Влад Стрикс - Бег по лезвию клинка

— Бежит… Бежит и уменьшается! — скользнула саркастическая мысль Пламенеющей. — То есть не в физическом смысле, а в моральном. Сдулся, как воздушный шарик.

— Никуда он не убежит.

Как говорится, лучше всего некоторые люди бегают на дистанцию «пока не догнали». Вот и этот, сошедший с плаката, тоже решил проявить себя в сем виде спорта. А что? Накачанный, спортивного вида, бегать наверняка быстро умел. Вот только некоторые и побыстрее могут. Нет, не я, мой нож.

Метать ножи можно по-разному… Смотря какую цель преследуешь. Хищное лезвие способно вонзиться в шею или в сердце, перерезая вены и артерии, рассекая сердечную мышцу, погружая жертву в объятия смерти. Реально и просто вывести из строя, подранить… Для некоторых хватит и клинка, вошедшего в ногу или руку, иным же потребуется нечто более серьезное. Тут ведь и психологический фактор важен, как ни крути. Некоторым плевать на вид собственной крови и рукоять ножа, торчащую из родного организма. Тех же Гончих из выводка Гарда Холбика и Марио подобным не напугаешь. Ну да тут явно не тот случай, хватит обычной, не особо и серьезной раны. Вот только мне самому захотелось поступить несколько иным образом. Как? Ну я не упомянул еще про один способ метания ножей.

Еще один, но тоже порой довольно неплохой. Это когда клинок используется в качестве ударного оружия, вразумляя цель не лезвием, а вовсе даже рукоятью. Гуманизм? Увольте меня от сего нецензурного определения ситуации, тут другие преимущества. Крови нет, а вместе с тем при попадании в нужное место, то есть по голове, субъект приложения ножа падает без чувств и не представляет никакой угрозы, равно как не вопит и не пытается скрыться из оставшихся сил.

Хрясь-шлеп-дзынь… Это примерное описание звуков, которые последовали в следующие две-три секунды. Для начала бронзовое оголовье ножа врезалось в затылок убегающему от выполнения своих прямых обязанностей стражу порядка. Затем тело, из которого столь неделикатно вышибли сознание, нецензурно шлепнулось прямо на пол гостиницы. Кстати, пол бы им мыть надобно почаще, а то видок не самый лучший. Ну и, наконец, упавший вслед за тушкой клинок жалобно звякнул. Наверное, выражал таким образом недовольство относительно несколько нестандартного своего применения. Нет, я понимаю, но тут уж ничего не поделать. Пусть потерпит, наверняка скоро будет применен в более классическом варианте.

Нет, люблю все же этот социум за некоторые его забавные особенности. Приучены обыватели сидеть по своим норам и не высовываться до тех пор, пока не минует опасность. Вот и сейчас сидят себе как постояльцы отеля, так и немногочисленный персонал… Сидят и ожидают завершения нашего тут пребывания. Или пока еще думают, что приедут картинные представители закона и порядка и все развеется, словно утренний туман над гладью озера. Вынужден буду их разочаровать — оба представителя власти недееспособны, каковыми еще долго будут.

Один уже убедился в этом воочию. Я о портье, Клайве Дагласе, что сейчас скрывался от неприятностей под столом. Наверняка рассчитывает, что этот кусок дерева защитит его… Стоп, а куда это он испарился?

— До чего же быстро способны перемещаться работники пера и чернильницы, — заявила Лио, вновь воплотившаяся в пока что фантомную форму. — И до чего необычный способ выбрал! Крест, а просвети меня насчет повадок местной фауны, неужели передвигаться на четырех конечностях для них так привычно?

Картина маслом! Пламенеющая в крайне откровенном наряде из металла и кожи с хлыстом в руке. И сей хлыст то и дело входит в соприкосновение с филейной частью портье. А вышеупомянутый, словно являясь наглядной иллюстрацией к словам девушки, перемещается на четвереньках. Но до чего же ловко и быстро перемещается!

— Ну и ловкость, — невольно восхитился я. — Какая-то природная склонность у человека, аж диву даюсь… Ладно, красавица, оставь ты его, не стоит мучить бедолагу. Вроде бы он ничего особо пакостного и не сделал.

— Я — и вдруг мучить бедолаг? — обворожительная улыбка Лио сейчас носила откровенно блядский оттенок. — Они и сами помучаются, да еще и денежки за это отвалить готовы. Примерно как этот слизень…

Сапожок девушки пришел в довольно резкое соприкосновение с тушкой портье, вызвав болезненный визг, но не причинив никакого вреда. Как так? А довольно просто. Хоть Пламенеющая и была в нематериальном обличье, но чуточку магии — и вот уже объекту воздействия кажется, что удары натуральны.

Стоп! А я откуда это знаю? Ну и ну… Кажется, временное обитание Лио в моем разуме и особенно ее мистическое воздействие на окружающий мир в это время принесли неожиданный подарочек. Недурственно, чего греха таить. Судя по всему, часть восприятия, свойственного мистикам вроде Пламенеющей, передалась и мне. Именно поэтому я и видел, что представляла собой та форма, в которой ныне пребывала моя боевая подруга. Но пока оставалось загадкой ее отношение к безобидному портье.

— Какая ж тут загадка! Одни отгадки, да на самой на поверхности. Всплывают при малейшем мысленном усилии… А всплывает у нас что?

— Та определенного рода субстанция, которая, пусть и в переносном смысле, но переполняет этот мир.

— Верно излагаешь… И этот Клайв — довольно яркий представитель. Он просто противен, как противен любой мазохист, получающий удовольствие от того, что его хлещут кнутом, пинают и, прошу прощения за интимные подробности, имеют вибратором в задницу. Правильно я говорю, ты, рабское отродье?

Неразборчивое хныканье показало правоту моей подруги. Ну а меня накрыла волна омерзения, стоило представить сие существо в этом положении. А ведь есть занятное отличие между тем, когда говорят правду и когда врут. При лжи от человека словно какие-то флюиды идут, резкий «укол», и вновь естественное состояние. Нет, однозначно надо будет у Лио спросить.

— Спросишь. А я отвечу, не изволь сомневаться, оригинальный мужчина. Ну а с ним что делать будем?

— Пни его посильнее, большего он не заслуживает. Или нет… Сейчас мы из него скульптурную композицию устроим, этакий барельеф, антирекламу для этой дыры.

Попытка поиздеваться над убогим? Помилуйте, уважаемые, мне оно как-то и не к лицу… Дело совсем в другом — в том, что только оставляя за собой видимый и шокирующий это затхло-сонно-безразличное общество след, реально хоть немного всколыхнуть окружающий мир. Мне по сути безразлично, как именно подействуют мои выходки на окружающих, главное, чтобы они подействовали. Любая реакция лучше того состояния, в котором они пребывают сейчас. Страх, ужас, ненависть? Да на здоровье, меня от этого совесть грызть не будет. Ведь даже страх и ужас могут вытолкнуть из чьих-то душ рабскую покорность и неестественный «гуманизм», столь усердно насаждаемый Республикой.