Уильям Сандерс - Очаги сопротивления

— О! Вот оно, классическое моралите освободителя: «Дайте мне свободу, или дайте ему смерть!» («Вот же старый говнюк, восхищенно подумал Ховик, — ну просто решительно несносен».) — Вы уже опросили заключенных на этот счет?

— Так вы что, против акции? — спросил Костелло едва ли не с надеждой.

— Нет, нет, просто пытаюсь расставить точки над «i». Если речь здесь идет об акции спасения, то это дурацкая затея и я отправлюсь искать компанию поразумней. Единственная причина такой акции, имеющая под собой какую-то почву, — сказал он, меряя всех поочередно проницательным, цепким взглядом, — не спасать тех, кто туда уже угодил, а забить это место наглухо, чтобы туда больше никто не попадал. — Если мы проутюжим его достаточно хорошо — судя по окружающей Лагерь 351 секретности, где-то в здании, я уверен, имеются кнопки самоуничтожения, — ресурсов на новый такой проект может не оказаться. По меньшей мере мы заблокируем его на годы, а там, кто знает, вдруг в стране что-нибудь да переменится. Заключенные… — Старик пожал плечами. — Если мы кого-то и спасем, пораскиньте, что это будет за добыча.

Все смотрели, ожидая, что старик скажет дальше, но он, похоже, уже высказался. После секундного молчания Сонни протянул:

— Да-а… Но все же надо как-то подумать, как вывезти заключенных, каких ни есть. Сюда их нельзя.

— Ты подумай сам, — тяжелым голосом произнес Джо Джек, — нам самим надо будет сваливать. На этом месте, думаю, придется ставить крест.

— Вы сами этого хотели, — подчеркнул Костелло. — И должен сказать, это ваша проблема. Да ладно, к черту: надо будет согнать весь транспорт, который есть — кое-что, может, угнать из города; задействовать весь парк в лагере…

— Там есть пара «Харлеев», — вклинился Ховик, — они их используют для эскорта и так далее. Я возьму один.

— Оторвемся как можно дальше за первую пару часов, — продолжал Костелло, игнорируя замечание, — затем разобьемся на двойки-тройки и попробуем рассеяться по принципу «спасай задницу». Кое у кого из вас есть свои связи. — Он бегло взглянул на Сонни с Джо Джеком. — Некоторых Сопротивление сможет переправить в Канаду или на Аляску по обычным каналам — будут брюзжать, но сделать смогут. Посмотрю, можно ли будет организовать кого-нибудь с медицинскими навыками, чтоб была какая-то помощь раненым и больным. — Он встал. — Ладно, запущу все это по своим каналам. Сами видите, на без малого огромное начинание у нас ничтожно великая бюрократия. Чем меньше в организации живости, тем больше крючкотворства. А может, и в этом деле имеются невидимые крючки? Ну ладно, присматривайте за объектом. — Он потянулся за шляпой. — До четверга!

Явился же Костелло лишь в воскресенье во второй половине дня, красный, потный и вне себя от злости. И сказал, что нападение отменяется.

Не идут они на это, — устало объяснил он. — Я им все уши прожужжал, как отсюда ушел; все делал, разве только не стрелял, а они ни в какую, и точка! Более того, еще и дерьмом полили за то, что я вас, ребята, здесь прикрыл.

Черт! Опустившись на расшатанный табурет, он вынул сигарету и щелкнул зажигалкой на батарейке. — Как бы оно ни складывалось, простите. Правда. Вы ж меня, считай что совсем уговорили.

Собравшиеся во все глаза смотрели на Костелло.

— Они нам что, не поверили? — спросил Джо Джек. — Может, надо было послать на разговор главного нашего старину, он бы им разъяснил…

— Да нет же, нет, рассказу они поверили. Оказывается, и про 351-й им известно больше года, так же, как и о его предназначении.

Он замолчал, словно силой принуждая себя успокоиться.

— Не знаю, можно ли объяснить этим людям, с их образом мыслей. Понимаете, последние пару недель в Сопротивлении идет большая рокировка. Те, кто сейчас там у руля, считают, что основная задача — переманить на свою сторону жителей больших городов. А для нас из этого, — сообщил он, — вывод, что им нежелательно, чтобы Лагерь 351 прекратил существование. Им надо, чтобы он пребывал в целости и сохранности, и служил для пропаганды. В их интересах, чтобы Управление все больше наглело и зверело, и доставало широкие массы так, чтобы они склонялись на нашу сторону. Заведения навроде 351-го, по их разумению, играют нам на руку, и нет дела, сколько там сгинет чушек.

— Господи! — проговорил Ховик.

— Во всяком случае, они заявляют, будто эта цель нам не по зубам. Не потому, что им жаль будет потерянных жизней; они б рады были видеть, чтобы нас всем скопом изрешетили в смертельном броске на какое-нибудь заведение Управления, случись это, скажем, где-нибудь в центре Лос-Анджелеса, чтобы у всех на глазах. Это было бы великолепно: мученики, геройски павшие в борьбе за правое дело! Меня, в принципе, на полном серьезе спросили, можно ли как-то переориентировать вас, ребята, чтобы вы налетели на окружное Управление.

— Приятно знать, что о нас такого высокого мнения, — пробормотал Сонни. — Ну и мужиков ты подобрал себе в товарищи! Бля-а-а!

— Тут нужно понимать, — произнес Костелло, избегая смотреть в глаза, — что новому руководству было бы по душе, если б вы так или иначе ушли с дороги. Впечатление у меня такое, хотя вслух никто ничего не говорил, что их слегка тревожит скопление сильных личностей, самочинно планирующих акции. Вы для них слишком бесконтрольны.

— Ебисская сила! — воскликнул Джо Джек. — Да что это за люди, в конце концов?

— Да все из того же Управления, — сухо определил Ховик, — только получилось так, что сейчас они не наверху, а где-то сбоку.

— Очень не хотелось бы соглашаться, но ты прав, — вздохнул Костелло. — То, что я сказал минуту назад — для них не первое, а второе по важности дело. А первое, хотя сами они в этом не сознаются — объединить все Сопротивление под единым централизованным руководством.

— Их? — прямо спросил Сонни, — или я просто тыкаю пальцем в небо?

— Их, — кивнул Костелло. — Там и здесь идет внушительная чистка — и из того, что в некоторых местах творится, сами понимаете, порядком запоздалая; и так уже вон сколько безответственных, подвинутых даже, вроде нас, вошло в Сопротивление; тех, для кого «сопротивляться» значит подкладывать бомбы в авиалайнеры или похищать детей у видных граждан. Только вот теперь, когда все зашло слишком далеко, это будет уже не просто генеральная уборка, а Ночь Длинных Ножей.

— И пырять ими будут нас, — Джо Джек произнес что-то едкое на языке шайенов.

Ховик поднял голову, собираясь что-то сказать, и тут увидел коротышку-мексиканца Фуэнтеса, стоящего неподалеку с любопытным видом.

— Что тут за дела? — поинтересовался мексиканец.

— Ч-черт, садись, Рамон, — махнул ему Сонни, — ты тоже имеешь право знать. — Он вкратце рассказал Фуэнтесу о случившемся.