Константин Стригунов - Начало Игры

Вот тогда и началась свистопляска.

Добраться в Зону можно либо наземным способом, либо по воздуху, но разбушевавшаяся стихия свела любые подобные попытки на нет. Поскольку использовать наземный транспорт практически невозможно, лишь за редким исключением на территориях не дальше одного километра от Периметра, то тащить товар приходилось, что называется, на горбу. А в тех условиях, которые возникли с рождением Бури, это оказалось просто нереальным. Даже военные формирования, патрулировавшие границу Зоны, не могли ничего поделать, так как действие урагана распространялось и на десятки километров за её пределы. Плюс ко всему каналы поставок были полностью нелегальными; в более-менее нормальных условиях (если таковыми их вообще можно назвать здесь) сей процесс был весьма затруднителен, то что уж говорить, когда появлялись столь серьезные осложняющие обстоятельства? Длилась вся «веселуха» две с половиной недели и, как оказалось, запасов в хранилищах хватило лишь на половину этого срока. Все остальное время проходило во вспышках насилия и грабежа, число случаев которых сразу подскочило процентов на триста. И хотя их можно упрекнуть в разбое и даже обвинить в том, что это аморально и преступно, но так мог сказать лишь человек никогда не бывавший в Зоне и не знавший настоящего голода, который буквально сводит с ума и ведёт к длинной и мучительной смерти. Меткий помнил те дни, когда на базе титаническими усилиями долговцев и добровольцев из бродяг организовали порядок и дисциплину, но однажды настал момент, когда всё могло закончится бойней, в которой обезумевшие от отчаяния сталкеры могли организовать штурм склада и добраться до хоть и скудных, но заветных припасов. Практически у всех схроны либо опустели, либо дойти к ним не представлялось возможным из-за хаоса воцарившегося в Зоне. Одним из первых, кто стал на защиту склада, оказался Меткий, который сам мучался от постоянного желания наесться, преследовавшего его и других, не отпуская и не ослабляя ни на секунду своего хвата, а наоборот, усиливаясь, привнося в голову ну очень сумрачные мысли. Первый выстрел прозвучал, когда один из сталкеров ринулся с ножом, который спрятал в костюме, (с огнестрельным оружием и гранатами всем, кто не входил в состав «Долга» и не состоял добровольцем по содействию безопасности базы, подходить к сладу строго воспрещалось) и бросился с ним на одного из бойцов «Долга». Пистолетная пуля со сверхзвуковой скоростью оборвала жизнь неудавшегося покушателя. Дальше события могли развиваться только по одному из двух путей: либо ситуация выйдет из-под контроля, что в Зоне равносильно самоубийству, либо она будет взята под контроль самыми решительными действиями. Выбор был сделан в пользу второго варианта. Паникёров и мародёров расстреливали на месте, не давая росткам беспредела ни единого шанса на то, чтобы вырасти и уничтожить всех и вся. Лиц, уличенных в разбойных нападениях и людоедстве ждала еще более незавидная судьба: их безоружными выгоняли в разгар Бури или просто всех собирали в запертую комнату и давали только воду. Догадаться, что происходило в её стенах не сложно и Меткий лично убедился во всей суровости такого наказания, когда по прошествии трёх суток, двери в комнату открывали и представлялась поистине жутка картина. В живых осталось только двое, сидевших в полной темноте по разным углам, а между ними лежали трое убитых с разорванной верхней одеждой и чудовищными ранами, со следами человеческих зубов на плоти… У двоих живых руки и лица были вымазаны кровью, а выражение глаз говорило о пребывании в сильнейшем шоке, из которого им уж е не выйти никогда. Жестоко? Да. Но зато действенно и показав остальным потенциальным бунтовщикам, чего им стоит ожидать в случае дальнейшей эскалации конфликта, сразу же число случаев разбоя уменьшилось в разы. Отказывались угомониться только полные отморозки, чья уродливая сущность вылезла сразу же, как только они оказались в абсолютно экстремальной ситуации. Дело с ними закончилось длительной перестрелкой, в которой долговцы и остальные нормальные стралкеры одержали верх ценой четырёх убитых и семерых раненых человек. С горем пополам база дотянула до окончания Бури и сей момент был встречен местными трудягами Зоны не менее радостно, чем День Победы в сорок пятом году. По некоторой информации, поступавшей от других группировок и бродяг ситуация в целом была схожа с той, которая сложилась на базе «Долга». Кое-где в буквальном смысле вымерло до половины группировок, а число погибших одиночек вообще не поддаётся подсчётам.

