Андрей Ливадный - Туманность Ориона

Врезав ногой по столу, он перескочил через сомлевшего охранника и рванул из ящика его автоматический «Стайгер».

Компьютерная система, считав доступ с предложенной карточки, уже открывала тяжелые створы модульных ворот.

Вадим рывком перевернул стол и, ныряя под его ненадежную защиту, резанул веерной очередью вдоль коридора.

Звонко посыпалось стекло, коротко взвизгнул рикошет, топот ног мгновенно стих, но тут же сменился отрывистыми командами и нежным шелестом активации интегральных затворов.

Не дожидаясь, пока рявкнут импульсные винтовки, он еще раз полоснул очередью поверх стола и метнулся в открывшиеся на полметра створы ворот.

С той стороны массивных створов проблем не стало меньше.

Фактор внезапности в военных учреждениях работает слабо. Очередной охранник, выскочивший из-за стола, на котором был установлен компьютерный комплекс наблюдения, мгновенно сообразил, что импульсный штурмовой автомат «Стайгер» никак не вяжется с белой униформой медперсонала.

— Стой!

Вадим обернулся, делая шаг в сторону. Чувства работали на пределе, в голове была полная ясность.

Стоило ему чуть сильнее сжать сенсор, и охранника просто бы перерезало очередью, но Вадим, несмотря на клокотавшую внутри холодную ярость, вдруг осознал всю дикость ситуации: он ведь был дома, на Земле, и этот молодой парень, который впился в него взглядом расширенных зрачков, по понятиям капитана Полуэктова, никак не должен был умереть.

Эта мысль проскользнула и ушла, отняв лишь долю секунды, не больше.

Смещаясь в сторону, он рывком сократил дистанцию, оказавшись между охранником и его рабочим местом.

Время в такие мгновения имеет свойство субъективно замедляться. Вадим ударил рукой по кнопке запирания тяжелых ворот, а парень с коровьими глазами в новенькой, наверняка отглаженной руками молодой жены униформе уже справился с мгновенным замешательством и вскинул оружие, целясь ему в лоб.

— Не шевелись! Руки за голову, лицом к стене!

«Молодец, мог бы просто начать пальбу. Жить будешь…»

Вадим нырнул под направленный на него ствол, вбивая удар укороченного приклада «Стайгера» в коленную чашечку охранника. Парень рухнул, как подкошенный, уже не воспринимая реальность из-за дикой боли в раздробленном колене.

Неаккуратно, болезненно, но остальные подобные точки на теле охранника прикрывал штатный бронежилет, а в голову Вадим целил, лишь когда хотел убить.

Стремясь наверстать упущенные секунды, он ринулся вперед по коридору, наугад проверяя двери по одну его сторону.

Немногочисленный персонал лабораторий благоразумно не вмешивался, предпочитая распластываться по стенам. Открывая очередную дверь, которая, как все предыдущие, вела в обыкновенный, не имевший второго выхода кабинет, Вадим услышал отдаленное, глухое завывание сирены. Ситуация ухудшалась с каждой секундой.

Выскочив назад в коридор, он пробежал по нему еще метров пятьдесят, прежде чем понял: выхода в противоположном конце нет. Этот участок комплекса оказался тупиковым.

С момента, как он покинул свой бокс, прошло не более трех минут. Сзади створы ворот уже медленно открывались, и в коридор вот-вот ворвутся силы Безопасности.

Вадим толкнул предпоследнюю дверь, показавшуюся ему более прочной на вид, чем остальные, заклинил ее подвернувшимся под руку стулом и огляделся.

Какой-то склад.

Вокруг остро и неприятно пахло медикаментами. Решетка вытяжной вентиляции маленькая, узкая, впору лишь для крысы.

Он выключил свет и отступил в глубь небольшой комнаты.

В темноте ярко светился счетчик зарядов на укороченном прикладе штурмового автомата «Стайгер», показывая цифру «58».

«Все… — подумал Вадим. — Хеппи-энда не будет…»

Спустя несколько минут дверь сорвало взрывом. Вадим стоял, вжавшись в простенок за стеллажами. В ушах после тугого удара взрывной волны протяжно звенело. Во рту чувствовался кисловатый привкус, а все происходящее с ним казалось ненормальным, противоестественным…

Стул, которым он забаррикадировал дверь, взрывом ударило о стену. Он глухо стукнул об нее и отскочил назад, жалобно звякнув погнутыми ножками.

Полуэктов выглянул в проем стеллажа. Позиция была, мягко говоря, никудышной.

Несколько минут в коридоре, вне поля зрения Вадима, происходило какое-то шевеление, видно, перегруппировывались, занимали позиции перед штурмом.

Ситуация по-прежнему оставалась чудовищно нелепой, но ведь инициировал-то ее как раз не он… Стоило ли выполнять задание, идти на смертельный риск, совершать Слепые Рывки на допотопном аппарате, угонять патрульный корабль, чтобы дома тебя вот так скрутили без объяснения причин, швырнули в какой-то изолятор…

Покровский… Он затеял какую-то игру с «Альфой». Я стал не нужен ему… Неудобен…

Вадим уже переступил внутри себя незримую черту. Теперь в нем не осталось никакой жалости, он пойдет до конца, вероятно, по трупам.

Движение в коридоре стихло.

Полуэктов напрягся, готовя себя к прорыву. Сейчас они сунутся, и…

В коридоре громко, неестественно четко прозвучали шаги.

Один… Один человек…

Проем выбитой двери заслонила тень. Покровский.

Генерал остановился в проеме, обвел взглядом учиненный взрывом разгром, потом наклонился, взял погнутый стул и с видимым усилием выпрямил его металлические ножки.

Полуэктов не выстрелил в первую секунду, пока им не был узнан этот человек, и теперь он мысленно клял себя. Ну почему? Почему сразу, бездумно не сжал сенсор гашетки?

— Ну, что, Вадим, может, давай поговорим? — Покровский сел на стул, поставив его задом наперед, так, чтобы можно было облокотиться на спинку. — Что же ты, голуба, так запсиховал, а?

Вадим счел за благо пока помолчать. Хватит уже, наговорился. Генерал не видел его в темноте разгромленного взрывом склада.

— Значит, считаешь меня козлом? — Андрей Георгиевич задал этот вопрос спокойным, бесстрастным тоном, но многие знали настоящую цену его внешней невозмутимости. — А как я должен был к тебе отнестись?

Вадим понял, что стрелять поздно. Переиграл его Покровский, шагнув под выстрел. Пока… переиграл.

Выступив из своего убежища на свет, он смерил его злым, пристальным взглядом.

Генерал обиделся. Или скорее всего сделал вид. «Играет, как кот с мышью… — подумалось Вадиму. — Загнал в угол и теперь балуется. Пользуется моментом, знает, что ствол ему в пах сейчас никто не пихнет. Хотя — почему нет?»

— Значит, решил, что я себе на уме, играю тобой втемную? — Покровский пристально посмотрел на Полуэктова, укоряя того взглядом. — Не мог я поступить иначе, понимаешь? — внезапно признался он.

Вадим усмехнулся, так, краешком губ.