Александр Шакилов - Ренегат. Империя зла

– Легче? – Представлять описанное Ивану категорически не хотелось.

– Ага. Ведь сердце остановилось. Ты наконец-то умер.

Наверное, Тарсус головой сильно ударился, раз такое несет. Не могли Революционеры совершить подобного преступления. Обвинение это столь же абсурдно, как и то, что Владлен Жуков – враг народа. Иван набрал в грудь побольше воздуха, чтобы высказаться, но тут фонарик погас – одновременно с фонарем Тарсуса.

Секунда в полном мраке показалась вечностью.

А голос Тарсуса меж тем пробирал до костей:

– Духи погибших в тот день бродят по огромному подземелью в поисках живых, чтоб отомстить им за дела отцов… И среди тех духов – мои мама и папа.

Иван громко сглотнул. Не хотел, само получилось.

– Ты что, поверил? – Тарсус расхохотался, резко вжикнул фонарь в его руке, луч света резанул Ивана по глазам. – Какие призраки, ты чего? Сквозняки просто. Крысы еще. Старое все, ветхое, там шатается, здесь отвалилось и скрипит. Понял? Нету призраков. Ну ты даешь!..

– Так ты пошутил? – Жуков-младший «подкачал» свой фонарь.

– Типа того, малыш. Не принимай близко к сердцу.

– И насчет родителей тоже шутка?

Тарсус промолчал. Фонарь в его руке дрогнул, луч дернулся.

Иван понял, что ляпнул лишнего. Надо было что-то сказать. Как-то разрядить обстановку. Но что и как?..

– Откуда такие технологии? Я о тебе, о коже, мышцах. – Из курса психологии он знал, что надо расспросить сначала о том, что человеку самому интересно рассказать, и потом, когда задашь нужный вопрос, ему трудно будет смолчать. – Никогда о таком не слышал. И не говори, что малышу просто ушки заложило.

Тарсус одобрительно хмыкнул.

Уже хорошо. Иван решил развить свой маленький успех:

– Нет в Союзе ничего такого. Я знаком с министром здравоохранения. Мой отец следит за новинками в области имплантов и иммуностимуляторов. То, что у тебя… таких технологий попросту нет. Иначе я бы знал.

– Это военные разработки. Министерство здравоохранения ни при чем.

Иван с удовольствием отметил, что Тарсус не назвал его «малышом».

– На границе не так-то просто выжить. Там же радиоактивная пустошь по периметру почти всей страны. Но границу надо защищать от внешнего врага…

– Точно! От врага!

– И от тех, малыш, кто пытается вырваться из страны.

Жуков-младший едва не заскрежетал зубами. Опять «малыш»! И еще. Внешний враг – это понятно. Врагов у Союза Демократических Республик более чем достаточно. Многие государства, управляемые корпорациями и олигархами, точат зуб на благосостояние союзников и персов, не дает им покоя процветание страны, что семимильными шагами стремится к светлому будущему под руководством Председателя. Но что значит «вырваться из страны»? Кому в здравом уме такое в голову может прийти? Разве что шпионам. Так что ерунду Тарсус сказал. Точно – ерунду.

– Импланты, как у меня, – продолжил перс, – делают всего в двух украинских лагерях. Сложная технология. Проще погранцам, обреченным на пожизненную службу, заменить почти все тело. Ну, мозги да позвоночник с кое-каким ливером натуральными остаются, да и то запаивают их в многослойную изоляцию, чтобы частицы не пропускала.

Украинские лагеря? Обмен тел? Да ведь всем известно, что киборги такими как есть рождаются! Что они просто особая раса!.. Жуков-младший окончательно уверился в том, что парнишка не в себе. И неудивительно, ведь у персов отклонение от нормы и есть норма. А то, что Тарсус знает много, в химии разбирается, лишь подтверждает его отклонение. И угораздило же Ивана пойти за психом в заброшенное подземелье, которое, быть может, заражено боевыми отравляющими веществами…

– Шарашки разрабатывают много чего интересного. К примеру, «плащ-хамелеон». Сделали его для наших, союзных то есть, шпионов. Для спецопераций на территории противника. Ну, и внутри страны.

– Наших шпионов? Откуда у нас шпионы?! – Ивана это особенно возмутило.

Мало того что Тарсус несет откровенную чушь, он еще ведет подрывную антисоюзную деятельность. Эх, сообщить бы в милицию, да нельзя – самого арестуют. Пока нельзя. А вот вызволит отца…

– А-а, ну да. Как же я не подумал, малыш. У нас же не шпионы, а благородные разведчики. Герои, бесстрашно наблюдающие за подлым врагом… Короче, для них «хамелеон» проектировали. У меня есть, кстати. Иногда им пользуюсь. Особенно когда сок заканчивается.

Иван не видел лица Тарсуса, но готов был поклясться, что тот ухмылялся, говоря это.

– И хватит. Я и так слишком много сказал. Придет время – все сам узнаешь. Но я бы не советовал. Во многих знаниях много печали, малыш. – Тарсус скрылся за колоннами.

Иван слышал, как он спрыгнул на шпалы. И стало тихо-тихо.

– Эй, ты чего там застрял? – послышалось уже чуть ли не от самого туннеля. – Передумал со мной идти? Уважаю. Поступок не мальчика, но мужа.

На это возражений не возникло.

– Слышь, муж, а ты знаешь куда дальше, где искать батю, что тебе вообще делать? Как с этой конкретной станции на поверхность выбраться, знаешь?

Хорошие вопросы. Вот только ответов на них нет даже плохих. Поэтому лучше промолчать.

– А сможешь один выстоять против всего государства? Ты – против Союза?

Вот тут Тарсус, пожалуй, загнул. Но насчет остального… В его словах определенно что-то было.

– Малыш, повзрослей уже. Не надо дуться. Не позволяй собою помыкать, сам сделай правильный выбор. Тем более выбора у тебя нет.

Жуков-младший уже выбрал. Это ведь просто – когда в списке вариантов всего один пункт. Вжикнув с десяток раз, чтобы фонарь разгорелся ярче, он поспешил вслед за проводником.

Надо за что-то зацепиться, найти точку опоры, от которой можно отталкиваться в поисках отца. Тарсус должен ему в этом помочь.

– Почему ты вызволил меня из милицейского участка?

– Малыш, не начинай все заново.

– Кто те люди, что убили мою мать и взяли отца в плен? Они не шпионы, верно?

Эти вопросы и еще десятки других. И опять. И заново. Иван шел по бесконечному туннелю и бубнил, бубнил, бубнил…

И он даже удивился, когда Тарсус вдруг сказал:

– У меня есть начальство. Оно приказало: не дать Ивану Жукову вернуться домой в ту злополучную ночь. Усек?

Луч света ударил в лицо, заставил прищуриться. Чуть отвернувшись, Иван кивнул.

– Ну и отлично. Умнеешь не по дням, а по часам.

А метров через полста темнота впереди сурово рявкнула:

– Стой!

И уже другим, сиплым голосом добавила:

– Кто идет?!

– Свои. – Тарсус осветил себя фонарем. – И не идут, а пришли уже.

У потолка висели громадные люстры. Но не везде – на когда-то белой, а теперь уже серой поверхности остались следы от крепежа. При всей основательности подземного сооружения остро ощущались его ненадежность, заброшенность.