Евгений Лотош - 4-03. Fuga maggiore

Лин пошипел сквозь зубы, и его лицо стало непроницаемым. Отвечать он не стал. Вместо того он плеснул себе в пиалу немного кадзё и залпом проглотил его.

— У тебя хорошие источники, Мэй-тара, — задумчиво проговорил Торанна. — Откуда ты узнал имя девчонки и… все остальное?

— Ничего сложного, атара. Вырученные из тюрьмы люди описали ее внешность, а дальше… в Кайтаре чиновники и журналисты любят деньги не меньше, чем в Ценгане. Тем более, что девица очень хорошо известна на родине. С ней связан скандал — она улетела в Хёнкон против воли папаши, и хотя тот усиленно пытался замять слухи в прессе, удалось не до конца.

— Очень любопытно, — Торанна аккуратно взял с блюда палочками блин, свернутый в трубочку, обмакнул в рыбный соус и откусил половину. Несколько комочков начинки упали на стол, но он не обратил на них внимания. — Очень любопытно. И все-таки, Мэй-тара, зачем ты собрал нас здесь? Как ты сам только что заметил, мало кому хочется иметь дело с паладарскими боэй. Но, как я понял, ты предлагаешь объединиться против Чужих?

Он засунул в рот остаток блинчика и продолжил жевать, глядя на Мэя в упор своими черными бесстрастными глазами из-под набрякших век.

— Да. Я предлагаю объединиться против паладаров, — кивнул Мэй. — Я знаю, как вести с ними дела. Однако сразу ставлю условие: главный в деле я.

От размашистого удара ладонью по столу все вздрогнули. Фарфоровые бутылочки, гремя, попадали на ковер, а Су Бара Минь тяжело поднялся, опираясь о столешницу.

— Я лучше сдохну, чем подчинюсь тебе! — хрипло выдохнул он. — «Черные тигры» никогда не ложились под «Кобру» и никогда не лягут. Сначала ты отжимаешь у меня целый торговый район в Шансиме, потом перехватываешь на себя черные рейсы сразу в трех городах, чистишь банки, платящие мне за защиту, подставляешь моих кобунов в Тасиэ под пули купленной тобой полиции — а теперь хочешь, чтобы я назвал тебя главным? Меня уговорили не объявлять войну… пока. Но под тебя я не лягу, шо!

— Ну-ну, Су-тара, — успокаивающе произнес Мэй, изгоняя из головы все посторонние мысли и сосредотачиваясь на фигуре давнего недруга. Как и ожидалось, все решится именно сейчас. — Я не отнял у тебя и сотой доли бизнеса. Твои кобуны ослабили хватку и обленились…

— Я всегда честно соблюдал соглашения! — в голос рявкнул Су. — А ты бьешь в спину! Думаешь, я не знаю о твоих переговорах с кайтарскими церковниками? О делах с красными халатами Левого министра? Ты нас всех продашь, если выгоду почуешь!

— Су-тара, если у тебя есть претензии ко мне лично, мы обсудим их позже, наедине, — холодно ответил Мэй. Так, разговор пошел не туда. Упоминать церковников в такой компании определенно не стоило. Пора затыкать рот ублюдку. — Сейчас мы говорим о паладарах. Но в таких делах нельзя полагаться на анархию. Нужен тот, кто будет говорить одним голосом от имени всех, и им могу стать только я, а не ты или твои тупоголовые советники.

— Ты можешь стать только трупом!

Резким движением Су выдернул из-за пазухи пистолет и щелкнул взводимым курком. Однако Мэй уже поймал его в невидимую паутину силы, как паук-наездник ловит ничего не подозревающего жука. Жар хлынул через его тело. Краем глаза он видел, как вскакивают, выхватывая оружие, кобуны-телохранители, сидящие вдоль стен, как в руке О словно сам собой возникает танто… но все уже стало неважно. Знакомый гул в ушах, упоение, словно в объятиях женщины, дрожь в кончиках пальцев — и словно липкое тесто на ладонях. Потянуть, вырвать сердце врага! Рот оябуна «Черных тигров» раскрывается в неслышном вопле, но воздух уже не проходит через сдавленное спазмом горло — серый туман вспенивается вокруг его тела — темная ярость окутывает сознание Мэя — труп оседает на пол, а серый туман уже быстро закручивается вытянутой раковиной морской улитки, его сердцевина быстро набухает багровым пламенем — тянут монотонные ноты многоголосые далекие хоры, пляшут разноцветные огни, мелькают странные картинки, словно показанные с неба — ярость переполняет изнутри, требует выпустить, выплеснуть ее наружу, направить на людишек вокруг — но нет, нельзя, нельзя, не сейчас, не терять контроль, янориман!! — не до конца сформировавшаяся волюта рвется в клочья, багровый огонь гаснет, остатки серого тумана тянутся к его разведенным ладоням, всасываются в них — темная ярость быстро угасает…

С колотящимся сердцем, тяжело дыша, едва разбирая окружающее сквозь темную пелену в глазах, несколько секунд Мэй сидел в полной тишине под прицелом полутора десятков пистолетов в руках кобунов других группировок. Кобуны Мэя тоже стояли с автоматами в руках, но их стволы смотрели в пол. Юи стоял, заложив руки за спину, и его лицо оставалось бесстрастным.

— Впечатляет, — молчание разбил грудной голос О. Женщина с неторопливым лязгом убрала кинжал в ножны под полами халата и расслабленно откинулась на спинку своего плетеного кресла. — Ты сумел удивить меня, Мэй-пун.

— Не больше, чем ты меня, О-фуна, когда стала оябуном «Меча и ярости», — страшным усилием воли Мэй превратил зарождающийся оскал в вежливую улыбку. Он взялся за подлокотники, чтобы скрыть дрожь в пальцах, и медленно выдохнул, восстанавливая дыхание. — Однако сейчас я всего лишь защищался. Все свидетели.

— О да! — внезапно загоготал Хито Букко Росу. — Мы все свидетели! То есть мстить тебе, типа, не по понятиям, о чем ты только что втирал?

Его слова словно щелкнули каким-то скрытым переключателем. Люди в комнате задвигались, убирая оружие и недоуменно переглядываясь. Лишь трое «Черных тигров» все еще стояли с поднятым пистолетами, но их растерянные взгляды скрещивались на лежащем на полу мертвом оябуне. Мэй напрягся. Что-то следовало сделать еще. Как всегда, после такого усилия собрать мысли в пучок удавалось не сразу, но… Что-то очень, очень важное следовало запустить немедленно. Ах, да…

Он отцепил от одного из подлокотников закостеневшие пальцы и слабо щелкнул ими в воздухе, после чего сделал круговое движение и резко опустил вниз большой палец. Юи кивнул и быстро вышел. Вот и все. Конец «Черным тиграм». Случалось, боги отказывали в своей милости, но на сей раз не подвели. Через несколько мгновений одно короткое сообщение по рации запустит целый каскад заранее подготовленных операций. Уже к вечеру основные базы дезорганизованных «Черных тигров» перестанут существовать, их кобуны частью умрут, частью покорятся победителю, как диктуют традиции Анъями. Через две-три декады, что потребуются на переваривание «Тигров», «Кобра» усилится если не вдвое, то раза в полтора уж точно. Одного этого хватит, чтобы полностью оправдать затраты усилий на организацию сегодняшнего собрания, а заодно и с полным правом защелкнуть на ухе четвертую серьгу.