Олег Шовкуненко - Оружейник. Пилигримы проклятых земель

Могучий голос КПВТ вдруг дополнили голоса трех или четырех автоматов, по металлическому настилу пола зазвенели стреляные гильзы. Что за цирк-зоопарк! Я был в полной растерянности. 14,5миллиметровый пулемет, бьющий чуть ли не в упор, не может остановить зверя? Да быть такого не может! Он же не из брони, в самом-то деле!

На мгновение перед моим мысленным взором пронеслись обрывочные картинки на которых запечатлелась несущаяся во весь опор бестия. Что-то похожее на здоровенного быка. На огромном теле маленькая жабья голова. Взявшаяся крупными складками темно-бурая шкура и множество, должно быть явно больше четырех, худых жилистых лап. Больше ничего разглядеть не удалось. Хотя и этого было вполне предостаточно, чтобы понять…

– Фомин, куда? Стреляй сука! – отчаянный вопль безжалостно переколошматил все мои мысли.

– А-а-а! – Если первый голос я не узнал, то это паническое «А-а-а!» точно принадлежало старосте Рынка.

– Держись!

В трубном голосе Лешего утонули как все остальные крики, так и грохот выстрелов. От этой команды, от этого отчаянного крика я весь напрягся и, что есть силы, вцепился в руль.

Удар оказался страшной силы. От него четырнадцатитонную машину чуть не перевернуло. Однако бог миловал. «Восьмидесятку» лишь снесло в сторону и развернуло поперек дороги. Лишь? Ничего себе лишь! Осознание того, что БТР замер где-то поодаль от заветной, так старательно удерживаемой мной полосы, вызвало едва ли не приступ паники. Цирк-зоопарк, что же будет теперь!

На удивление, вокруг воцарилась тишина, фоном которой служил лишь рокот работающего на холостых оборотах мотора. Так, движок я уберег! – мозг немедленно начал искать хоть какие-то положительные моменты. А кроме этого? Что еще можно занести в наш актив?

Превозмогая боль от ушибленного бока, которым я все же въехал в блок шинных кранов, я прокричал:

– Все целы? Где зверюга?

– Не движется. Завалили! Мы ее завалили! – сообщил из полумрака десантного отделения, радостный голос Фомы. Бывший банкир как всегда начал с главного, того что напрямую касалось его ненаглядной персоны. При этом он не счел необходимым уточнить кто такие эти «мы».

– Павел! – страх за мальчишку заглушил подсознательную неприязнь к этому человеку.

– Я нормально! – отозвался тот. – Меня дядя Олесь подстраховал!

Что ж, спасибо дяде Олесю, – ханху немедленно была вынесена искренняя благодарность. Как не странно сейчас я испытывал к инопланетянину, куда большую симпатию, чем к своему собрату по крови, тому самому, кого величали Владимиром Фоминым. Но черт с ним! В конце концов, я и раньше прекрасно знал какого «надежного» парня получила наша экспедиция в придачу к соляре и жратве. Так чего уж теперь…

Теперь… Н-н-да… Вот именно, чего теперь? Мысли мои вновь вернулись к реальности, к той ситуации, в которой мы оказались.

– Андрюха, Петрович, напрягитесь, мужики, вспомните по какой полосе мы шли? – буквально вскричал я. – Это важно, очень важно! Ошибемся и можем вляпаться в такое дерьмо, что и представить страшно!

– Полосе? – с недоумением переспросил меня Леший, который, как видно, все еще жил горячкой схватки.

– Та, что сейчас позади БТРа, – подал голос мотострелок. – Нас только развернуло, но далеко не унесло. Кажется. – Последнее слово он добавил очень и очень не уверенно.

– Кажется, – прошипел я себе под нос. – Если кажется, креститься надо.

Я злился не столько на майора, сколько на самого себя. Петрович с Лешим вели бой и естественно не особо интересовались дорожной разметкой, а вот я… Цирк-зоопарк, это было мое дело, и я его беспардонно просрал! Хотя… Отчего-то мне тоже казалось, что «302-го» унесло не дальше, чем на одну полосу. И если вернуться…

– Эта тварь должна валяться там, где в нас и врезалась, – сообразил Леший. – Она же не резиновая, чтобы отскочить.

