Константин Колчигин - Земля Ольховского. Возвращение. Книга третья

— Похоже, что здесь! — в раздумье проговорил я, а потом, оставив руку своей спутницы, указал мужикам, где и как начинать расчистку этого искусственного завала.

Сергей и Александр лопатами быстро сняли с ледяных глыб верхний слой подтаявшего снега, а более сильные Петр и Василий тут же стали вгонять в едва различимые трещины стальные ломики. Первая ледяная глыба поддалась лишь минут через пять, а потом дело пошло быстрее — мужики приноровились, разогрелись и стали откидывать здоровенные куски один за другим.

— Не мёрзнете, Наташа? — спросил я девушку, обнимая её за плечи. — Для нас получился слишком резкий переход от тропического климата к полярному…

— Кажется, я оделась в самый раз, Николай Александрович, — улыбнулась моя помощница, а потом тихо добавила. — И даже «кое-что» оказалось очень даже к месту…

Через четверть часа в ледовой осыпи обнаружилось тёмное глубокое отверстие, но я не стал спешить пробираться в него, а распорядился по возможности полностью расчистить проход в скрытую здесь пещеру. В ожидании, чтобы не мерзнуть, стоя на одном месте, мы прошлись с моей помощницей вперёд — назад вдоль отвесной каменной стены, тянувшейся ещё на сотни метров в северо-западном направлении.

— Как вспомню ужасный душ-«топтун», так у меня портится настроение, — поделилась девушка. — Просто мечтаю об обещанной вами ванне.

— Дней через пять, я надеюсь, она будет в вашем полном распоряжении, — ответил я, привычно оглядываясь по сторонам — осторожность не покидала меня даже в этой безжизненной ледяной местности. — Вот только для моего спокойствия я попросил бы вас не дремать в таком неподходящем месте…

— Мы договорились с вами, что я не буду закрываться, и вы, при необходимости, сразу придёте мне на помощь! — засмеялась моя спутница. — А у вас найдётся хорошее пенное мыло?

— Что-то подобное имеется, — улыбнулся и я. — На основе пальмового масла и, судя по описанию, даёт великолепную ароматную сливочную пену, обладающую исключительной мягкостью.

— Я просто в нетерпении, Николай Александрович! — опять весело рассмеялась девушка. — Не знаю теперь, как и дождаться!

Когда мы вернулись к ледовым раскопкам, то вместо тёмной норы увидели сравнительно широкий и достаточно высокий (метра по два с половиной в высоту и ширину) проход, в глубине которого виднелась достаточно просторная пещера. Пройдя десяток шагов, я со своей спутницей остановился рядом с остальными своими подчинёнными, сгрудившимися под каменными сводами, с которых свисали бесчисленные ледяные сосульки (не сталактиты, разумеется, в таких условиях). Протиснувшийся мимо нас Адмирал первый принялся обследовать обстановку. Когда глаза привыкли к царившему здесь полумраку, мы разглядели в нескольких метрах перед собой большой угловатый предмет, покрытый толстой коркой многолетнего льда, поверх какой-то ткани (скорее всего, брезента), сильно скрадывавшей его форму. Впрочем, это обстоятельство не помешало мне сразу же распознать в нашей находке один из самых массовых российских тракторов — ДТ75. В нескольких метрах правее я разобрал ещё одно нагромождение льдин, при более тщательном осмотре оказавшееся тремя поставленными друг на друга большими санями (метров по пять в длину и два с половиной в ширину), грубо сваренными из двухдюймовых стальных труб и широких железных полос, пошедших на полозья, а сами грузовые платформы были набраны из толстых деревянных досок. Пройдя вглубь, мои люди осторожно разгребли ещё одно ледяное нагромождение, где обнаружили множество пластиковых канистр с соляркой, моторным маслом и антифризом (это стало ясно, когда отвернули несколько пробок), пару прочных деревянных ящиков с инструментами и запчастями, а потом несколько коробок мясных консервов и сыпучих продуктов. По моей команде мужики в нескольких местах пробили ножами ледяную корку на основе брезента и стали сдирать её со старой машины. Этот своеобразный футляр поддался неохотно — с настоящим скрипом и характерным треском, а под ним обнаружился второй слой брезента со значительно меньшим количеством льда. Когда сняли и его, то увидели совсем неплохо сохранившийся сельскохозяйственный трактор, окрашенный в знакомый синий цвет, а обойдя машину и осмотрев корпус повнимательней, я даже распознал модификацию и приблизительный год её выпуска. Постояв несколько минут в раздумье, оценивая весь необъятный фронт предстоящих работ, я распорядился возвращаться к нашему лагерю — Можно будет его завести? — чувствуя мою озабоченность, спросила Наташа на обратном пути. — Он не выглядит очень старым…

— Обязательно заведём, моя милая помощница! — отозвался я, думая о том, с чего предстоит начать операцию по «оживлению» найденной нами машины, а потом улыбнулся и добавил. — И я покатаю вас на тракторе.

На границе Ледяного барьера я задержался и осмотрел не слишком удобное для переноса (или провоза) тяжестей место — хрупкие края ледяного панциря и жидкая грязь под ним… Предстояло устроить здесь какой-то переход, чтобы беспрепятственно доставить наш багаж на твёрдый лёд. Едва мы поднялись на холм, где были уже установлены обе палатки, как нас встретил Огнев.

— Мы тут чаёк поставили, Николай Александрович! — в своей обычной виноватой манере издалека заговорил он. — Я думаю, слегка перекусить никому не мешает…

— Ну что же… Давай выпьем по кружке, Иван Ильич! — охотно согласился я. — Другой случай сегодня может больше и не представиться.

Мы устроились в круг на надувных сиденьях сразу за палатками, которые установили вплотную одна к другой, чтобы они служили как можно лучшей защитой от холодного ветра, почти непрерывно дующего от Ледового бартера, для наших печек, да и самих людей, вздумавших (как мы сейчас) перекусить или просто отдохнуть на свежем воздухе. Володя разлил в кружки горячий крепкий чёрный чай, к которому я быстро приучил всех своих людей, некоторые из которых прежде пили лишь слегка подкрашенную заваркой кипячёную воду. Для желающих перекусить в пластиковом ведре поставили мытые овощи: помидоры, огурцы и зелёный лук (последний сохранился хуже всего), нарезанную ломтиками варёную и копчёную кабанину, лепёшки, смалец в алюминиевой фляге с широким горлышком, несколько банок молочных консервов, взятых из багажника «Прогресса», а также последние герметичные упаковки с печеньем. Я разрезал своим ножом несколько помидоров и пару огурцов, каждый раз передавая половинку Наташе, предварительно слегка посолив её. Девушка привычно — удобно устроилась, прислонившись к моему плечу, и меня как-то вдруг охватило полузабытое за многие нелёгкие годы, ни с чем не сравнимое чувство присутствия рядом близкого и дорогого мне человека… Мужики негромко переговаривались друг с другом, а Огнев даже кого-то вполголоса наставлял, доктор, тоже не повышая голоса, что-то объяснял Володе — все вели себя как обычно, и за «столом» царила неизменная дружеская атмосфера. А я невольно задумался о том, что всё моё почти стоическое сопротивление сложившимся обстоятельствам только и привело к тому, что я теперь больше не мог представить себе дальнейшей жизни без этой очаровательной девчонки.