Константин Колчигин - Земля Ольховского. Возвращение. Книга третья

— Похоже, Иван Ильич, успел сообщить вам последние новости, — усмехнулся я. — Все вы, господа, теперь весьма состоятельные люди. Однако нам с вами ещё предстоит немало потрудиться, прежде чем ваши банковские счета пополнятся многозначными цифрами.

Сделав паузу, я откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди — усталость давала о себе знать, а сейчас следовало распорядиться сразу о нескольких пусть и совсем не сложных, но достаточно кропотливых делах. Помедлив пару минут — мои подчинённые продолжали деликатно молчать, я невольно вздохнул и заговорил вновь.

— Илья Андреевич, — обратился я прежде всего к капитану. — Доложите, пожалуйста, как прошла зимовка.

— Да на удивление легко и благополучно, Николай Александрович! — охотно отозвался Ледогоров. — Зима оказалась мягкой, хотя и продолжительной: ниже десяти градусов мороза температура не опускалась, и мы могли всё время держать полынью вокруг судна. Снега вот, правда, иногда многовато насыпало… В жилых помещениях была комфортная температура, и разве что с горячей водой нас Дмитрий Сергеевич ограничивал — топливо старался экономить. Людей также было чем занять: всю зиму ловили в полынье рыбу — попадалась главным образом треска, сельдь, морские окуни. Несколько раз ходили тут неподалёку на лежбище тюленей — поохотились… Так что продовольствия даже прибыло — консервами почти и не пользовались. Очень кстати оказалась большая видеотека — каждый вечер в кают-компании смотрели всем коллективом один-два фильма, а кто-нибудь ухитрялся глянуть и на личном ноутбуке в свободное от вахты время. Психологическая обстановка была вполне благоприятной — никаких эксцессов или почти никаких… Словом, всё прошло благополучно, уважаемый Николай Александрович! Даже лучше, чем можно было ожидать!

— Весьма рад, Илья Андреевич! — с улыбкой кивнул я капитану. — Вижу, что мой выбор капитана яхты оказался очень удачен. Мы вот тут с Иваном Ильичом поговаривали, что многие из членов экипажа «Странника» после получения столь значительных денежных сумм, предпочтут уйти на покой. Вы что на это скажете?

— Да я моряк, Николай Александрович! — без колебаний пробасил морской волк. — Большие деньги — это, конечно, хорошо, а очень большие — ещё лучше! Но надо сказать, что без моря я никуда, и с яхтой даже как-то успел сродниться, да и рановато, думаю, мне ещё на «мёртвый якорь» (мёртвый якорь — металлическая или железобетонная конструкция большой массы, служащая для удержания с помощью якорь-цепи или троса на месте швартовых бочек, плавучих маяков, бакенов и др. — прим. авт.) становиться! Словом, если нет у вас лучшей кандидатуры…

— Ну вот и отлично, Илья Андреевич! — невольно рассмеялся я. — Просто гора с плеч… Ну, теперь ты, Дмитрий Сергеевич, доложи, как дела у нас обстоят с технической частью.

— Да, собственно, Николай Александрович, докладывать-то нечего, — несколько даже озадачено заговорил «дед», на мгновение теряя свой обычный строгий недовольный вид. — Судно новое, зима была почти как в портах с умеренным климатом. Главные машины все ещё на консервации, вспомогательные — в действии. Основные топливные цистерны до сих пор не трогали — резервные запасы так и не успели израсходовать. Все технические магистрали яхты в полном порядке — хоть сейчас «в кругосветку»…

— Вот и ты меня порадовал, Дмитрий Сергеевич, — устало констатировал я, снова откидываясь на спинку кресла. — Как наш золотой запас распределять на судне сам решишь, или моя подсказка потребуется?

— А большой груз, Николай Александрович? — осторожно поинтересовался старший механик и оглянулся на кашлянувшего второго помощника.

— Что-то около семи с половиной — семи с тремя четвертями тонн будет, — несколько неуверенно проговорил Огнев и виновато глянул на меня.

— Считай — восемь, Дмитрий Сергеевич! — решительно подвёл итог я, по-своему истолковав этот взгляд. — Предложения у тебя есть?

— Боюсь, многовато это будет, Николай Александрович, — в задумчивости поглаживая русую бороду (похоже, что это стало общей привычкой моих бородачей). — Даже не знаю, что и сказать…

— Разместить следует глубоко в трюме — ниже ватерлинии и тщательно закрепить на случай качки, — уже приказным тоном произнёс я. — Помощь моя тебе в этом нужна?

— Решу этот вопрос, Николай Александрович, — без особой уверенности отозвался «дед». — А остальной груз…

— Трактор брать не будем — не пугайся! — усмехнулся я. — А вот лодку обязательно захватим — нам этот раритет теперь очень дорог. Вся техника, я думаю, поместится рядом с моторкой в ангаре и пустым складским отсеком перед ним. Легкое снаряжение — надувные лодки, палатки и всё остальное разрешаю тебе поместить в одну из гостевых кают. Мороженые мясо и рыбу — в судовые холодильники, консервы — на продуктовый склад, остаток топлива — туда, где у тебя находятся эластичные баки. Завтра к вечеру необходимо управиться с этими делами, после чего зайдём на мыс Ольховского за нашим резервным складом и погрузим и его: оставлять здесь ничего не будем — мы пока не в порту приписки, и ещё неизвестно, что нас ждёт в ближайшие дни.

— Очень даже разумно, уважаемый Николай Александрович! — пробасил на это капитан. — Мы в Ледовитом океане всё же находимся… Когда погрузку начинать?

— Завтра прямо с утра, Илья Андреевич, — ответил я Ледогорову, невольно отмечая, что едва уловимый за звукоизолирующей переборкой шум воды в ванной комнате стих. — Пусть люди отдохнут, обменяются впечатлениями…

— А судовая команда о подвигах нашего уважаемого Николая Александровича послушает! — воспользовавшись паузой, вставил Огнев и хитро подмигнул мне. — Боюсь вот только, чтобы рассказать о них одного вечера никак не хватит…

— Как быть с главными машинами, Николай Александрович? — по-деловому обратился ко мне старший механик. — Готовить?

— Да, но с запуском не спеши — пока пойдём на вспомогательных дизелях сверхэкономичным ходом, — ответил я, вставая из-за стола — в сон тянуло неимоверно. — Илья Андреевич, распорядитесь также, чтобы кок подавал в большой салон обеды и ужины на весь командный состав — помнится, вы у меня просили об этом.

— Сделаем, Николай Александрович! — весьма довольно пробасил капитан. — Так и должно быть на стоящем судне! Ориентироваться, я думаю, на восемь персон следует? Мы, молодёжь и доктор, а там уж кто как на вахте…

— Да, на восемь персон… Вот завтра и начнём, — с улыбкой кивнул я нашему главному морскому волку. — Пусть будет у нас, как на самом стоящем судне! А ты, Павел Антонович, что отмалчиваешься?

Первый помощник, из которого, бывало, и слова в быту не вытянешь (на вахте он распоряжался как надо), беспокойно заёрзал на диване, глянул сначала на капитана, потом на ухмыляющегося Огнева и только потом посмотрел на меня.