– Правильно! Ты молодчина, Андрюха! – воскликнул я и хлопнул друга по плечу.

Ведомый моей уверенной рукой БТР стал медленно отползать назад. Я пятился и одновременно с этим разворачивался, вновь занимая едва не потерянную полосу. На то, что это именно она, указывала огромная бурая туша, разлегшаяся практически на самом грязно-белом пунктире. Ну, слава бо…, то есть Главному, кажись пронесло! Я изо всех сил старался не думать, словно назойливую муху отгонять от себя мысль, что мы все же уходили с полосы, оставляли ее на несколько метров и на несколько минут.

По моим расчетам до моста через Гвоздню оставалось метров триста. Там и заканчивалось «зеркало». Уже через минуту урбанистические чудовища с обочин исчезнут, уступая место плотно стоящим мертвым деревьям, а дорога сузится до привычных, положенных ей двух полос.

С дорогой я вроде угадал. По мере продвижения вперед, крайние полосы стали пропадать одна за другой. После каждого такого исчезновения я вздыхал с облегчением. Фух, пронесло! Сгинуло еще одно из отражений, а мы, удачливые сукины дети, продолжаем катить все по тому же старому асфальту и слева привычно бежит выцветший дорожный пунктир. Значит, все нормально! Значит, мы не сбились с пути!

Когда отмерянные мной триста метров подходили к концу, я практически уверовал в победу над аномалией. Вот сейчас, с минуты на минуту мы увидим стальные отбойники моста и решетку ограждения за ними, окунемся в облако едких испарений подымающихся от кипящей в реке воды. Так и будет! Все так и будет!

Окружающий пейзаж вдруг расплылся и медленно заколебался. Казалось, что я смотрю на него сквозь мощный поток воздуха, который в знойный летний день поднимается от раскаленного асфальта. Порядок! Именно так и выглядит выход из «зеркала». Еще чуток и…

Я вдруг увидел, что разметка с дороги пропала. Да если бы только разметка! Исчез и сам асфальт. Сейчас мы катили по грязному, замаранному пятнами смазки и черными обожженными подпалинами бетону. Мозг еще не успел воспринять, переварить этот факт, как прямо перед БТРом материализовалась целая шеренга больших, выкрашенных серой краской ворот, на каждом из которых красовались облезлые и потускневшие белые круги с цифрами внутри. Мне едва удалось затормозить, и нос «302-го» лишь легонько стукнул в одну из полуоткрытых створок.

– Срань господня!

Этот полный отчаяния стон вырвался из моей груди, потому как я все понял, я узнал это место. Дом… «милый» дом… С каменным лицом полковник Ветров оглядывал свою вотчину – парк боевой техники Четвертой гвардейской танковой Кантемировской бригады.

Они появились уже через мгновение. Они выползали из темноты боксов. Они поднимались из широких разломов в бетонном покрытии парка. Они словно рождались из клубов странного иссиня-черного тумана, стелившегося по огромной территории мертвой Кантемировки. Кто они? Цирк-зоопарк, да кабы я знал кто! Эти существа походили на крупных широкоплечих, ужасно сутулых обезьян в длинных до пола, рваных лохмотьях. Правда, стоило только присмотреться и становилось понятным, что никакие это не лохмотья. Это был дым, причем очень и очень похожий на тот, что испускали ветви исполинских мрачных деревьев около неприметной деревушки Шаганино. Я помнил его, ровно как и тот страх, которого тогда натерпелся. Этот страх, этот удушливый ужас пришел вновь. Больше чем дымящиеся раскачивающиеся в такт медленным шагам фигуры, его нагонял странный жуткий свет, которым горели глаза монстров. Целых шесть глаз! Расположенные двумя параллельными цепочками, по три в каждой, они шли сверху вниз по лицевой части большой, безшеей, буквально сросшейся с туловищем головы. Кроме этих ярких, светящихся адским багровым светом точек, на голове ничего больше видно не было, ни ушей, ни ноздрей, ни рта. Подумав об этом, я задрожал всем телом. Сразу вспомнилось Одинцово и те памятные встречи с призраками. Неужто сейчас нас угораздило нарваться на их «милых» родственничков, способных выпить свою жертву только лишь прикоснувшись к ней?