События тех дней научили многому и теперь запасы продовольствия увеличили, а организация безопасности склада была качественно улучшена. Вот уж действительно, опыт сын ошибок трудных.

Выудив аккуратно нарезанным хлебцом остатки говядины из консервы, Меткий отправил их в рот, после чего с помощью кофе запил все это дело. Мусор, собранный в небольшой пакет, сталкер отложил в угол. Теперь нужно отправить со своего КПК сообщение Вольту, и в случае, если он отзовется, то в общении с ним следовало проявить большую осторожность, чтобы заслужить доверие. Минутой позже Меткий набрал текст следующего содержания:

«Нужно встретиться с охотниками на крупную дичь. Нынче толковых охотников трудно найти, но слышал, есть лесник, знающий таких».

Необходимо обладать хотя бы малой толикой воображения и мозгов, чтобы догадаться, о чем идет речь в сообщении, но только если оно адресовано нужному человеку. Даже если такая весть будет перехвачена третьей стороной, никто не поймет истинный смысл строк, поскольку переписка действительно могла идти об охоте на мутантов, которой частенько промышляли здешние аборигены. Вольт же должен сразу понять, в чем истинная суть полученного сообщения. Естественно, это его насторожит, поскольку, скорее всего, данный номер знают его информаторы, в число которых несомненно входил и покойный свободовец, однако и заинтересует. Расчёт Меткого был прост и он рассудил следующим образом. Вольт не мог знать, имел ли представление отправитель о его точном местонахождении, о его лице или об иных данных, но обязательно предположит, что за ним может вестись наблюдение, а попытка выйти на контакт есть не что иное, как метод выманить его и схватить. С другой стороны, отправитель знал номер и, следовательно, тот, кто ему его дал, сделал это по доброй воле. Таким человеком мог быть лишь один из его информаторов, поскольку никто другой, вероятно, не мог знать номер. Почему добровольно? А иначе быть не могло, ибо наверняка у этой компании имелись специальные коды на все случаи жизни. К примеру, если кого-то поймают в плен и тогда, находясь под контролем врага, пленный мог отослать требуемое послание в заранее продуманной форме, благодаря которой адресат обязательно догадается о подставе. Вольт задумается, почему по неизвестной ему причине, информатор назвал номер кому-то со стороны. Скорее всего, его вывод должен будет основываться на предположении о доверии информатора к отправителю, ведь если информатора убрали, то как ликвидатор узнал, что тот добывал сведения для Вольта? Ни в КПК информатора, ни где-либо еще такого не могло быть записано, а вероятность взболтнуть кому-то о своих связях Вольт с большой долей уверенности посчитает слишком несущественной, чтобы оказаться правдой, хоть и полностью не исключит её. Отсюда последует вывод: отправитель хорошо знал информатора, ведь только так последний мог дать этот номер. Не понятно, как Вольт находил себе осведомителей: либо он их сам отбирал после долгого изучения, либо их набор возлагался на подопечных, если новичок вызывал доверие, но здесь без риска наверняка не обходилось. В случае провала подобной попытки пришлось бы применить более радикальные методы добычи информации, чего Меткому крайне не хотелось, поскольку устранение связного, которым для Синдиката был Вольт, в конечном итоге не сулило ничего кроме проблем. Поэтому оставалось ждать ответа, если он будет.