Михаил Ахманов - Я – инопланетянин

Утром Фэй, взглянув на меня, промолвила:

— Этой ночью, командир, вы отдыхали в яшмовом дворце Хуанди [40] Хуанди — легендарный император, китайское божество. на девятом небе?

— Сон, — ответил я. — Просто хороший сон.

— Что же вам снилось?

— Я был огромной рыбой, величиной с касатку, и плавал в бирюзовых водах, в бескрайнем океане, в котором нет ни островов, ни континентов. Плавал, сражался и пел.

Она подняла тонкие брови.

— Разве рыбы поют?

— Случается. Не на Земле и не совсем рыбы.

Весь день мы шли по базальтовому плато и одолели километров сорок. Местность была довольно ровной, без глубоких расселин и каменных россыпей, и до границ этого огромного бассейна ни Фэй, ни я достать не смогли. Я питал надежду, что зона безопасного пространства тянется к самому Тиричмиру и, возможно, еще дальше, к Шахрану [41] Шахран — город в северо-восточном Афганистане, вблизи границы с Пакистаном. и даже к Чарикару [42] Чарикар — крупный афганский город к северу от Кабула. и Кабулу, но это был бы слишком щедрый дар, каких Фортуна просто так не преподносит. Действительно, к вечеру Фэй доложила, что впереди вуаль и кое-что еще — вода и будто бы намек на зелень, кусты или деревья.

Я тоже это ощутил — вуаль, и близость водного потока, и что-то похожее на растительность, но необычную: скорее высокие травы, чем лес или заросли кустарника. Но если и так, это было великим открытием! До сих пор нам не встречались озера и реки, тем более что-то живое; мы не нашли ни единой былинки в этой пустыне, ни червяка, ни крохотного насекомого. Да и цветовая гамма, если не считать «катюх», была унылой — серое, бурое, черное… Мысль, что мы увидим зелень, нас приободрила; Фэй разулыбалась, Джеф слегка повеселел, и даже Сиад кивнул с довольным видом.

Возможно, они почувствовали влияние эоита. До его активной области оставалась сотня километров, однако живая энергия уже пронизывала нас — слабые, очень слабые токи, струившиеся сверху вниз и снизу вверх. Это меня успокоило. Каким бы ничтожным ни казался ноосферный ветер, главное, он был, и, значит, эоит не поврежден и связь с Вселенной сохранилась. Впрочем, как ее разрушить? Ноосфера материальна, но все же это объект иной природы, чем металлический рельс или скала; ее не развеешь в воздухе взрывом, не уничтожишь лазерным лучом. В то же время она явление тонкое, хрупкое, деликатное, зависящее от совокупной мыслящей массы, и, если число живущих на планете меньше определенного предела, канал вселенской связи не откроется. Открывшись, может закрыться через год или век — при деградации общепланетного разума или же в случае катаклизмов, снизивших численность населения.

Я знал о подобных феноменах, однако знание не уменьшало тревоги — ведь катастрофа, случившаяся здесь, была так необычна! Это с одной стороны, а с другой — что нам известно о ноосфере Вселенной? В общем-то, лишь факт ее существования да кое-какие мелкие детали… Вполне объяснимое неведение; как я говорил, человек не в силах разгадать все тайны природы, а лишь моделирует тот или иной процесс с тем или иным успехом. Наш человеческий мозг и наше тело, наши чувства и органы восприятия ставят познанию границу, но в этом нет трагедии — ведь мы способны изменить свой облик и перейти в иное качество, если желаем познать те истины, что были прежде недоступны. Например, превратиться в Старейших, для коих Мироздание — открытая книга…

На девятый день, в пятом часу пополудни, мы добрались до крутого склона, ведущего к равнине. Его пересекал речной поток, довольно широкий и быстрый; воды текли по плоскогорью с северо-запада, бурно свергались по склону и уходили на юг у подошвы обрыва, повторяя все ее изгибы. Утесы и камни, торчавшие тут и там, делили реку на три рукава, которые сливались внизу в большое, похожее на развернувшегося питона озеро, вытянутое вдоль лабиринта скал. За их грядой трепетало под ветром серо-зеленое море какой-то растительности, а дальше, замыкая горизонт, громоздилась новая скалистая стена.

Макбрайт, который до того был молчалив и угрюм — видимо, переживая крушение проекта по изучению вуали, — приблизился к речному берегу, взглянул на водопад и буркнул:

— Переправимся западнее, босс? Течение там не такое мощное, в провал не снесет. Форсируем реку и спустимся к скалам у озера, а затем — в лес… Годится?

Я посмотрел на девушку, уже предчувствуя, что она скажет.

— Не годится, мистер Макбрайт. Вуаль. — Она повела рукой слева направо, словно задергивая занавес. — Весь склон прикрыт вуалью и оба берега реки — там, на западе. Там мы не сможем к ней приблизиться. — Фэй сморщила носик, склонила голову к плечу и сообщила: — Но, кажется, в воде вуали нет.

— Кажется или точно? — нахмурившись, спросил Макбрайт.

Не отвечая, Фэй сбросила рюкзак, спустилась по камням к бурлившему потоку и, погрузив в него ладони, замерла. Мы терпеливо ждали. Восстановив в памяти карты местности, я попытался сообразить, что за река перед нами. Рич или Ярхун, самые северные притоки Инда? Вряд ли. Рич струился с севера на юг, Ярхун — с востока на запад и где-то в районе Лашта тоже сворачивал к югу; затем обе реки сливались километрах в двадцати восточней Тиричмира. К тому же Рич и Ярхун были горными реками, питавшимися от ныне исчезнувших ледников и не такими полноводными, как эта внезапная преграда. Мысленно обозревая ее, протягивая ментальный щуп вверх по течению, я ощутил, что воды бьют из-под земли где-то неподалеку, что их исток прикрыт вуалью и что река глубокая, холодная и чистая, однако безжизненная. Ни рыб, ни водорослей, ни микроорганизмов… Стерильный дистиллят.

Фэй выпрямилась и повернулась к нам. Капли падали с ладоней на ее оранжевый комбинезон, оставляя темные пятна.

— В воде вуали нет. Русло глубокое, в три-четыре человеческих роста. Вуаль начинается сразу над водной поверхностью, и здесь, — она махнула в сторону правого речного рукава, — ее ширина наименьшая. Думаю, метров тридцать… Левее вуаль расширяется до берега озера, и это будет… — Фэй прищурилась, оценивая расстояние. — Да, не меньше половины километра.

Мне полагалось кое-что спросить, и я спросил:

— Плотная?

— Нет, командир. Не такая, как на границе Анклава. Похожа на ту завесу, что была перед Лаштом.

Макбрайт сплюнул в воду и оглядел бурливший под нами поток, клыки утесов, что поднимались из ожерелий пены, и хаос скал на другом берегу. Потом презрительно фыркнул:

— Не Ниагара! Опять же, тридцать метров… Можно поднырнуть.

— Вода ледяная, — сообщила Фэй, растирая покрасневшие ладошки.

— В комбинезоне… — начал Макбрайт, но тут же, оборвав фразу, пробормотал: — Дьявольщина! Наши рюкзаки!