Константин Колчигин - Земля Ольховского. Возвращение. Книга третья

Раздевшись, я вымылся с головы до ног, стоя на носовой палубе и время от времени черпая воду прямо из залива (здесь она была слабосолёной) большим пластиковым ведром. Растеревшись мохнатым пляжным полотенцем, я неторопливо оделся (поспешность после того, что я узнал о прошедшем времени, была как-то неуместна) в свежий совершенно новый комплект одежды — рубашку и брюки голубого цвета. Тщательно закрепив на себе весь арсенал — как знать, когда он потребуется вновь, я устроился на кормовом сиденье (крышках моторного отсека) и вынул из лежавшего здесь подсумка термос с кофе. Напиток оказался обжигающе горяч: чему же тут удивляться — для него тоже прошло лишь несколько часов. Пара кружек кофе и немного печенья заметно прибодрили меня, впрочем, не слишком-то подняв настроение. Теперь я понимал, что, может статься, мне в одиночку придётся выбираться из этого мира или пытаться нагнать своих людей в том случае, если они лишь недавно тронулись в путь. Подумав немного (приключений со временными сдвигами мне ещё не доводилось переживать), я привстал, потянулся к левой бортовой нише и взял из неё небольшое (вполовину книги среднего формата) зеркало в пластиковом чехле. С некоторым колебанием (как знать, что ещё за сюрпризы может принести временная аномалия), я глянул в него. Нет, конечно, никаких перемен: всё то же строгое, аскетическое лицо с правильными чертами, гладкой юношеской кожей, едва приметные морщины у ярко-голубых глаз, обрамлённых длинными чёрными изогнутыми ресницами, и густая седеющая шевелюра. Отложив зеркало, я помедлил несколько минут, потом решительно поднялся, сполоснул кружку за бортом, вместе с термосом сунул её в подсумок и положил на одно из задних сидений в рубке. Приблизив лодку с помощью весел к отвесной каменной стене, я разыскал знакомую трещину и вытащил из неё вторые электронные часы. На этот раз существенной разницы между их показаниями и теми, что оставались в лодке, я не обнаружил.

Мотор пришлось заводить почти четверть часа — двигатель застоялся за прошедшее время, и следовало бы промыть свечи, топливную систему, а также проверить зажигание. Но я был не в настроении заниматься такими делами и предпочёл несколько десятков раз дёрнуть за пусковой шнур — «Вихрь» в конце концов сдался моему упорству и оглушительно взревел на стартовых оборотах в этом тесном заливе с высоченными каменными стенами. Устроившись на водительском сиденье, я дал передний ход, развернул мотолодку и осторожно вывел её через неширокий проход в море. Круто положив штурвал на левый борт, я взял курс на восток и плавно прибавил обороты двигателя.

Ярко светил Агни, почти спокойное бирюзовое море плавно покачивало моторку на пологих длинных волнах, и теперь всё произошедшее со мной за последние часы казалось просто плохим сном. Минут через сорок, проводя требуемое инструкцией для двигателя снижение оборотов ниже средних, я даже потянулся к лежавшему на правом заднем сиденье подсумку, вынул из него цифровую камеру и просмотрел сделанные снимки. Картины зловещего пейзажа оказались весьма впечатляющими: помимо жутких великанов-деревьев, вздыбленных корней и какого-то странного огромного слабосветящегося существа под ними, фотоаппарат зафиксировал против света гигантской голубой луны туманное облачко-призрак, вытянувшее длинные дымчатые «руки-щупальца» в мою сторону… Убрав камеру, я вновь плавно прибавил обороты до максимума, и малозагруженная лодка легко разогналась до сорока четырёх — сорока пяти километров в час по показаниям спидометра.

Продолжая держаться на расстоянии сотни метров от берега, я вёл мотолодку более двух часов, а потом, снизив скорость в очередной раз (теперь уже до минимума), оставил на полминуты штурвал, стянул перчатки, дотянулся до термоса с кофе и налил себе очередную кружку всё ещё горячего напитка — до места стоянки «Дредноута» было уже рукой подать, и мне следовало хоть немного успокоиться… Сознательно с большой точностью представив себе картину, как я буду в одиночку выбираться из этого мира: сначала вверх по реке Ледниковой на лодке, потом от холма через пояс льдов на снегоходе к месту склада на берегу моря Бофора, а там (если «Странник» уйдёт без своего хозяина) вновь на надувной лодке по Ледовитому океану, выплеснул в раскрытое правое окно остатки кофе, убрал кружку и натянул перчатки — теперь я был готов к очередному потрясению…

Приближаясь на полном ходу к знакомому проливу среди береговых утёсов, я не увидел надувной лодки с нашими рыбаками — что было не слишком-то обнадёживающим признаком, потому что это время (четвёртый час пополудни) доктор обычно уделял рыбалки. Не снижая скорости, я в секунды миновал неширокий проход (рёв «Вихря» среди близких каменных стен стал вовсе оглушителен) и буквально вылетел в просторный, но мелководный залив. Первое, что я увидел на месте нашей стоянки, был «Дредноут» находившийся теперь уже на воде, против своего прежнего места, на котором он для меня стоял ещё сегодня ранним «утром». К воде подскочил Адмирал, заметался вдоль влажной полосы берегового песка и, кажется (я едва слышал сквозь рёв мотора), радостно залаял. Круто положив штурвал на левый борт, я развернул лодку почти на месте, чтобы погасить инерцию, одновременно сбросив обороты двигателя. На берегу появились Мичман и Полковник, привлечённые лаем Адмирала, а потом показались и фигуры людей. На подходе к берегу, ещё не различая их, я всё время пересчитывал неясные силуэты: четыре, потом шесть и, наконец, через десяток секунд все восемь! У меня отлегло от сердца — я волновался за своих подчинённых, словно за родных людей…

Уже различая широкие счастливые улыбки на бородатых пышущих здоровьем физиономиях, я заглушил мотор и направился на корму, чтобы откинуть его на упор. В это время два мужика (кажется, Василий и Пётр) зашли в воду, ухватили лодку за передние бортовые рымы и подтащили её к самому берегу. Я спрыгнул в воду и, слёгка отбиваясь от радостно прыгающего и поднимающего вокруг целые тучи брызг Адмирала, направился к своим людям.

— Николай Александрович… — шагнул ко мне вперёд всех мой заместитель и голос его даже дрогнул. — Мы уже и не чаяли…

Он тут же схватил меня в медвежьи объятия, и нас сразу обступили все остальные мужики — каждый старался коснуться меня и похлопать по плечу. А потом они шумно заговорили как-то все разом, и я толком даже не различал голосов и не разбирал слов…

— Тише ты, Иван Ильич! — наконец, едва выговорил я, освобождаясь от его богатырских объятий. — Ты меня прямо как девчонку облапил!

— Так на радостях же, Николай Александрович! — засмеялся Огнев. — Испереживались так — не поверите даже… Три раза под парусом искать ходили… Раз даже километров за триста упороли, а залива того так и не нашли!

Читать дальше