Уильям Сандерс - Поезд в ад

Когда же приблизились к рельсам, выяснилось, что таиться было по меньшей мере неуместно: на самих путях и у подножия гвалт стоял такой, что хоть из пулемета строчи, и то не заметят. Громко, вперебой выкрикивались команды; кто-то что-то переспрашивал; местами слышалась брань, открывались-закрывались двери вагонов, куда со стуком и скрежетом загружались тяжелые коробки и ящики; щебень скрипел под тяжелыми армейскими башмаками. Лопаты и кирки стучали и скрежетали по камню и дереву; где-то в поезде поревывал дизель, небольшой, но плохо приглушенный — видимо, для вращения генератора, решил Маккензи, так как вдоль состава на проводах ярко светили фонари, создавая причудливый контраст слепящего света и кромешной тьмы.

— Бог ты мой, — пробурчал Ховик, — цирк-шапито, черт бы его побрал!

Ближе к вершине слепящий свет озарял все ту же муравь иную суету; вход в туннель ярко освещался снаружи и изнутри. Вверх и вниз, поодиночке и скопом, сновали охранники в форме и заключенные; работа сопровождалась громкими возгласами и лихорадочными жестами. У Маккензи пока отложилось единственно то, что из туннеля вроде как выносят ящики и загружают их в вагоны, но оказывается, перечень работ этим далеко не исчерпывался, хотя что именно делалось, определить было непросто.

Маккензи указал рукой — Ховик молча кивнул. Оба одновременно юркнули под вагон. Удостоверившись, что поблизости никого нет, Маккензи в секунду выскочил из-под вагона и, подпрыгнув, толкнулся руками и перевалил в темноту. Не успев еще встать, он расслышал, как Ховик проделал то же самое. Секунду они стояли и напряженно вслушивались, держа оружие наготове: ничего, никто вроде не заметил.

— Давай-ка быстрее с этим, — поторопил Ховик. — Вагон загружен только наполовину, в любую минуту могут прийти с добавкой.

Угол вагона занимал высокий штабель длинных деревянных ящиков, не заколоченных, похоже, а просто туго обмотанных проволокой.

— Надо было прихватить с собой кусачки, — запоздало пожалел Ховик, извлекая тесак. — Гляди успевай, сейчас приподниму кончик этой херовины.

Мягкая проволока легко поддалась. Ховик, поддев ножом крышку, запустил руку внутрь ящика.

— Е мое! — выдохул он громким шепотом. — Вот это я понимаю!

Маккензи, цепко наблюдавший за входом в вагон, спросил:

— Что там? Винтовки?

— Какое там винтовки! Что-то вроде переносной ракетной установки, вот что такое. У нас примерно такие же были в Ираке. Танку враз лоб прошибает, через бетон проходит, как сквозь масло. Своя система наводки, вроде как у аэромодели — сама легкая, вдвоем таскать можно. А сила есть, так и одному. Тут, мне кажется, то же самое. — Он осторожно опустил крышку. — Ублюдки со всем этим добром могут славно позабавиться.

— Пожалуй, — подумав, согласился Маккензи. — Только не стал бы Декер переть за тысячу миль, чтобы просто запастись пехотной амуницией, пусть тут ее хоть на целый поезд. Мне кажется, это все так, цветочки.

— Да, нам бы надо… — начал было Ховик.

Оба замерли: снаружи послышались шаги. Оба мгновенно распластались у стенки вагона.

— Сюда? — послышался голос со стороны двери.

Другой, чуть приглушенный расстоянием, ответил в том духе, что нет. Башмаки глухо протопали мимо. Маккензи передвинул предохранитель на своей М-16.

— Давай еще порыщем вокруг, — предложил Ховик. — А то не нравится мне, сидим тут, вроде как запертые. Что тут есть, и так уже ясно. Интересно вот, получится ли сейчас подняться по холму и заглянуть в ту дырину? Если не лезть на свет, мы от остальных не очень уж отличаемся.

Маккензи прикинул — на обоих сейчас камуфляжные куртки (теперешнюю свою Маккензи стянул с приконченного штурмовика; пилотку, правда, из-за крови пришлось выбросить), из оружия — стандартные винтовки М-16; в остальном антураж у обоих не имел с формой ничего общего. Хотя, если на то пошло, штурмовики и сами допускают в своем облачении существенные вольности. Волосы у Ховика, правда, никак не вписываются своей длиной в уставные требования Армии Америки; что же до самого Маккензи, то его при встрече могут и узнать. Но это если заметят…

— Нет, — сказал он наконец. — Вход в туннель у них залит огнями, как какое-нибудь казино в Лас-Вегасе, а охраняется, скорее всего, раза в два тщательнее. — Он шагнул к двери. — Давай лучше посмотрим еще несколько вагонов, узнаем, что там у них припасено в дорогу. Глядишь, и повезет.

Спрыгнув, оба двинулись к соседнему вагону. И тут вдруг, совсем рядом, грянуло:

— А ну-ка, вы, двое!

Возникнув откуда-то из-за штабеля деревянных ящиков, навстречу бросился какой-то сердитого вида коротыш, угрожающе потрясая пальцем.

— Видел я, как вы выскочили из того вон вагона! Отдохнуть, значит, вздумалось вне очереди? Погасились втихую и тащатся, когда остальные задниц не щадят!

Свет падал не впрямую, но Маккензи разобрал-таки на камуфляжном рукаве три полоски. За спиной у сержанта очертились двое усталого вида штурмовиков, несших осточертевшие винтовки.

— Ладно, черт побери, — сержант взмахнул винтовкой, которую держал в правой руке, — идите с этими двумя. Там вон наряд подконвойных, отведете на холм, а там подумаю, что с вами делать.

Маккензи и Ховик обменялись быстрым взглядом: может, вот он и есть, шанс пробраться внутрь.

— Слушаюсь, сержант, — сказал Ховик, поворачиваясь идти.

— Господи Боже! — вновь раздался свербящий голос. — Посмотрите на эти патлы! Как все это до сих пор вам сходило, рядовой! А пистолет этот, и все прочее не по уставу! А ну-ка, стоять! — голос сделался неожиданно отрывистым и резким. — Что-то здесь не так…

Маккензи передвинул предохранитель, чувствуя, что Ховик рядом тоже готов кинуться, как лев. Быстрый разворот, пулю в этого с лычками, накрыть двоих штурмовиков и — ноги…

— Не пытайтесь, козлы, — послышался невозмутимый голос сержанта. — У меня «шестнадцатка» выставлена на автомат, обоих вас пополам развалю, только трепыхнитесь. Бросайте оружие, или сами у меня сейчас повалитесь.

Маккензи колебался лишь мгновенье; выбора, в сущности, не было. Секунда, и послышалось, как рядом шлепнулось оружие Ховика.

— Ремни тоже отстегнуть, — распорядился сержант. — Аккуратнее… Теперь повернуться, руки за голову! Штайнер, Уиллис!

Двое штурмовиков подошли поближе и подняли винтовки. — Отвести этих двоих! Ой, мама моя родная! Глазам не верю!

Несмотря на скудный свет, Маккензи распознал теперь сержанта. Тот самый, по прозвищу «Ржавый», что остановил тогда, в первый раз.

— Мать моя женщина! — восхищенно пропел Ржавый. — Гляньте, это же наш старый корешок! А где твой велик? — Он перевел взгляд на Ховика. — ' О-па, и где только ты сподобился раздобыть эдакую старую колодину?