мере не информируют о передвижениях танка по Белоруссии с тем, чтобы он мог бы планировать какие-либо операции по его захвату или окружению.