Александр Прозоров - Профессия: шерп

— Твое художество? — Толстяк ткнул пальцем в развалившуюся буквой «W» эмблему «Крипе».

— Хочешь, снежок, капот так же раскрашу? — предложил паренек и хорошенько растряс баллончик.

— А крест ты нарисовать можешь? — поинтересовался незнакомец. — И с надписью: «Вернем Америку Иисусу!»

— Я мусульманин! — гордо ответил Джеби.

— То есть, доллары ты не признаешь? — Толстяк развернул и зажал между указательным и безымянным пальцами банкноту в пятьдесят баксов.

Паренек заколебался.

Малевать христианский символ ему очень не хотелось. Но… Но это был первый в его жизни заказ! Отказываться от подобного поворота судьбы — плохая примета. К тому же, пятьдесят долларов были половиной дневного заработка его матери. Плюнуть на них было тоже не так просто.

— Чего написать? — все еще колеблясь, спросил он.

— «Вернем Америке Иисуса», — повторил толстяк. — Или наоборот. Мне без разницы.

— Большую?

— Как эта, — указал белый на граффити с названием банды.

— Ну, смотри…

Джеби подтолкнул рюкзак ближе к стене, присел, разворошил баллончики, прикидывая, каких осталось больше всего, достал синий и голубой, быстро, сразу обеими руками нанес полуовалы, более темный понизу и светлый сверху, потом взялся за коричневый. Прикрывая заготовленным листом картона часть стены, провел струей чуть выше, затем чуть ниже, черной линией подчеркнул прямую грань, провел от нее тень, поверх тени и голубых овалов «налил» вертикальный столб, пририсовал грани для выпуклости, взялся за белый баллончик, напшикав из него череду идущих полукругом пятен, и остатками пурпурной краски нанес надпись — по букве в каждое пятно.

— Да ты просто художник, — вылез из машины толстяк и привалился спиной к дверце.

Следом наружу выбрались двое громил — один из-за руля, а другой с заднего сиденья. Они тоже были в теле, а поскольку паренек отлично знал, что солидная масса нередко способна заменить любые мышцы, то ощутил на спине неприятный холодок. Однако незнакомец отдал ему обещанный полтинник, подошел ближе к рисунку, принюхался, склонил набок голову:

— Очень даже хорошо. Как тебя зовут-то, Рафаэль?

— Джеби. — Паренек спрятал честно заработанную купюру в карман. — Джеби Дантрелл. Вам зачем?

— Можешь звать меня Рене. — Толстяк полез во внутренний карман пиджака, достал бумажник, приоткрыл достаточно, чтобы паренек смог разглядеть толстую пачку банкнот. — Ты настоящий талант, Джеби. А таланту нужно тренироваться. Я хочу, чтобы ты нарисовал еще крестов. Таких, как эти, либо похожих, с аналогичной надписью. Не здесь, вдоль стены, а в разных местах. На других улицах, на других домах, заборах или стенах, в других районах.

— Зачем?

— Чтобы получить пятьдесят баксов за каждую.

— Нет, тебе это зачем нужно, снежок? — не удержался от презрительного прозвища паренек.

— Я грешен, мой юный друг, — пожал плечами толстяк, — и хочу заслужить прощение. Двадцать тысяч таких крестов — и я в раю.

— Двадцать тысяч! — присвистнул Джеби. — Это же, наверное, всю жизнь рисовать придется!

— Двадцать тысяч крестов — это миллион долларов. Я могу себе позволить такую мелочь. — Толстяк вытянул из кармана сигару, скусил кончик, раскурил. — И, кстати, если ты будешь рисовать всего по десять крестов в день, мы управимся за пять лет. А если по двадцать пять — то всего за год. И при этом ты будешь получать тысячу двести пятьдесят долларов в день. Неплохой приработок для негритенка твоего возраста.

— Тысячу двести в день? — Джеби настолько ошеломила эта сумма, что он даже пропустил мимо ушей расовый намек собеседника.

— Только имей в виду, что мне нужна не халтура из пары черточек и надписи фломастером, а качественное граффити высокого уровня. Лучше, чем это. Хотя на первое время, так и быть, сойдет и подобное.

— Ты мне не врешь, Рене? — переспросил паренек.

— А ты что, хочешь заключить договор через адвоката? — хмыкнул толстяк. — Нет, мы поступим иначе. Ты будешь рисовать, а сегодня вечером, в девять, я приеду сюда, заберу тебя с собой, и ты покажешь все, что успел сделать. Расчет на месте. Если будешь работать хорошо, малевать красивые и броские картинки, то через пару дней обменяемся телефонами, чтобы встречаться в более удобном месте или проверять твою работу по ходу дня. Нет — поищу другого исполнителя.

Он снова подошел к стене, провел ладонью над самой поверхностью, почти касаясь свежей краски.

— Это действительно хорошо, Джеби. Ты молодец. Ладно, до вечера.

Белые сели в «форд» и укатили дальше по проулку.

Юный художник остался на месте, смотря им вслед.

Все услышанное казалось слишком невероятным, чтобы в это можно было поверить. Тысяча долларов в день за настенные рисунки! Выходит, он за неделю сможет получать больше, чем отец зарабатывает в месяц?

Может, это была шутка?

Однако хрустящая в кармане купюра доказывала, что все не так просто. И случившаяся встреча очень может оказаться тем самым, крупным шансом, о котором он мечтал не первый год.

— Знаю, что нужно делать! — неожиданно понял он. — Если обманут, будет не так обидно. Все же пятьдесят зеленых уже есть. А если нет — не окажусь дураком…

Толстяк не обманул — вечером его машина и вправду вернулась в проулок. Причем он приехал даже на десять минут раньше условленного времени. Джеби дожидался их, сидя на пустом рюкзаке возле первого рисунка. Бугай открыл заднюю дверцу, паренек перебрался в машину — отказываться теперь было уже и вовсе глупо.

— Едем прямо и налево, — сходу скомандовал он. — Первый крест вот там, возле входа в булочную. Нарисовал, пока хозяйка ходила обедать. Второй — за перекрестком, в проеме над мусорными бочками… Видите? Не нужно туда заезжать, поворачивайте налево еще раз. Видите вывеску студии «Лайт»? Третий крест — на два этажа ниже. С лестницы пришлось рисовать. Четвертый напротив. Вот…

— И все? — удивился Рени. — Только четыре?

— Краска кончилась, — пожал плечами художник. — Чесать пешком до Гарлема в строймагазин отсюда далековато. Если договор в силе, запасусь завтра побольше.

— В силе, в силе, — кивнул толстяк, извлек из бумажника две сотни и передал через плечо пареньку. — Ты только не забывай, что Сохо маленький, а Нью-Йорк большой. В нем есть еще и Бронкс, и Бруклин, Квинс, Статен-Айленд… Хорошо бы им тоже услышать о слове божием.

— Не везде можно спокойно рисовать, снежок, — получив деньги, воспрянул духом Джеби. — Местами народ носится толпами с утра до вечера.

— Ты, наверное, никогда раньше не работал, приятель? — оглянулся на него толстяк. — Ты исполнитель, я заказчик. Я плачу за результат — а как ты его добьешься, меня не касается. Тебя ведь не беспокоит, насколько трудно достаются мне деньги, которыми я плачу? Ты получаешь доллары за то, чтобы кресты были видны. Вон тот, на уровне третьего этажа, особенно хорош.